Матушку долго вводили в заблуждение разноречивыми вестями; она стала терпеливо ждать, моля Бога вернуть ее дочери отца и даровать ей счастье, обеспечив мне имя и положение.
Прошло несколько месяцев; в конце года наша пенсия уменьшилась, так как этот дворянин разорился. Пришлось уволить служанку; затем, по мере того как я росла, нам пришлось работать. Терпение матушки было неиссякаемым; смирение придавало ей сил. Несмотря на кончину г-жи де Помпадур, г-н де Бельфонтен не возвращался; у него находилось множество доводов, и он по-прежнему кормил матушку обещаниями. Бедная матушка продолжала надеяться и ничего мне не говорила! Она скрывала от меня все свои огорчения.
Наконец недавно она, как обычно, отправилась за нашей скромной рентой. Деловой человек с подобающим в таком случае видом заявил, что пришла пора сказать правду и не обманывать ее больше. По его словам, теперь, когда я выросла, я уже ни в ком не нуждалась, у меня было ремесло, и я могла позаботиться о себе сама, тем более будучи красивой девицей, прибавил он.
Мой отец не был г-ном де Бельфонтеном; он собирался жениться в третий раз и упразднял всякие пенсионы такого рода. Матушка могла считать себя счастливицей: этот человек никогда ни для кого столько не сделал, как для нее, и так долго не помогал своим жертвам, поскольку его состояния не хватило бы на всех. Теперь он исполнил свой долг, и она должна была рассчитывать только на себя.
Бедной матушке казалось, что это сон; она упала с неба на землю. Вот как ее отблагодарили за подобное доверие, за подобную преданность! Однако она решила выяснить все и, проявив настойчивость, узнала имя своего соблазнителя. То был господин маршал герцог де Ришелье.
— Боже мой! — вскричала я.
— Увы, да, сударыня, и с тех пор моя бедная матушка чахнет. Она написала или, точнее, заставила меня написать маршалу, но не получила ответа. Мысль о том, что я останусь без поддержки и без всяких средств, приводит ее в отчаяние. Она стала искать способ добраться до герцога и подумала о вас, сударыня, ведь вы с ним знакомы; вы, столь милостивая дама, как известно в нашем квартале, поговорите с господином маршалом и попросите его не лишать мою матушку помощи, обеспечивавшей ей пропитание и…
— Нет, дитя мое, я обращусь не к маршалу, а к его досточтимой жене, доброй и великодушной особе, и ручаюсь за успех.
— Как, сударыня?..
— Предоставьте это мне; возвращайтесь к вашей матушке и ни о чем не беспокойтесь. Вероятно, уже завтра у меня будут для вас хорошие новости. Приходите снова примерно в это время; я рада вам помочь; это доброе дело, за которое мне воздаст Господь, как я надеюсь.
— Ах, сударыня, он позволит вам еще долго оставаться среди нас, чтобы моя благодарность…
— Не говорите мне о благодарности; в мои годы каждому известно, чего она стоит, хотя в вашем возрасте в нее еще можно верить. Ступайте, мадемуазель, и оставьте свои опасения.
В тот же вечер я послала слугу просить новоиспеченную супругу маршала де Ришелье соблаговолить принять меня наедине. Как я уже говорила, ею была досточтимая вдова Рот, добрая, кроткая, довольно безликая особа, как нельзя лучше способная скрасить своей заботой последние дни старика. Она назначила мне время, я все ей рассказала, и на следующий же день бедная девушка получила не только значительное приданое, но и разрешение впредь именоваться мадемуазель де Бельфонтен, а также право выбрать себе мужа. Меня уверяют, что маршал нашел ей жениха среди французских гвардейцев. Сегодня девушка пришла ко мне снова; она преисполнена горячей признательности; я ее не приняла, потому что была в слишком плохом состоянии; несомненно, это моя последняя запись. Моя долгая жизнь подходит к концу, я угасаю, я это чувствую!
Сегодня утром я продиктовала последнее письмо г-ну Уолполу. Я не испытываю никаких сожалений, я устала и, быть может, скоро отдохну. К тому же Франция умирает, и я не желаю быть свидетельницей ее агонии…
Письмо Вьяра господину Хорасу Уолполу.
«Париж, 20 октября 1780 года.
Вы спрашиваете меня, сударь, об обстоятельствах болезни и смерти Вашей достойной подруги. Если у Вас сохранилось последнее письмо, которое она Вам написала, прочтите его еще раз; Вы увидите, что она прощается с Вами навеки и на этом письме, по-моему, значится дата: “22 августа ”. У госпожи маркизы дю Деффан тогда еще не было горячки, но, очевидно, она чувствовала приближение своего конца, так как сообщает Вам, что в дальнейшем Вы будете получать известия о ней только от меня. Я не могу Вам передать, какую боль испытывал, когда писал это послание под ее диктовку; закончив писать, я так и не сумел прочесть ей это письмо до конца: меня душили слезы. Госпожа спросила:
“Значит, вы меня любите?”
Эта сцена была для меня печальнее любой трагедии, потому что, когда видишь такое в театре, знаешь, что это вымысел, а тут я понимал, что она говорит правду, и эта правда терзала мне душу. Смерть г-жи дю Деффан была вполне естественна; госпожа маркиза не была ничем больна или, по крайней мере, нисколько не страдала. Когда я слышал, как она стонет, я спрашивал, не болит ли у нее что-нибудь. Она неизменно отвечала мне:
“Нет ”.
Последнюю неделю своей жизни Ваша подруга провела в полном оцепенении. Она утратила всякую чувствительность, и ее смерть была необычайно легкой, хотя ей предшествовало долгое недомогание.
Госпожа маркиза, сударь, отнюдь не желала никаких почестей после смерти. Она распорядилась в своем завещании, чтобы погребение было как можно более простым. Ее воля была исполнена. Она также попросила похоронить ее в церкви святого Сульпиция, в ее приходе, и именно там она и покоится. В приходе не допустят, чтобы ее могила была украшена какими-либо знаками отличия.
Эти господа не были вполне довольны; между тем приходский священник навещал больную каждый день и начал ее исповедовать, но не смог закончить свой долг, так как она потеряла сознание и не смогла причаститься. Господин кюре держался великолепно, хотя он не думал, что конец ее так близок.
Я присмотрю за Туту (собакой г-жи дю Деффан) до отъезда г-на Томаса Уолпола. Я стараюсь как можно лучше за ней ухаживать, она очень добрая и никого не кусает, а злилась лишь в присутствии своей хозяйки. Я прекрасно помню, сударь, что госпожа маркиза просила Вас позаботиться о Туту после ее смерти.
Досточтимая маршальша де Люксембург все время не отходила от своей подруги».
Госпожа дю Деффан умерла 24 сентября 1780 года. Она завещала все свои бумаги г-ну Хорасу Уолполу, и ее переписка уже опубликована.
КОММЕНТАРИИ
Роман Дюма «Исповедь маркизы» («Les Confessions de la marquise») написан в форме псевдомемуаров одной из замечательных женщин XVIII в. — маркизы дю Деффан (1697–1780), известной своей перепиской с Х.Уолполом, Вольтером и другими выдающимися личностями того столетия. В работе над этим романом, вероятно, принимала участие французская писательница Габриель Анна Систерн де Куртира, виконтесса де Пуаллою де Сен-Мар (1804–1872), выступавшая под псевдонимом «графиня Даш».
Это сочинение, которое охватывает всю жизнь маркизы дю Деффан, было написано в 1855–1857 гг. и издавалось под различными названиями. Первый неполный его выпуск, именовавшийся «Секретарь маркизы дю Деффан» («Le secretaire de la marquise du Deffand»), состоялся в издаваемой Дюма газете «Мушкетер» («Le Mousquetaire») в июне — декабре 1855 г. Эта публикация завершалась главой XL, имевшей заголовок «Мемуары слепой. Госпожа дю Деффан» («Memoires d’une Aveugle. Madame du Deffand»). Первое отдельное издание романа: «Madame du Deffand», Paris, Cadot, 8vo, 8 v., 1856–1857. В стандартном издании Кальман-Леви роман делился на две части: «Мемуары слепой. Госпожа дю Деффан» («Memoires d’une Aveugle. Madame du Deffand»; 12mo, 2 v.) и «Исповедь маркизы» («Les Confessions de la marquise»; 12mo, 2 v.).
