Глаза Хейзел поднялись...
- Фрэнк!
Действительно, это Фрэнк отобрал у неё вещи: неопрятный, грязный, с торчащими вверх волосами. Он всё ещё носил нелепые солнцезащитные очки.
- Хейзел, ты дура! - проревел он, дымя чёрным дыханием.
- Фрэнк, ради бога, что происходит?
- Что происходит? Ты разрушаешь город, вот что происходит, - возмутился он.
Очень быстро он поместил Сияющий Трапецоэдр обратно в металлическую шкатулку, закрыл крышку и пробормотал:
- Меб-глед’нл-эээ-нгаи-игг...
Слова вырвались из его чёрного туманного дыхания, и когда он закончил их говорить...
Небо треснуло...
Хейзел просто смотрела.
И нарост и всё, что в нём, свернулось в себя и...
Хлоп!
Пропало.
Хейзел пошатнулась. Наверху мерцали звёзды, и яркий белый свет полной луны омывал её и Фрэнка, когда они стояли на разрушенной стоянке.
- Ты совсем чокнутая, - сказал Фрэнк.
Он усмехнулся и покачал головой.
- Я только что случайно сделала то, что сделал Генри Уилмарт в Сент-Питерсберге на прошлый День матери, - пробормотала Хейзел.
- Да, и это было чертовски глупо. Но... - он поднял кристалл. - Твоя глупость дала мне вот это - самый первый камень. Ему десять миллионов лет, Хейзел. И теперь, когда он у нас есть...
- Теперь, что у вас есть? - крикнула Хейзел.
- Просто забудь это. У меня много работы, - Фрэнк обернулся и начал считать шаги. - Раз, два, три...
Хейзел дёрнулась за ним.
- Где Соня?
- В безопасности. С нами - пять, шесть, семь...
- Чёрт возьми, Фрэнк! Мне нужны ответы!
Фрэнк начал бегать.
- Одиннадцать, двенадцать, тринадцать... Иди домой, Хейзел, и считай, что тебе повезло... шестнадцать, семнадцать, восемнадцать...
- Почему?
- Двадцать, двадцать один... Потому что я оставляю тебя в живых... Двадцать пять, двадцать шесть...
Хейзел побежала.
- Тридцать три паспорта! Тридцать три человека! И тридцать три глиняных шкатулки, за изготовление которых ты заплатил Горацию Ноулзу!
- Тридцать, тридцать один...
Хейзел схватила его и остановила.
- В заметках Генри говорилось, что неевклидова теорема основывалась на отношении энергии, равном десяти в тридцать третьей степени!
Фрэнк повернулся к ней лицом. Он улыбнулся.
- Твоё стремление узнать удивительно, Хейзел. Но ты не поверишь мне на слово, что это действительно то, чего ты не хочешь знать?
- Нет, - она вздрогнула на месте. - Скажи мне.
Постоянно улыбаясь, он сделал шаг назад.
- Тридцать два...
- Не оставляй меня здесь в неведении, Фрэнк!
- Тридцать три...
Фрэнк исчез в облаке мясистого чёрного тумана.
"Цифры..."
Хейзел обмякла в лунном свете. Вдалеке она услышала крики, вопли и стоны. Собаки лаяли. Завыли сирены аварийных машин...
Хейзел повернулась, чтобы уйти, затем...
- Попалась!
Две руки протянулись из воздуха, схватили её за макушку и потащили в небытие...
* * *
- Итак, - прошептал Фрэнк и потёр руки. - Вот мы и здесь.
Хейзел скорчилась на каменном полу. Когда Фрэнк затащил её в небытие, их обоих выплюнуло в середину Серого Дома. Лист пергамента затрепетал на двери, затем дверь захлопнулась.
Пламя свечи мерцало вокруг. Фрэнк бродил по каменному интерьеру, лениво поглядывая в несколько окон. Он держал Сияющий Трапецоэдр обеими руками, как будто он был таким же хрупким и ценным, как яйцо Фаберже.
- Ты помогла нам больше, чем ты можешь себе представить, - пропел он лёгким эхом.
Его дыхание стало чёрным.
- Ты про кристалл? - сказала Хейзел.
- Обнаружение его более чем перевешивает любой вред, который ты могла причинить.
- Какой вред?
- Убить Ричарда Пикмана, например, и, - он усмехнулся, - убрать из дела Уолтера Брауна и Клейтона Мартина. Все они подверглись идеологической обработке - все они были нашими агентами. Конечно, их троих придётся заменить, но на это у нас полно времени.
Хейзел нахмурилась.
- Ты имеешь в виду три из тридцати трёх?
- Да.
- Фрэнк, ты видел, какой ад развёрзся там внизу? Я не удивлюсь, если половина людей в городе погибла, включая большинство твоих агентов.
- Нет, нет, они все были защищены, как и ты.
- Что, кольца? Они сделаны из того же материала, что и кристалл, не так ли?
Фрэнк кивнул, улыбаясь.
- И ты была защищена, просто имея его, - он поднял трапецоэдр, - точно так же, как Генри Уилмарт был единственным выжившим на День матери в Сент-Питерсберге.
- Так что же тебя защищает? - спросила Хейзел.
Фрэнк снял солнцезащитные очки, показывая, что его выкопанные глазницы были снова заполнены самородками алого кристалла размером с мяч для гольфа.
- Я должна была знать, - пробормотала она. - А где же металлическая шкатулка?
- Я оставил её там. Она нам больше не нужна, - а затем он указал на открытый чемодан в углу, наполненный тридцатью тремя новыми глиняными версиями шкатулки.
- Я не понимаю! - выпалила Хейзел.
- И ты, вероятно, никогда не поймёшь, Хейзел. Это непостижимо. Ты недостаточно умна, чтобы понять это.
Она ухмыльнулась ему.
- Я знаю, что у меня самая светлая голова из всех.
- Но, видишь ли, мы были достаточно умны. Я, мой отец и Генри - особенно Генри. В некотором смысле, когда дело касалось неевклидовых тезисов, Генри был даже умнее их.
- Кого их?
Фрэнк только указал на дверь.
- Металлической шкатулке, которую ты можешь представить себе как носитель силы, как и камню, более десяти миллионов лет. Она была доставлена сюда много тысячелетий назад: эксперимент, чтобы увидеть, что существа этой планеты однажды научатся с ней делать. Но когда Генри взломал код, он понял, что выгравированные на ней глифы на самом деле были геометрическими уравнениями, которые могли использовать силу Сияющего Трапецоэдра. Но он понял и кое-что ещё.
- Что? - недоверчиво спросила Хейзел.
- Он понял, что эти уравнения устарели. Они даже близко не подошли к тому, чтобы подчеркнуть всю энергию кристалла, - его алые глаза сверкнули на неё. - Так ты знаешь, что он сделал?
Ответ щёлкнул в голове Хейзел, как сломанный карандаш.
- Он переписал их...
- И тем самым улучшил их - да! Отлично! Видишь ли, Генри был таким умным, и поэтому он приказал этому увальню создать ему прототип нового носителя с улучшенными уравнениями.
Хейзел приподнялась на локтях.
- Думаю, теперь я начинаю понимать, Фрэнк. Он взял кристалл и металлическую шкатулку в Сент-Питерсберг для пробы, не так ли?
Фрэнк замер.
- Да, - наконец ответил он. - Просто посмотреть, действительно ли это сработает. Вот почему он выбрал День матери. Город был городом-призраком. Большинство предприятий были закрыты, большое количество жителей уехало из города на праздник.
- Так что, если бы это действительно сработало, то было бы минимальное количество человеческих жертв, - заключила Хейзел.
- В яблочко. И это было падением Генри - он струсил в последнюю минуту, - Фрэнк выдохнул чёрный туман. - Когда дело дошло до дела, Генри не был достаточно злым, чтобы полностью реализовать свой потенциал, как и мой отец.
- Но ты смог, - сказала Хейзел с ядом в голосе. - Ты чистое, грёбаное зло класса А.
Раздался смех, затем Фрэнк пожал плечами.
- Это всего лишь риторика, Хейзел. Если хочешь, ты можешь легко заменить слово злой на слово ответственный.
- О, чёрт возьми, Фрэнк!
- Что? - он казался удивлённым. - Было ли злом для Соединённых Штатов нанести ядерный удар по Японии или для Рима уничтожить Карфаген? Было ли злом то, что монголы опустошали Восточную Европу? Или это было ответственно? Разве эти более достойные расы не просто предпринимали шаги, чтобы сохранить себя в целости? Разве они не несли ответственность за своё собственное сохранение? - он ещё глубже посмотрел на неё алыми глазами. - Это всё, чем я занимаюсь. Я несу ответственность за своих хозяев.
