Прежде чем отпраздновать свою свадьбу, портняжка должен был победить огромного вепря, ни в чем не уступавшего Калидонскому.

Этот вепрь наносил большой ущерб еще одному лесу, принадлежавшему королю.

Король не без колебаний высказал портняжке это свое желание, ведь он прекрасно понимал, что тот при всей своей уступчивости имел полное право отказать ему; но портняжка, по-прежнему преисполненный отваги, ответил:

— Охотно, государь; но, по чести сказать, одолеть вепря — это просто детская забава.

Король предоставил отважному воину сотню конников, но, так же как это было в случае с единорогом и двумя великанами, портняжка самым решительным образом запретил им въезжать в лес. И он углубился в чащу один, к великому удовольствию его спутников, неплохо знакомых с вепрем: когда-то они пытались его поймать, и он надолго отбил у них охоту снова появляться в этом лесу.

Храбрый портняжка, считавший, что мужество никоим образом не исключает осмотрительности, начал со знакомства с местностью.

Обнаружилось, что в сотне шагов от кабаньего логова стоит маленькая старинная часовня, окна в которой были столь узкие, что пролезть в них мог лишь такой худенький и гибкий человек, каким был портняжка.

Вход в часовню, закрытый крепкой дубовой дверью, находился напротив этих окон.

— Отлично! — сказал портняжка. — Вот и готовая мышеловка!

И с порога часовни он стал изо всех сил бросать камни в колючий кустарник, где затаился кабан.

Один из камней попал прямо в чудовище.

Кабан встал на задние лапы, и тогда портняжка увидел, что рост его противника составляет не меньше четырех футов.

Соответственной была и его толщина.

Но это нисколько не испугало портняжку, который продолжал донимать зверя, всячески при этом подстрекая его своими криками.

Вепрь оглядел все вокруг своими маленькими глазками, которые хоть и были прикрыты длинной шерстью, но поблескивали из-под нее, словно карбункулы.

Затем, увидев портняжку, он, злобно клацая зубами, бросился на него.

Но в тот же миг, когда кабан ворвался в дверь часовни, портняжка выскользнул из ее окна.

Зверь попытался поступить так же, но окно было слишком узким для такой туши.

Пока вепрь в тщетном упорстве пытался пролезть через окно, портняжка быстренько обежал часовню и закрыл дверь на два оборота ключа, так что кабан, как и сказал находчивый храбрец, и в самом деле оказался запертым, словно в мышеловке.

Тогда портняжка подвел сотню своих конников к часовне, чтобы они увидели его пленника.

Затем он вместе с ними отправился к королю и доложил ему, что теперь кабан не причинит его лесу никакого ущерба и через неделю издохнет от голода, если только его величество не предпочтет ради собственного удовольствия застрелить чудовище через окно часовни.

На этот раз королю ничего не оставалось, как выдать свою дочь за портняжку и даровать ему половину королевства.

Разумеется, сделал он это не без сожаления; но, если бы король проведал, что его зять не великий воин, а всего лишь бедный портняжка, он испытал бы сожаление посильнее!

Свадьбу отпраздновали со всем великолепием, но она не порадовала невесту героя и, тем более, его тестя; однако народ был доволен, что теперь находится под защитой столь доблестного военачальника.

Какое-то время спустя молодая королева услышала ночью, как ее супруг бормочет во сне:

— Малый, закончи-ка вот эту куртку и почини-ка эти штаны, а не то получишь аршином по ушам!

Она поняла, в каком закоулке родился ее муж и на следующий день рассказала об этом отцу, умоляя избавить ее от столь недостойного супруга.

Король ее утешил.

— Предстоящей ночью оставь открытой дверь твоей спальни, — сказал он дочери. — Мои слуги будут ждать в коридоре, и, когда твой муж уснет, они свяжут ему руки и ноги и мы посадим его на судно, которое отвезет его на другой конец земли.

Эти слова пришлись по душе молодой женщине, которая, не испытывая к портняжке никакой любви, была выдана замуж за него насильно.

Но конюший короля, проникшийся дружескими чувствами к портняжке за его мужество, все слышал и рассказал ему о заговоре.

— Что ж, прекрасно, — только и промолвил отважный портняжка.

И вечером он, как обычно, лег спать рядом с женой.

Когда женщина решила, что муж заснул, она встала, бесшумно открыла дверь и снова тихонько легла в постель.

И тогда портняжка, притворясь спящим, громко произнес:

— Малый, закончи-ка побыстрее эти штаны и почини-ка этот жилет, а не то получишь аршином по ушам; а я тем временем дам хорошую взбучку тем, кто явился сюда меня арестовать. Черт побери, да я убивал семерых одним махом! Кто, как не я, уничтожил парочку великанов! Кто, как не я, связал единорога! Кто, как не я, поймал кабана! Так мне ли бояться горстки недомерков, стоящих перед моей дверью! Вперед, семерых одним махом! — крикнул он. — Семерых одним махом!

Услышав эти жуткие слова, сулившие им скорую и неизбежную смерть, — особенно если принять во внимание все то, что они знали или, вернее, полагали известным о силе и мужестве портняжки, — люди, пришедшие его арестовать, поспешно бросились бежать кто куда, словно за ними гналось целое войско, и в будущем никто из них не осмеливался выступать против короля "Семерых — одним махом", как его прозвал народ.

Год спустя старый король умер и, к немалой радости народа, новый король "Семерых — одним махом" унаследовал и вторую половину королевства.

Мне известно, где правит этот замечательный государь, мои дорогие дети, однако я не хочу открывать эту тайну, ведь по законам, изданным им, люди живут в таком благоденствии, что, если бы все другие народы узнали о его местопребывании, они покинули бы свои королевства, чтобы перейти в его подданство.

ГИГАНТСКИЕ РУКИ

Как-то раз один бедный мальчик возвращался из леса, взвалив на свои плечи столько хвороста, сколько мог нести на себе ребенок его возраста.

Звали его Вилли, и было ему одиннадцать лет.

Он устал, чувствовал голод, и крупные слезы текли по его щекам.

Однако не голод и не усталость заставляли мальчика плакать; виной тому была память об отце, которого он потерял этой весной, а также мысль о том, что по возвращении домой он найдет его пустым, поскольку мать, скорее всего, где-то тоже выполняла какую-то работу, столь же нелегкую, как и его собственная.

Дом и в самом деле оказался пустым; вместе с тем он был таким убогим, что матери даже в голову не пришло запереть за собой дверь, ибо ничто не могло соблазнить воров в столь жалком жилище.

Мальчик вошел в комнату, которая служила бы кухней, будь у обитателей дома еда, и бросил одну или две охапки хвороста на тлеющие в очаге угли. Вскоре там разгорелся жаркий огонь, возле которого мальчик стал греть свои голые распухшие ноги. Не отрывая взгляда от дыма, создававшего в широком очаге какие-то фантастические фигуры и скрывавшего своими клубами потолочные балки, ребенок громко вздохнул, так и не обнаружив в очаге котелка, которому в этот час полагалось там находиться.

У очага сидел тощий кот и, похоже, размышлял о том же, что и его хозяин.

"Больше так не должно продолжаться, — думал ребенок, — ведь я начинаю становиться большим и сильным и Бог по доброте своей дал мне руки довольно крепкие, чтобы они не оставались праздными; моя бедная матушка, напротив, слабеет день ото дня. До сих пор она работала для меня, теперь же я буду работать для нее. Когда я стану взрослым мужчиной, она совсем бросит работу и будет готовить обед, которого сегодня у нас нет, и благодаря моему труду уже ни в чем не будет нуждаться".

У Вилли имелись немалые основания для таких размышлений, потому что он от природы был трудолюбивым и никогда не сидел без дела, если только мог найти хоть какое-то применение своим детским силенкам.

Итак, приняв это решение, он успокоился и стал ждать возвращения матери; он был уверен, что она вернется слишком обессиленная тяжелым трудом, чтобы разделить с ним его трапезу, сколь бы скудной она ни была.