И с этими словами он пошел за своей бритвой, куском мыла и кнутом.

Затем он вошел в хлев и, не обращая ни малейшего внимания на крики "Ме-ме-ме!" козы, намылил ей морду и всю голову и обрил их, да так, что у нее ни волосинки не осталось от той бороды, которой она так гордилась!

После этого он обрезал ей уши так же накоротко, как она срезала своими зубами траву.

Под конец портной взял свой кнут и так ее отхлестал, что она бросилась бежать, мекая от боли.

Затем несчастный старый портной вернулся домой и почувствовал себя как никогда одиноким, ведь теперь у него не было ни детей, ни козы и он лишился сыновней ласки, этого хлеба для его души, и козьего молока, этой пищи для его тела.

Он спрашивал повсюду, не видел ли кто-нибудь его сыновей, но никто не знал, ни куда они ушли, ни что с ними сталось.

Однако я-то, дорогие мои дети, знаю это и сейчас расскажу вам об этом: начав со старшего сына, перейду к среднему, а затем и к младшему.

II

"СТОЛИК, НАКРОЙСЯ САМ!"

Старший сын портного шел шесть или семь дней, делая остановки только для того, чтобы попить из придорожного источника и съесть жалкий ломоть хлеба, выпрошенный им по пути у тех встречных, в ком угадывалась милосердная душа, которой ему не стыдно было признаться, что он голоден.

На шестой день юноша зашел к одному столяру, охотно взявшему его к себе в подмастерья. Трудился он усердно, не давая себе отдыха, и, когда кончился срок ученичества, мастер в награду за его отличную работу подарил ему маленький столик из самого простого дерева, с виду самый что ни на есть заурядный.

Но было у этого маленького столика одно весьма редкостное свойство. Когда его ставили на землю и говорили ему: "Столик, накройся сам!", на славном столике вдруг оказывалась белоснежная скатерть, на которой были разложены тарелка, нож, вилка и расставлены суп, блюда с жарким и с овощами, так что свободного места там не оставалось.

Я забыл сказать, что там стоял еще стакан, наполненный, в зависимости от вкуса гостя или гостей, красным или белым вином и радующий глаз.

Молодой подмастерье был в восхищении от такого подарка и сказал себе:

"Ну, парень, с таким столиком голодать тебе не придется".

И с этой уверенностью в своем будущем молодой человек весело отправился в путь, ничуть не беспокоясь, хороши или плохи постоялые дворы, много или мало там провизии.

И правда, повинуясь собственной прихоти, он мог заходить туда или не заходить, и часто в поле, на лугу, где угодно, куда заводила его дорога, почувствовав усталость или голод, он находил приятное место, снимал со спины маленький столик, ставил его на землю и произносил:

— Столик, накройся сам!

После чего он находил на столе все, что его душе было угодно.

Наконец ему захотелось вернуться к отцу: должно быть, гнев старика со временем утих и сына с таким волшебным столом он наверняка встретит с распростертыми объятиями.

Однако, возвращаясь в родные края, он однажды вечером забрел на постоялый двор, заполненный путешественниками, и все они с большим аппетитом ужинали.

Так как у нашего молодого человека была вполне располагающая внешность, несколько гостей пригласили его отужинать вместе с ними, заметив, что в случае отказа он рискует остаться голодным.

— Спасибо, — ответил юноша, — но Боже меня упаси отнять у вас то немногое, чем вы располагаете. Уж лучше я вас угощу.

Присутствующие захохотали, подумав, что он хочет подшутить над ними.

Но он, ничуть не обижаясь на общий смех, поставил свой столик посреди зала и произнес:

— Столик, накройся сам!

И в то же мгновение столик был уставлен такими блюдами, какие не могли приготовить на хозяйской кухне, а ароматы их приятно щекотали ноздри гостей.

— Прошу к столу, мои добрые друзья! — пригласил всех присутствующих молодой столяр. — К столу! К столу!

И все гости, убедившись, что приглашение сделано вполне всерьез, не заставили себя упрашивать. Они подошли к столу, взяли ножи и решительно приступили к делу; но что их больше всего удивило, так это то, что, едва какое-нибудь блюдо опустошалось, на его месте появлялось другое, полное кушанья.

Хозяин, сидя в сторонке, смотрел на это все, ничего не понимая; понятно ему было лишь то, что подобный повар стал бы отличным приобретением для его постоялого двора.

Молодой столяр и вся компания веселились до поздней ночи, сидя за столом, которому они без устали давали заказы и который не уставал радовать их неиссякаемыми яствами. Наконец к двум часам ночи гости разошлись по комнатам; столяр прислонил свой столик к стене и последовал примеру остальных.

Но хозяин постоялого двора, хотя и ушел к себе тоже, никак не мог уснуть. Сидя на своей кровати, он вспоминал все то, что творил чудесный столик, и без конца повторял:

— Столик, накройся сам! Столик, накройся сам!

Наконец его осенило, что у него на чердаке есть точь-вточь такой же столик; он спустился со своей постели и на цыпочках, со свечой в руке, прикусив язык и напряженно прислушиваясь, поднялся на чердак, взял там столик и поставил его на место чужого, спрятанного им подальше от людских глаз.

На следующее утро молодой столяр заплатил за комнату, взял прислоненный к стене столик, не догадываясь о подмене, и продолжил свой путь.

В полдень он пришел к родному дому, и отец встретил сына с большой радостью.

— Скажи-ка мне, сынок, — спросил старый портной, — чему ты научился?

— Отец, — ответил юноша, — я стал столяром.

— Отличное ремесло, — откликнулся старик, — но что же ты принес из своих странствий?

— Отец мой, самое лучшее, что я принес, — это маленький столик.

Портной осмотрел столик со всех сторон и, покачав головой, заявил:

— Ты сделал не очень-то удачное приобретение: это старый стол, хромающий на одну ногу.

— Может быть и так, — не стал спорить сын, — но он называется "Столик, накройся сам!"

— Что это значит? — удивился старик.

— А значит это следующее: когда я ставлю его и приказываю ему накрыться, на нем тотчас появляется скатерть, на которой стоят самые изысканные яства, а к тому же еще вино из неведомого погреба, веселящее сердце. Так что приглашай наших родственников и друзей, чтобы мы их угостили и порадовали вкусной едой, ведь благодаря моему столику я берусь накормить их всех без исключения.

Старый портной разослал приглашения, и его родственники и друзья пришли отовсюду, чтобы отпраздновать возвращение его сына.

Когда все гости собрались, молодой столяр поставил стол в кругу приглашенных и голосом, в котором не было и тени неуверенности, приказал ему:

— Столик, накройся сам!

Но столик и не думал ему повиноваться, и бедный парень, совершенно растерянный, пять или шесть раз тщетно повторял ему все более и более повелительно: "Столик, накройся сам!" — тот оставался пустым, как самый обыкновенный стол, не способный понять слов.

Тут-то бедолага догадался, что его столик подменили, и ему стало не по себе при мысли, что прослывет он теперь лгуном. Ну а родственники и друзья осыпали его насмешками, и, поскольку старый портной, лишившийся даже козы, был еще беднее, чем раньше, им, приглашенным поесть вдоволь, пришлось разбрестись по домам голодными.

III

ОСЕЛ, СЫПЛЮЩИЙ ИЗ СЕБЯ ЗОЛОТО

Отец снова принялся за шитье, вернувшись к своему ремеслу; старший сын стал работать подмастерьем у местного столяра.

Среднего сына взял к себе в помощники мельник. Когда юноша отработал свой срок, хозяин ему сказал:

— Чтобы вознаградить тебя за добросовестную работу, я подарю тебе осла, но осла очень необычного. Он не возит тележки и не таскает на себе мешки.

— Так на что же он тогда годен? — поинтересовался молодой человек.