После часового подъема мы добрались до часовни святой Розалии, представляющей собой не что иное, как пещеру, в которой святая, удалившись от мира, жила вдали от мирских соблазнов. Над входом в пещеру висит изображение составленного по всем правилам генеалогического древа святой — от Карла Великого до Синибальдо, ее отца.

Святая Розалия была невестой короля Рожера, но вдруг, вместо того чтобы спокойно ждать своего царственного жениха в родительском доме, она сбежала оттуда однажды утром и больше туда не возвращалась. В ту пору ей было четырнадцать лет.

Укрывшись в пещере на горе Пеллегрино, святая Розалия жила там в одиночестве и умерла в безвестности, предаваясь самосозерцанию и беседуя с ангелами. В июле 1624 года, в разгар страшной чумы, свирепствовавшей в Палермо, какой-то простолюдин увидел сон. Ему приснилось, что он гулял за воротами города, как вдруг в нескольких шагах от него на землю села голубка, спустившаяся с небес: он направился к ней, но она взмыла в воздух и села в нескольких шагах дальше; он опять последовал за ней, и она, все так же перелетая с места на места, в конце концов влетела под своды какой-то пещеры и скрылась там; и тогда спящий проснулся. Разумеется, он понял, что подобный сон — это не что иное, как откровение. Как только рассвело, он поднялся, вышел из Палермо и увидел путеводную голубку. После этого ночное видение повторилось наяву. Славный человек поспешил за голубкой, не теряя ее из вида, и вошел вслед за ней в пещеру. Голубка исчезла, но он нашел там тело святой.

Это тело превосходно сохранилось, и, хотя после смерти Божьей избранницы прошло пять столетий, она, казалось, только что испустила дух; должно быть, святая умерла в возрасте двадцати восьми—тридцати лет.

Человек, шедший за голубкой, со всех ног помчался в Палермо и рассказал архиепископу о своем чудесном сне, а также о драгоценной находке, последовавшей за этим сном. Архиепископ тотчас же созвал все духовенство, после чего священники, возглавив шествие, с крестами и хоругвями отправились за телом святой Розалии в пещеру, служившую ей гробницей; мощи положили на катафалк и доставили в Палермо, где их на своих плечах носили по городу двенадцать юных девушек в белых одеждах, с венками на голове и пальмовыми ветвями в руках. В тот же день чума прекратилась — это произошло 15 июля 1624 года.

После этого ни у кого не осталось сомнений в том, что дочь Синибальдо — святая, и, поскольку эта святая спасла город, город выбрал ее своей заступницей. С тех пор в Палермо почитают святую Розалию, и на ее культе лежит отпечаток юности и поэзии, что является уделом очень немногих Божьих избранниц.

Вход в пещеру сохранился в своей первозданной простоте: это нечто вроде преддверия, вырубленного прямо в скале и украшенного медальонами с изображениями Карла III, Фердинанда I и Марии Каролины. Это преддверие отделено от святилища отверстием в своде, которое доходит до вершины горы и через которое в пещеру проникает свет; в этой расселине выросли вьющиеся растения и цветы, ниспадающие гирляндами внутрь пещеры; в определенное время дня солнечные лучи проникают в это отверстие и отделяют преддверие от часовни яркой световой завесой.

В святилище находятся два алтаря.

Первый слева посвящен святой Розалии. Он возвышается на том самом месте, где было найдено тело святой. Мраморная статуя работы Каджини заменила мощи святой, помещенные в раку. Эта статуя изображает прекрасную деву, лежащую в позе спящей девушки, голова которой покоится на одной из ее рук, в то время как другая рука держит распятие. Платье, в которое она одета, дар короля Карла III, стоило 5 000 пиастров; кроме того, на шее святой — бриллиантовое ожерелье, все ее пальцы унизаны кольцами, а грудь ее украшают мальтийский крест и орден Марии Терезии, подвешенные на черной и голубой лентах. Рядом со святой лежат череп, миска, посох, книга и плеть из литого золота: как и платье, все эти предметы были подарены королем Карлом III.

Второй алтарь, расположенный в глубине пещеры, напротив входа, посвящен Деве Марии, но, следует сказать во славу святой Розалии, что, хотя этот алтарь посвящен матери Христа, он далеко не столь роскошен, далеко не столь красив, как первый, а главное, его посещают гораздо меньше людей. Позади алтаря находится источник, из которого пила святая.

Часовня святой Розалии является, как уже было сказано, прибежищем гонимых влюбленных. Если влюбленным, которых хотят разлучить, удается в одно прекрасное утро встретиться и если их не догоняют на дороге, отделяющей Палермо от горы, то они спасены: стоит им оказаться в пещере, как власть над ними родителей заканчивается и святая вступает в свои права. Священник спрашивает, хотят ли они сочетаться браком, и в случае утвердительного ответа совершает мессу; по ее окончании они становятся мужем и женой и могут вернуться в Палермо рука об руку при свете дня. После этого родителям уже нечего возразить.

В ту минуту, когда мы вошли в часовню, священник, по всей вероятности, проводил подобное бракосочетание: молодой человек и девушка стояли на коленях перед алтарем, без всяких свидетелей их венчания, кроме ризничего, служившего мессу. Наш приход, казалось, вначале вызывал у них некоторое беспокойство, но, увидев, что мы иностранцы, они перестали обращать на нас внимание. Мы преклонили колено в нескольких шагах от них, ожидая завершения мессы.

Когда богослужение окончилось, молодые люди встали, поблагодарили священника, вышли из пещеры, сели на мулов и уехали. Они стали мужем и женой.

Мы расспросили священника, и он сказал, что не проходит ни одной недели, чтобы он не совершал подобного обряда.

Вернувшись в гостиницу, мы обнаружили там приглашение на обед, пришедшее от вице-короля князя ди Кам-по Франко; этот обед должен был состояться на следующий день; накануне мы отправили вице-королю свои рекомендательные письма, и, проявив безукоризненную учтивость, присущую исключительно знатным итальянским вельможам, он тотчас же почтил их вниманием.

У князя ди Кампо Франко четыре сына; второй из его сыновей, граф ди Луккези Палли, женат на госпоже герцогине Беррийской; он на короткое время приехал на Сицилию, привезя сюда в семейную усыпальницу тело маленькой девочки, родившейся в тюрьме замка Блай и недавно умершей.

Поскольку это было приглашение в загородный дом князя, расположенный, как и почти все виллы палермских богачей, в Багерии, мы отправились в путь на два-три часа раньше, чем следовало, чтобы успеть посетить знаменитый дворец князя ди Палагония, образец причудливости и чудо сумасбродства. Дорога, ведущая в Багерию, — та самая, по которой мы следовали на пути в Палермо. В четверти льё от города приходится пересекать Орето, древний Элевтер Птолемея, в наши дни — flume dell'Ammiraglio^[59]. Этот тоненький ручеек, напыщенно именуемый рекой, когда-то протекал через весь город и бежал к гавани, но затем его воды были отведены и на месте прежнего русла была проложена улица Толедо.

Именно здесь, в окрестностях Багерии, Рожер, граф Сицилийский и Калабрийский, в 1072 году одержал в великой битве победу над сарацинами, отдавшую в его власть Палермо.

Наш экипаж остановился напротив дворца князя ди Палагония, который мы тотчас узнали по бесчисленным фигурам чудовищ, украшающим стены, возвышающимся над дверями и заполняющим сад; это были пастухи с ослиными головами и девушки — с лошадиными, кошки с лицами капуцинов, двухголовые дети, четвероногие мужчины, четверорукие лошади — словом, целый зверинец невообразимых существ, о воплощении в явь которых князь каждый раз, когда его жена была беременна, молил Бога, прося, чтобы княгиня произвела на свет одного из подобных монстров, которых он позаботился поместить перед ее глазами, дабы это счастливое событие свершилось. К несчастью для князя, у Бога достало здравого смысла не внять его мольбам, и княгиня родила всего-навсего самых обычных детей, похожих на всех прочих, если не считать того, что в один прекрасный день они оказались разорены из-за странного сумасбродства их отца.