Моё запястье пустое, неужели я где-то его потеряла.

— Вот он. Наверное, расстегнулся и слетел, — Артем показывает на пол.

— Я уже испугалась, что потеряла его. Нам пришлось бы вернуться и обыскать весь дом, — я отстегиваю ремень безопасности и тянусь за браслетом. В следующую секунду я чувствую сильный удар, моё сознание полностью отключается.

В БОЛЬНИЦЕ

Я пытаюсь открыть глаза, но каждый раз сон накрывает меня. Я же не сплю. Тело пронзает острой болью и я прихожу в себя, вспоминаю последние события. Сердце пропускает несколько ударов. Ангелина рядом со мной, она без сознания, у неё сильно разбита голова, мне даже кажется, что она не дышит. Дрожащими руками отстегиваю ремень, краем глаза замечаю, что Андрей пытается пошевелиться. Его подушка безопасности сработала.

— Андрей.

— Я в порядке, — отвечает водитель. — Тойота выскочила прямо навстречу, я вынужден был увернуться.

Я вижу, чтобы ему тоже здорово досталось, но сейчас меня больше волнует моя Ангелина. Она сидит такая слабая и беззащитная, будто спит, разбитые очки валяются на сиденье. Я трогаю её запястье. Пульс слабый, но есть. Страх сковывает движения. Нужно собраться и вызвать нашу скорую. Пусть она приедет побыстрее, повторяю про себя, если с моим Очкариком что-то случится, я не знаю, что мне делать дальше.

Время идёт. Вокруг машины собираются люди. Злополучный браслет так и валяется на полу. Первая мысль поднять и выбросить, но я останавливаюсь себя, когда Ангелина очнется, я отдам его ей. Поэтому я поднимаю браслет и убираю в карман. Паника все больше и больше охватывает меня. Если скорая не успеет приехать?

Я набираю отцу.

— Папа, мы попали в аварию. Ангелина сильно пострадала, я вызвал нашу скорую по ДМС. Андрею тоже нужна помощь, — я смотрю в сторону водителя.

— Всё правильно, я выезжаю сразу в больницу.

— Ты можешь позвонить её родителям? Номер, наверняка, есть у Евгении Павловны.

— Сейчас решим, — папа отключается.

Рядом с обочиной останавливаются скорая и полиция. Наконец-то. Я выбегаю из машины, тело плохо слушается от боли, стараюсь не обращать внимания. Один врач подходит ко мне и двое направляются в сторону машины. Я вижу, как они аккуратно достают Ангелину и укладывают её на каталку.

— Я в порядке. Помогите лучше ей, — я кричу на молодую девушку, которая пытается мне помочь.

— Мне нужно вас осмотреть, — отвечает она спокойным голосом. Я уже не здесь, я вижу, как Очкарика подключают к какой-то аппаратуре. Я должен поехать вместе с ней, нужно только успеть.

— Я поеду с ней, — но меня уже никто не слышит. Скорая уезжает, а я остаюсь возле перевернутой машины.

— Вам нужна госпитализация? — спрашивает все та же молодая врач у Андрея.

— Конечно нужна, — я отвечаю вместо него. — Я поеду с ним.

Я знаю, что мы окажемся в той же больнице, что и Ангелина. Мне кажется, что мы едем целую вечность, хотя водитель объезжает все пробки.

У больницы Андрея ведут в приёмный покой, а я бегу в сторону регистраторы.

— Подскажите, к вам должны были привезти Муромцеву Ангелину, девушка после аварии.

— Она в операционной, — после проверки сообщает мне регистратор. — На втором этаже есть зал ожидания. Вы можете пройти туда. Только обязательно бахилы.

— Хорошо, — я хватаю бахилы и иду на второй этаж. Кроме меня здесь никого нет, я сажусь на диван, на заднем фоне идет какая-то развлекательная передача. Я даже не пытаюсь прислушиваться. У меня ощущение, что все это уже происходило однажды. Только мозг блокирует эти воспоминания.

— Артем, с тобой все хорошо? — в комнату забегает мама. Она пытается осмотреть меня, проверяет поднимаются ли у меня руки.

— Всё хорошо.

— У тебя кровь на лице.

— Наверное ударился. Уже правда ничего не болит, — только сердце, продолжаю я про себя.

— Я так испугалась, когда папа позвонил. Второй раз я бы не выдержала этого, — она садится рядом и больше не сдерживает слез, а плачет навзрыд. Это тоже уже когда-то было со мной.

Следом поднимается папа, наверное, ушёл с какого-нибудь важного совещания. Он в костюме с галстуком, а поверх дорогое кашемировое пальто. Все это удивительно не сочетается с бахилами на туфлях. На секунду я даже не могу не улыбнуться.

— Сынок, ты как?

— Я цел. Все хорошо.

— А как твоя девочка?

— Она в операционной, — к горлу подступает комок.

— Я позвонил её маме. Они, наверное, уже в пути. Принести вам кофе?

— Мне, капучино, — просит мама. Она вцепилась в меня мёртвой хваткой, будто если отпустит, я испарюсь.

— Ничего не надо, спасибо.

Папа не успевает выйти, в дверях появляются родители Ангелины. На маме, как и на папе нет лица. Она не плачет, просто молча садится напротив, на соседний диван. Я ожидал от неё чего угодно, криков, обвинений, но не вот этого ледяного молчания.

— Я сейчас подойду, — мама наконец отпускает меня, чтобы подойти к Муромцевым. Краем уха я слышу, как она говорит им слова поддержки. Ангелинина мама просто кивает с абсолютно пустым взглядом. А ведь у них уже погиб сын, вспоминаю, что рассказывала мне Очкарик.

Ожидание тянется так долго. Папа уже принёс всем кофе. Я наблюдаю за ним, он спокойный и уверенный, о чем-то разговаривает с Гелиным отцом, пока моя мама сидит рядом с Татьяной Михайловной.

В комнату заходит доктор.

— Кто здесь родственники Муромцевой? — Ангелинина мама с ужасом и страхом смотрит на врача. И только сейчас воспоминания, которые так долго блокировал мой мозг заполняют меня. Все это уже было со мной два года назад, когда погиб брат. Мы так же сиделе в зале ожидания и ждали врача, а когда он вышел, я помню, что он говорил про Глеба. Каждое слово, оно впечатывается мне в голову, как будто это происходит прямо сейчас.

— Это мы, — голос у Гелиного папы дрожит.

Я замираю, и кажется перестаю дышать.

АНГЕЛ-ХРАНИТЕЛЬ

Я открываю глаза и вижу себя в пустой белой комнате. Здесь нет ни окон, ни дверей, только тёплый жёлтый свет, он будет проникает отовсюду. Вспоминаю, что было до этого. Кажется, мы ехали домой. Я потеряла браслет и хотела поднять его. А что было дальше? Пустота. Неужели меня больше нет? Мне становится страшно. Этого не может быть. А как же родители, Артем?

— Привет, — мои размышления прерывает Миша. Он появляется словно из воздуха. Я кидаюсь к нему, слезы текут ручьём.

— Миша, где мы? Скажи, что я жива!

— Ты жива, — он гладит меня по голове. Мне становится так хорошо и спокойно.

— Тогда что это за место? Это мой сон?

— Можно и так сказать, ты спишь, просто очень крепко. Слишком сильно ударилась головой.

— А что будет дальше? Я проснусь?

— Этого я не знаю. Знаю только, что у тебя есть выбор. Ты сейчас находишься в пограничном состоянии, и можешь выбрать, где останешься.

— У тебя тоже был выбор?

— Нет, Ангел, у меня не было, — он грустно улыбается.

— А если я выберу вернуться, то…

— Мы больше не увидимся, — продолжает он за меня.

— Даже во сне? — Миша кивает.

— Кто же тогда будет защищать меня?

— Мне кажется, тебе уже повезло найти такого человека на Земле.

— Мне так стыдно за своё поведение, — я вспоминаю нашу последнюю встречу, как давно это было.

— Я все понимаю. Не расстраивайся.

— А пока я здесь, мы можем поговорить? — я сажусь на белый диван, который появляется из ниоткуда.

— Конечно.

— С тобой мама тоже себя так вела?

— Нет. Все было по другому. Это я доставал и маму, и папу, они постоянно вытаскивали меня из проблем. Ты же простишь её?

— Куда я денусь? Она же моя мама, — я пожимаю плечами, понимая, что именно так все и будет. — А если я выберу остаться здесь, что будет дальше?

— Ты хочешь сделать такой выбор?

— Я не знаю. На Земле я чувствовала усталость, как будто что-то давило на меня, а тут удивительная лёгкость, — я смотрю на Мишу, замечаю, как он похож на наших родителей. У него мамин нос и папины глаза. А ведь ему все так же восемнадцать, как и было тогда. — Мы никогда не говорили о тебе, расскажи мне что-нибудь.