Его сын Рожер наследует отцу, но ему недостаточно быть графом Сицилии и Калабрии, герцогом Апулии и князем Салерно. В 1130 году он провозглашает себя королем Сицилии, а в 1146 году захватывает Афины и Коринф, откуда привозит тутовое дерево и шелковичных червей. В 1154 году Рожер умирает, оставив Сицилию своему сыну, Вильгельму Злому, тому самому великану ростом в шесть футов, которого мы видели в Монреале — в разбитой гробнице, лежащим в гробу и облаченным в свои королевские одежды. Вильгельму Злому наследует его сын, Вильгельм II; он строит кафедральный собор в Монреале, а также кафедральный собор в Палермо и Палаццо Реале. Это Вильгельм Добрый, Вильгельм-поэт и Вильгельм-художник. Он извлекает пользу одновременно из греческой, арабской и западной культур, заимствуя у обитателей Запада мистические идеи, у арабов — архитектурный стиль, у греков — декоративное искусство; он успевает совершить крестовый поход и, вернувшись из него, умирает в тридцать шесть лет возле построенного им кафедрального собора в Монреале.
На нем заканчивается законное потомство Великого графа. Его преемником становится Танкред, незаконнорожденный сын Рожера, герцога Апулийского. Этот правит пять лет, не оставив особого следа в истории. В его лице умирает последний из норманнских королей. Ему наследует Генрих VI, взявший в жены Констанцию, дочь Рожера. На троне Сицилии воцаряется Швабская династия.
У нас оставалось еще несколько часов для того, чтобы осмотреть Фавориту, королевский дворец, получивший свое название благодаря предпочтению, которое отдавали ему Каролина и Фердинанд. Во время долгого пребывания двух этих изгнанников на Сицилии дворец Фаворита был их летней резиденцией. Именно из Фавориты отправилась к Нельсону леди Гамильтон, чтобы добиться от него расторжения условий капитуляции Неаполя. Нельсон нарушил данное слово в обмен на ночь, исполненную наслаждений, и двадцать тысяч патриотов поплатились головой за эту его победу над Эммой Лайонной, бывшей лондонской куртизанкой.
Фаворита — это еще одна причуда в духе сумасбродного князя ди Палагония, однако в Фаворите все выполнено в китайском стиле: внутреннее убранство и внешний вид, меблировка и сад. Кругом сплошные беседки, пагоды, мостики, бубенчики и погремушки. Не стоит даже говорить, что все это в самом дурном стиле Людовика XV и ужасающе безвкусно.
Вернувшись в Палермо, мы застали там всю нашу команду, встречавшую нас на пороге гостиницы. Сперонара вошла в порт тем же утром, после благополучного плавания. Она привезла с собой запасы марсалы, купленной прямо на месте ее производства. После того как эти славные люди расцеловали нам руки, с чем нам пришлось смириться, мы договорились встретиться с ними на судне в следующий понедельник.
КАРЛ АНЖУЙСКИЙ
Примерно в одной миле от Палермо, на берегу реки Оре-то, возле нынешнего кладбища, находится небольшая церковь, которую называют церковью Святого Духа. В ней нет ничего примечательного с точки зрения искусства, но с ней связано одно памятное событие, чрезвычайно важное для жителей Палермо. У дверей этой церкви началось побоище, именуемое Сицилийской вечерней. Так что мы не могли не посетить это место.
Я предлагаю тем, кто сопровождал меня во время предыдущих живописных прогулок, совершить вместе со мной этот небольшой исторический экскурс, заслуживающий внимания.
Папа Александр IV только что скончался. Битва при Монте Аперти, успеху в которой содействовал Манфред, приславший на помощь гибеллинам тысячу своих рыцарей, укрепила имперское господство в Италии и поставила Манфреда во главе аристократической партии. Урбан IV, взойдя на папский престол, понял, что если он желает вернуть Риму прежнее его главенство, то ему следует разгромить Манфреда.
Это было нетрудно сделать, тем более что Манфреду вследствие его поведения грозило отлучение от Церкви. Его подозревали в том, что он ускорил кончину своего отца Фридриха II[63] и своего брата Конрада. К тому же Манфред, вместо того чтобы, подобно своим предше-ственникам-норманнам, сражаться с сарацинами повсюду, где они встречались на его пути, заключил с ними союз и имел в составе своего войска отряд арабской пехоты и конницы.
Урбан IV, со своей стороны, как никто из его предшественников был настроен изо всех сил поддерживать партию гвельфов. Родившийся в Труа, в Шампани, в беднейших слоях общества, он возвысился исключительно благодаря собственному гению. Будучи вначале епископом Верденским, а затем патриархом Иерусалимским, он вернулся в 1261 году из Святой Земли и застал Святой престол свободным. Восемь кардиналов, все, что осталось от священной коллегии, составили конклав, призванный избрать преемника Александра IV, и в течение трех месяцев безуспешно пытались собрать большинство голосов по одной из кандидатур. Устав от этих бесплодных попыток, один из голосующих вписал в свой бюллетень имя патриарха Иерусалимского. При следующем голосовании эта кандидатура набрала большинство голосов, и избранник судьбы стал наместником Бога на земле, приняв имя Урбан IV.
Пора было положить конец временам междуцарствия; новый папа мог видеть из окон своего дворца в Ватикане сарацин, бродивших по окрестностям Рима. Урбан IV не только запретил им показываться в городе, но и, относясь к ним так же, как к их собратьям из Африки и Сирии, объявил против них крестовый поход. Поговаривали даже, что, облачившись в доспехи и скрыв лицо под шлемом, он занял место среди рыцарей и, присовокупив острие меча к силе слова, собственноручно отбросил сарацин за пределы папской столицы.
Но Урбан был не таким человеком, чтобы на этом останавливаться. В одно и то же время Манфред узнал, что его солдаты изгнаны из города и что ему приказано предстать перед папой, чтобы отчитаться в своих связях с сарацинами, в мотивах своего упорного стремления совершать святые таинства в запретных местах, а также в причинах казней двух или трех своих подданных — казней, которые в папской булле расценивались как убийства. Манфред, разумеется, посмеялся над этим приказом и отказался подчиниться ему.
После этого Урбан IV обратил свои взоры на Францию, которая была его родиной. Там правил король Людовик Святой. Папа предложил ему Сицилийское королевство для него или одного из его сыновей. Но у Людовика было золотое сердце; он был воплощением благородства, верности и справедливости. Уважая решения святого отца, Людовик в то же время инстинктивно осознавал, что он не вправе принимать корону, которая была законно возложена на голову другого человека и унаследовать которую должен был племянник этого человека. Он выразил свои сомнения папе Урбану IV; тот в ответ написал ему длинное письмо, но так и не смог его переубедить. И тогда папа обратил свои взоры на Карла Анжуйского, брата короля, и послал ему папскую жалованную грамоту.
Карл Анжуйский был одной из мощных фигур XIII века, повидавшего немало железных людей. В ту пору ему было, вероятно, около сорока восьми лет; он был младший брат Людовика Святого, вместе с ним совершил крестовый поход в Египет и вместе с ним был пленен в Мансуре.
Он был женат на Беатрисе, четвертой дочери Раймунда Беренгария, выдавшего замуж трех других своих дочерей: старшую, Маргариту, — за Людовика IX, короля Франции; вторую, Элеонору, — за Генриха III, короля Англии; третью — за Ричарда, герцога Корнуолльского и короля Римлян. Таким образом, после правящих королей Карл Анжуйский был одним из самых могущественных владык на свете, ибо как сын французского короля он владел герцогством Анжуйским, а как супруг Беатрисы получил в наследство графство Прованское.
Помимо прочего, говорит его историк Джованни Вил-лани, это был человек мудрый и осмотрительный в решениях, доблестный и искусный в ратном деле; он был суров и наводил страх даже на королей, ибо был высок в помыслах и стремился к грандиозным начинаниям; ибо ему постоянно сопутствовала удача, а несчастья не могли его сломить; ибо он никогда не изменял своим обещаниям, мало говорил и много делал, почти никогда не смеялся, не любил ни мимов, ни трубадуров, ни придворных льстецов; благочестивостью и серьезностью он напоминал монаха, был ревностным католиком и обладал способностью вершить справедливый суд. Роста он был высокого, телосложения сильного, цвет лица его был смуглый, а взгляд грозный. Как никто другой из знатных вельмож, он, казалось, был создан для королевской власти; облаченный в боевые доспехи, он оставался в седле по двенадцать—пятнадцать часов подряд, не выказывая признаков усталости, спал крайне мало и всегда просыпался бодрым, готовым совещаться или сражаться.
