С отъездом герцога Орлеанского добрый гений Филиппа V, казалось, покинул его; все дела вскоре пришли в такое бедственное состояние, в каком они никогда еще не были. Португалия, как мы видели, отпала от союза с Францией и вступила в союз с Англией, и англо-португальская армия вторглась в Эстремадуру, в то время как эрцгерцог Карл, признанный Великим альянсом королем Испании и владыкой Арагона, Валенсии, Картахены и части Гранады, набирал войска в Каталонии, куда на помощь ему вскоре должен был прийти лорд Голуэй, командовавший англо-португальской армией.
Филипп V покинул Мадрид, дороги к которому были открыты для неприятеля, и удалился в Памплону. Дела выглядели настолько безнадежными, что Вобан предложил план, имевший целью послать Филиппа V править в Америке.
Филипп V согласился на это; его жена, младшая сестра герцогини Бургундской, тоже решилась отправиться в Америку и, по-прежнему опасаясь попасть во время отступления, которое им предстояло проделать, в руки врага, отослала во Францию все свои драгоценности, в том числе и знаменитую жемчужину Перегрина, оцениваемую в миллион франков, с одним из своих слуг, который передал вверенное ему сокровище целым и невредимым в руки Людовика XIV.
Вслед за этим вражеская армия двинулась на Мадрид и, не встретив на всем пути даже попыток остановить ее, вступила в него. Но именно в этой столице, которую эрцгерцог занял, ему предстояло понять, как мало у него надежды править в Испании, ибо он мог видеть, сколь мало расположены к нему испанцы и как, напротив, они любят Филиппа V. Испанское дворянство совершало чудеса храбрости; гранды и богатые граждане отдавали все свое столовое серебро на то, чтобы выплатить жалованье войскам; приходские священники не только проповедовали верность королю, но и лишали ради него церкви священной утвари, и даже проститутки, желая поспособствовать, насколько это было в их силах, освобождению отчизны, наводнили австрийские войска и, как говорится в мемуарах того времени, погубили вражеских солдат больше, чем их могло пасть в самых кровопролитных сражениях.
В этой обстановке дела Филиппа V казались безнадежными, и друзья герцога Орлеанского посоветовали ему воспользоваться этим отъездом августейшей четы и заявить о своих правах на испанскую корону в качестве внука Анны Австрийской. Принц принял этот совет и взял на себя обязательство перед испанскими грандами, предложившими ему занять трон в том случае, если Филипп V уедет в Америку.
Герцог Орлеанский поручил двум своим офицерам, Флотту и Рено, проследить за этим делом в Мадриде, однако они повели себя неосторожно, так что вскоре г-жа дез Юрсен оказалась осведомлена об этом небольшом заговоре и тотчас сообщила эту новость в Версаль, прикрасив ее всеми подробностями, какие могли разжечь гнев короля против его племянника.
Обвинение было весьма серьезным, и, когда король удостоверился в том, что оно имело под собой основания, он приказал канцлеру Поншартрену арестовать герцога и произвести над ним суд. Однако канцлер, видя, что король действует не по собственному побуждению, поостерегся наживать себе столь могущественного врага и заметил королю, что преследовать во Франции герцога Орлеанского, которого обвиняли в преступлении, совершенном за границей, было бы противно международному праву.
— Если принц, — заявил канцлер, — виновен в преступлении, содеянном в Испании, то там и следует его судить; но, если он невиновен в отношении французской короны, то его нельзя преследовать во Французском королевстве, которое является его естественным убежищем.
Вследствие этого замечания судебное разбирательство было прекращено.
Так что Людовик XIV, который некогда везде побеждал, теперь повсюду терпел поражения. Даже герцог Вандомский, этот последний из победителей, терпел неудачи во Фландрии. После небольшой стычки, которая происходила на берегах Шельды и в ходе которой Вандом намеревался взять в плен Мальборо, но пленил лишь Кадогана, его любимца, он впал в обычную свою лень и наблюдал из занимаемых им крепостей, как неприятель разгуливает по Фландрии и захватывал любые города, какие приходились ему по вкусу.
Именно тогда Людовик XIV вступил в самый бедственный период своего царствования. Во Франции ощущался недостаток во всем, особенно в деньгах, и к числу не самых последних унижений, которым подвергался великий король, следует отнести и то, что он сделался чичероне для еврея Самюэля Бернара, прогуливая его по замку и парку Версаля с тем, чтобы выпросить у этого богатого откупщика несколько жалких миллионов.
Уже давно Людовик XIV пытался вступить в переговоры со своими врагами. После поражений при Бленхейме, Рамильи и Турине он предложил уступить эрцгерцогу корону Испании и владения в Новом свете, поставив условием, что Неаполитанское королевство, Сицилия, испанские владения в Италии, равно как и Сардиния, останутся за королем Филиппом V. После разгромов в 1707 и 1708 годах Людовик XIV возобновил те же самые предложения и выразил готовность уступить сверх того Милан и порты Тосканы, Миланскую область, Испанские Нидерланды, а также острова и континентальные владения в Америке, удержав за собой лишь Неаполь, Сицилию и Сардинию и дав при этом понять, что он не придает большего значения этому последнему владению. Затем, желая склонить голландцев к посредничеству, он предложил отдать в залог четыре крепости, возвратить Страсбург и Брайзах, отказаться от суверенитета над Эльзасом, оставив за собой лишь управление этой областью, снести все свои крепости от Базеля до Филипсбурга, засыпать порт в Дюнкерке и уступить Соединенным провинциям Лилль, Турне, Менен, Ипр, Конде, Фюрн и Мобёж. Но это еще не все: французские полномочные представители дошли до того, что пообещали, что если Филипп V не согласится по своей воле оставить Испанию, то Людовик XIV предоставит деньги, необходимые для оплаты войска, которое свергнет Филиппа V с трона. Но, поскольку в то самое время, когда король делал это предложение, союзники взяли Дуэ и Бетюн, а немецкий генерал Гвидо фон Штаремберг одержал над войсками Филиппа V победу при Сарагосе, от Людовика XIV потребовали в качестве предварительного условия мира, которого он теперь домогался, чтобы он сам изгнал своего внука из Испании, причем сделал это силой оружия.
Узнав об этом требовании, старый король поднял голову и воскликнул:
— Если уж непременно надо воевать, то я предпочту скорее воевать со своими врагами, чем со своими детьми!
Но если Людовик XIV и отказывался идти войной на Филиппа V, то поддерживать его дальше он уже не мог. Чтобы оказать противодействие врагу в Савойе, на Рейне и особенно во Фландрии, ему пришлось вывести из Испании три четверти войск, которые он там держал.
И вот тогда, видя, как французские войска оставляют Испанию, совет короля Филиппа V попросил Людовика XIV прислать ему, по крайней мере, полководца. Этим полководцем стал герцог Вандомский, который после неудачной кампании во Фландрии удалился в свой замок Ане.
LI. 1711 — 1713
Успехи Вандома в Испании. — Падение Мальборо. — Чашка воды. — Смерть императора Иосифа I. — Полный переворот политики в пользу Людовика XIV. — Несчастья в королевской семье. — Болезнь монсеньора Великого дофина. — Его смерть. — Его портрет. — Болезнь и кончина герцогини Бургундской. — Портрет этой принцессы. — Болезнь герцога Бургундского. — Его смерть. — Его портрет. — Его характер. — Чистосердечие Гамаша. — Болезнь и смерть герцога Бретонского, третьего дофина. — Болезнь и смерть герцога Беррийского. — Кончина герцога Вандомского. — Победа при Денене. — Утрехтский мир.
Великие несчастья имеют предел, вслед за которым постоянные беды сменяются, наконец, удачей: Людовик XIV этого предела достиг. Сигнал к возвращению политического преуспеяния предстояло дать Вандому. Стоит ему появиться в Испании, еще осиянному славой, которую он завоевал в Италии и которую не смогли омрачить поражения во Фландрии, и испанцы обретают прежнее мужество и сплачиваются вокруг него. В его отсутствие в стране не было ничего — ни денег, ни солдат, ни воодушевления; он появляется, и его встречают радостными криками. Каждый отдает в его распоряжение все, чем владеет, и, подобно тому как некогда Бертран Дюгеклен, топнув ногой о землю, повелел появиться из-под нее войску, герцог Вандомский видит, что ему удается повторить это чудо: он оказывается во главе бывалых солдат, уцелевших после Сарагосы, к которым присоединяются десять тысяч новобранцев, преследует в свой черед победителей, которые в конце концов понимают, что для них наступило время поражений, возвращает Филиппа V в его дворец в Мадриде, гонит неприятеля перед собой, отбрасывает его к Португалии, преследует его шаг за шагом, переправляется вплавь через Тахо, как если бы это был обыкновенный ручеек, берет в плен генерала Стенхоупа с пятью тысячами англичан, догоняет Штаремберга и одерживает победу над ним при Вильявисьосе, победу такую блистательную, такую полную, такую решительную, что она позволяет вернуть все потерянное и навсегда утверждает на голове Филиппа V двойную корону Испании и обеих Индий.
