Цезарев взор пусть они привлекут: но я песнопеньем Славить начну. Яви же, Христе, Свою благосклонность Песням, для коих меня из сего изгнанья поднимет, Сжалившись, длань владыки того, кто на троне высоком Цэешным прощенье дает, воздвигает смиренных и сеет В шири безмерной свет, наместник светлого солнца, Скипетр Царя Христа держащий мощно владыка, Царь благочестный Хлудовик, о Цезарь, заслугою славный Набожности твоея, преславный в ученье Христовом, Дар благосклонно прими, который Нигелл приносит, Песнью дерзая своей коснуться ваших деяний.

Вечного ради Царя, чья присно в груди обитает Вашей любовь, слугу подними ты падшего, Цезарь, Вас да возвысит в эфир Христос высокогремящий. (Перевод Р.Шмаракова.)

В итоге раздел империи между тремя братьями проис­ходит следующим образом: Карл Лысый берет себе всю ту часть Галлии, какая расположена к западу от рек Шельды, Мааса, Соны и Роны, и север Испании вплоть до реки Эбро, то есть всю современную Францию плюс Наварру, за вычетом Лотарингии, Франш-Конте, Дофине и Прованса; Людвиг^[121] берет себе все германоязычные земли вплоть до Рейна и Альп, то есть Германскую импе­рию, простирающуюся на восток до Венгрии, Богемии, Моравии и Пруссии; и, наконец, в соответствии с заяв­ленным им требованием, Хлотарь присоединяет к Ита­лии всю восточную часть Галлии, заключенную на юге между Роной и Альпами, а на севере — между Рейном и Маасом и между Маасом и Шельдой вплоть до устьев этих рек.^[122] Именно эту полоску земли, на которой живут четыре народа, говорящие на четырех разных языках, и половина которой отрезана от Франкского королевства, а половина — от Германской империи, два брата согла­шаются пришить, словно шлейф, к императорской ман­тии Лотаря.

Но этот плохо пришитый лоскут, стоило его дернуть, отделился от Италии и превратился в небольшое само­стоятельное королевство. По имени Лотаря это королев­ство стали называть Лотеррике^[123], а затем, по имени его детей, — Лотерингерике^[124]; переделанное латинскими авторами, это название стало звучать как «Лотарингия», что и сохранилось до нашего времени.

Как следствие только что изложенного нами великого раздела земель мы впервые находим в манускрипте монаха из Санкт-Галлена слово «Франция», использован­ное почти в том же значении, в каком оно употребляется нами.

«Вследствие этого раздела земель, — говорит он, — изменились и названия. Галлия, которую захватили франки, стала именоваться Новой Францией, а Германия, откуда они пришли, стала именоваться Старой Францией».^[125]

Ну а теперь, если читатель желает получить представ­ление о языке, на каком еще говорили в ту эпоху в этой «Новой Франции», он может бросить взгляд на два при­веденных ниже отрывка: первый из них является образ­чиком языка, который был в ходу на севере Франции, то есть языка народа-завоевателя, а второй — наречия, которое употреблялось на юге, то есть наречия народа побежденного.

Клятва на верность союзу против Лотаря, произне­сенная на франкском, или тевтонском, языке перед битвой при Фонтенуа^[126]:

«In Godes minna ind in thés Christianes folches ind unser bedhero gealtnissi, fon thesemo dage frammordes so fram so mir Got gewizci gewissen indi mahd furgibit, so haldih tesan minan bruodher, soso man mit rehtu sinan bruodher seal, in thiu, thaz er mig sosoma duo; indi mit Ludheren in nohheiniu thing ne geganga, zhe minan willen imo ce scadhen werden».

Клятва, произнесенная Хлодвигом на галльском, или романском, языке:

«Pro Deo amur et pro Christian poblo et nostro commun salvament, d’ist di in avant, in quant Deus savir et podir me dunat, si salvarai eo cist meon fradre Karlo, et in adiudha et in cadhuna cosa, si сит от per dreit son fradra salvar dist, in о quid il mi altresi fazet; et ab Ludher nul plaid nunquam prindrai, qui meon vol cist meon fradre Karle in damno sit».

Перевод клятвы на современный язык:

«Ради Божьей любви и ради народа христианского и нашего общего спасения, от сего дня и впредь, насколько Бог даст мне мудрости и силы, буду я защищать сего брата моего Карла, помогая ему во всяком деле, как по праву должно защищать брата, с тем, чтобы и он мне то же самое делал, и с Лотарем не вступлю никогда ни в какие^[127]  сношения, которые заведомо будут вредны сему брату моему Карлу».

Помимо этих двух языков, существовал еще и третий, чисто кельтский.^[128]

Что касается народов, которые оказались в этой колы­бели зарождающейся Франции и которым вместе с нор­маннами, уже готовыми высадиться на ее берегах, пред­стояло составить французский народ, то это были галло-римляне, бургунды, вестготы и гасконцы.

В то время как совершался этот великий территори­альный и политический переворот, норманны, которые появлялись в виду берегов Франции при Карле Великом, стали высаживаться на них при Людвиге Благочестивом и селиться там при Карле Лысом. Это были уже не мало­численные разбойничьи суда, одиноко бороздившие море у берегов Нейстрии: это был флот из шестисот парусных кораблей, везший короля, военачальников и целое вой­ско, окруживший Францию от Ла-Манша до Гасконского залива и на время разделившийся на два отряда, чтобы затем соединиться вновь: один из них поднимается по Луаре до Нанта, заполоняет Гиень, Анжу и Турень, тогда как другой входит во время морского прилива в Сену, захватывает и разоряет Руан, а затем поднимается до Парижа, оказавшегося беззащитным и брошенным Кар­лом Лысым, который, не отважившись вступить в сраже­ние, укрылся в аббатстве Сен-Дени, чтобы оборонять там драгоценные мощи апостола Франции. Между пред­водителем норманнов и французским королем начина­ются переговоры. Морские разбойники требуют дань в семь тысяч фунтов серебра, получают ее и удаляются, но лишь для того, чтобы появляться снова то в одном месте, то в другом.

В это самое время молодой Пипин, у которого Людвиг Благочестивый отобрал отцовское наследство, чтобы передать его Карлу Лысому, вступает в союз с этими раз­бойниками, и вскоре королевство оказывается предан­ным огню и мечу. Выдвигается требование о новой дани, в четыре тысячи фунтов серебра, и ее выплачивают; сверх того, командирам платят определенную сумму за каждого их воина, убитого крестьянами, и дается обещание выку­пить и вернуть норманнам их пленников, сумевших убе­жать. На этих условиях завоеватели отступают в Жюмьеж I и ждут там исполнения договора, основные статьи кото­рого мы только что изложили.

Дань, ставшая ценой за это отступление, для одних лишь земель, расположенных за Луарой, составила пять тысяч фунтов серебра, то есть примерно четыреста тысяч франков нашими нынешними деньгами. Каждый дом сеньора, то есть графа, епископа, аббата или королев­ского вассала, внес в качестве своей доли один солид, каждый дом свободного человека — восемь денариев, каждый дом крепостного — четыре денария.^[129]

Немного времени спустя новое войско этих варваров, объединившись с бретонцами, захватывает Ле-Ман. Их нападение удается отразить, однако Роберт^[130] Сильный, граф Парижский, прадед Гуга^[131] Капета, погибает в бою с ними. Со своей стороны сарацины наводняют Италию, совершая подобные же набеги, и разоряют юг и запад страны. Пипин добивается признания его королем Акви­тании, а Номиноэ — признания его королем Бретани.

Тем временем император Лотарь умирает в аббатстве Прюм, успев разделить свои владения между тремя сво­ими сыновьями: Людвигом, Лотарем и Карлом. Людвиг получает Италию и титул императора; Лотарь получает те уступленные по договору земли, которые впоследствии станут Лотарингским королевством; Карл вступает во владение Бургундией и Провансом; таким образом, вследствие этого нового раздела возникают два новых королевства.

В 875 году император Людвиг умирает; Карл Лысый тотчас же вместе с войском переваливает через гору Мон- Сени, вторгается в Италию, идет прямо на Рим и, посред­ством огромных уступок в пользу светской власти пап, коронуется там как император.