— Право, господин граф, — ответил ему откупщик, — вы пришли чересчур поздно: я только что сторговался с госпожой герцогиней за сто пятьдесят тысяч ливров.

Каждый тянул к себе, стараясь урвать по возможности самую большую часть этой великолепной добычи. Господин де Фуркё, председатель судебной палаты, присвоил себе почти все имущество знаменитого Бурвале; однажды на его столе заметили серебряные ведра, в которых в дни своего процветания Бурвале охлаждал вина; их узнали, после чего г-на де Фуркё называли не иначе как хранителем ведер. Маркиз де Ла Фар, зять Папареля, приговоренного к смерти, прибрал к рукам имения своего тестя и промотал их, растратив на распутство и даже не подумав отправить хоть какую-нибудь денежное пособие бедняге, которому регент смягчил наказание, заменив ему смертную казнь на галеры.

Народ пребывал в великой радости; каждый день на паперти собора Парижской Богоматери совершалось публичное покаяние: палач препровождал туда приговоренных откупщиков, с веревкой на шее ехавших в повозке. Гравюры того времени изображают их изрыгающими золото, которым они наелись до отвала.

Указанные нами средства, несколько жестокие, но весьма одобренные народом, помогли справиться с первоочередными нуждами. Тем временем в Париж прибыл человек, которому предстояло за короткий срок приобрести огромное влияние на дела во Французском королевстве.

Мы намереваемся поговорить о шотландце Джоне Ло.

Впервые Ло появился во Франции в царствование Людовика XIV, который охотно воспользовался бы его услугами, будь тот католиком.

Л о был сыном золотых дел мастера, но баронетом, поскольку его мать владела поместьем Лористон, возведенным в достоинство баронетства. Его точного возраста никто не знал, так как сам он никогда его не называл. Молодой и уже чрезвычайно искушенный в математических расчетах, он приехал в Лондон, с помощью карточной игры заработал огромные деньги, из-за какой-то женщины поссорился с г-ном Уилсоном и убил его на дуэли, был арестован, бежал из тюрьмы и перебрался во Францию, где устроил фараонный банк и получил значительные барыши, настолько значительные, что у полиции это вызвало подозрения и она приказала Ло покинуть Париж.

После этого Ло посетил Женеву, Геную и Венецию, продолжая играть и выигрывать; затем, желая получать куда большие доходы, он отправился представлять новую финансовую систему Виктору Амедею, герцогу Савойскому, который, изучив ее, в ответ ограничился словами:

— Я не настолько богат, чтобы разорять себя.

И тогда Ло во второй раз отправился во Францию, повидался и переговорил с Демаре, но сделанные им предложения были отвергнуты по той же самой причине.

Однако то, что было помехой для Людовика XIV, вовсе не являлось таковым для Филиппа Орлеанского. Регент принял Ло, выслушал изложение его системы и увидел перед собой человека, обещавшего уменьшить налоги и увеличить доходы; регент был наделен одним из тех авантюрных умов, которые ищут неведомое и жаждут невозможного.

План был необычайный, дерзкий, и, следовательно, он должен был понравиться принцу; в итоге тот одобрил его.

Этот план включал в себя две совершенно различные составляющие: 1) создание учетного банка, 2) образование торговой компании, имеющей целью извлекать доходы из стран, которые известны тем, что таят в себе огромные богатства.

Второго мая 1716 года был издан указ об учреждении общего для всего королевства банка, названного банком «Ло и Компания».

Кроме того, Ло был назначен управляющим торговой компании, получившей название Западной компании, так как она должна была вести торговлю на берегах Миссисипи.

Эта компания обладала собственностью Сенегальской компании и исключительным правом на торговлю с Китаем.

Мы проследим далее историю двух этих учреждений, историю их развития и упадка.

Что же касается Ло, то завершим в нескольких словах его портрет: в то время, к которому мы подошли, это был высокий человек лет сорока пяти — пятидесяти, с добрым и спокойным лицом, достаточно хорошо говоривший по-французски, чтобы доходчиво разъяснять на нашем языке довольно непонятные вопросы своей системы.

Как и все гениальные люди, для которых жизнь есть не что иное, как борьба, он почти не обращал внимания на врагов, имевшихся у него, и сравнивал их с мухами, которые уселись ему на лицо и которых он сгоняет ладонью.

Тем временем регент, пользуясь благоприятным отношением к нему Англии, послал Дюбуа в Лондон, чтобы заключить там договор о Тройственном альянсе.

Это доброе согласие едва не было нарушено бегством Якова III, который покинул герцогство Барское, проехал через Париж и в Бретани поднялся на борт судна.

Бегство претендента на английский престол наделало много шума. Людовик XIV всегда открыто поддерживал Стюартов и всегда питал надежду восстановить их на троне. Но после смерти короля политика изменилась, и регент, которому будущее могло уготовить судьбу Вильгельма Оранского, видел в Англии своего естественного союзника, а в Испании — своего врага.

Еще при жизни Людовика XIV герцог Ормонд и Болингброк приезжали изъявить покорность Якову III, жившему тогда в Сен-Жермене.

Эти два вождя партии тори, изгнанные из Англии, предложили осуществить высадку в Шотландии. Граф Мар предсказывал, что во всех трех королевствах вспыхнет вооруженное восстание, и, в самом деле, 20 сентября 1715 года, находясь во главе трех сотен своих вассалов, он поднял в Каслтауне королевский штандарт Якова III Английского, являвшегося одновременно Яковом VIII Шотландским.

Молодой принц не мог позволить своим верным шотландцам погибать из-за него, не поддержав их своим присутствием; он решил возглавить восставших и покинул Бар, чтобы пересечь Францию.

Лорду Стэру было известно об этом отъезде, и, надеясь помешать принцу прибыть в Шотландию, он рассчитывал на два средства.

Первое состояло в том, чтобы просить регента, в силу добрых отношений, существовавших между ним и королем Англии, задержать претендента на его пути через Францию.

Регент, которому лорд Стэр предъявил это требование, приказал г-ну де Контаду, майору своей гвардии, немедленно отправиться в Шато-Тьерри и задержать там Якова III на его пути; однако г-н де Контад был знатным вельможей, понимавшим, что регент не может дать приказ арестовать Якова III. Ему было достаточно лишь обменяться взглядами с принцем; он отправился в дорогу вечером 9 ноября и въехал в одни ворота Шато-Тьерри в то самое время, когда претендент выехал оттуда через другие.

Утром 10 ноября претендент прибыл в Париж, остановился в небольшом доме в Шайо, принадлежавшем г-ну де Лозену, встретился там с королевой, своей матерью, и в тот же самый вечер, в почтовой карете г-на де Торси, выехал по Орлеанской дороге.

Второе средство, придуманное лордом Стэром для того, чтобы помешать претенденту прибыть в Бретань, заключалось в его убийстве, и именно на этом средстве он остановился, когда ему стало известно о тонко рассчитанной оплошности г-на де Контада.

В Париже находился в то время некий полковник Дуглас, который прежде командовал полком ирландцев, состоявших на жалованье у Франции, а затем был уволен в отставку; это был человек из приличного общества, учтивый, весьма светский, имевший славу храбреца, но, как всем было известно, чрезвычайно бедный.

Лорд Стэр вызвал его, открылся ему и предложил избавить Англию от этого последнего Стюарта, который уже во второй раз намеревался оспорить трон своих предков.

Какое обещание было дано Дугласу? На каких условиях было заключено это цареубийственное соглашение? Никто этого не знает. Дуглас согласился исполнить страшное поручение, взял с собой двух надежных и вооруженных до зубов людей и отправился подстерегать принца на дороге, по которой тот должен был проехать.

В Нонанкуре полковник Дуглас остановился, вышел из экипажа, перекусил, с чрезвычайным старанием навел справки о почтовой карете, дав ее описание, и, поскольку ему ответили, что такая карета там еще не проезжала, вспылил, начал браниться и угрожать, говоря, что его хотят обмануть.