— Мне думается, вы славные молодые люди, — произнес г-н де Бово, — и мы сейчас раскроем вам наш секрет. Эта девушка не моя сестра, а любовница моего друга; вот он; мы помогли ему ее похитить, так как ее родители отказываются их поженить. Девушка согласилась на похищение, но, покидая родительский дом, испытала потрясение, которое легко понять. Мы прибыли из Бельвиля и сделали большой крюк, чтобы сбить ее близких со следа. Когда мы только что проезжали через предместье Сен-Мартен, нам померещились коннополицейские стражники; барышня сильно перепугалась и снова упала в обморок. Мы бросились сюда в поисках убежища и просим вас дать нам приют, а также позволить разделить с вами эту прекрасную трапезу, ведь мы в дороге уже два или три часа и умираем с голоду.

— Разумеется, сударь…

— Вы влюблены, вы молоды, вы должны проявить сочувствие; сжальтесь над этими бедными молодыми людьми, которых жестокая родня обрекает на ночные уличные скитания.

Эта небылица была преподана с наглостью и правдоподобием, которые посрамили бы самого Превиля, если бы в ту пору он уже радовал бы зрителей своей игрой на сцене. Как только речь зашла о похищении, наши хозяева переглянулись, покраснев и улыбнувшись: очевидно, они разбирались в подобных делах.

— Мы не оставим вас в беде, — заявили они, — эта красивая барышня приходит в себя, сейчас мы все вместе поужинаем и выпьем за нашу любовь. Только отошлите вашу карету на другой конец улицы; неизвестно, что может случиться, и как бы она не привлекла сюда любопытные взгляды.

Мы заметили, что хозяева не просят назвать наши имена, хотя им это следовало сделать в первую очередь; вероятно, на то имелись свои причины. Господа пошли отдать распоряжения кучеру, и тот отправился на стоянку в предместье Сен-Мартен, возле указанного ему дома. Он не беспокоился, так как хорошо нас знал.

Мы весело расположились за столом. Герцогиня окончательно пришла в себя и заверила всех, что чувствует себя хорошо. В той комнатушке было очень мило: за неимением подсвечников мы поставили свечи в пустые бутылки; вообразите, как мы дурачились и до чего нам было смешно!

Герцогиня была в восторге: она так любила веселье! Дама клялась, что еще никогда так не забавлялась и что ей здесь лучше, чем во дворце с пышным убранством. После четвертой бутылки каждый стал рассказывать свою историю. История наших новых знакомцев полностью подтвердила догадку принца: они скрывались здесь уже неделю и знали, что их разыскивают.

Любовник был унтер-офицером французской гвардии; шевалье встречался с ним тем же утром в доме своего полковника, но молодой человек оставил это без внимания.

Он принадлежал к семейству очень богатых буржуа, не соглашавшихся на его брак с неимущей девицей и поклявшихся преследовать их повсюду.

Парочка полагала, что их никто не найдет в этой дыре. Любовник приходил сюда только ночью, изменив свой облик. Поскольку у военного водились деньги и он любил хорошо поесть, он приносил провизию с собой. Ему оставалось ждать своего двадцатипятилетия еще несколько лет, но ни он, ни его возлюбленная не думали, что за это время их чувства могут измениться.

Увы! Как же они были молоды!

XXXI

Мы были в восторге и до того дурачились, не выходя из своих ролей, что забыли обо всем на свете. Шумели мы так, как могут это делать семеро молодых людей, которым кровь ударила в голову и которым ничто не мешает веселиться всласть. Внезапно на улице послышался какой-то звук, заставивший наших влюбленных, у которых были серьезные основания для страха, насторожиться; они жестом призвали нас к молчанию.

— Что это, Боже мой? — сказала прекрасная Мадлон (так звали девушку).

— Полноте! — ответил г-н де Люксембург. — Это просто прохожие; не будем обращать на них внимания и продолжим пить.

— Вовсе нет, вовсе нет! Кто-то шепчется под окном, это наши или, быть может, ваши враги. Давайте потушим свет и помолчим.

Мы, три дамы, были одеты почти одинаково: короткие юбки, туфли с пряжками и без задника, чулки в рубчик, зеленые фартуки, ситцевые платья с белой подкладкой, шиньоны, маленькие круглые чепчики с крылышками — излюбленный наряд гризеток. Герцогиня сидела спиной к двери, девушка — в конце стола, а я — напротив. Это пояснение необходимо, чтобы понять то, что вскоре последовало.

Без сомнения, кто-то тихо переговаривался на улице; хозяин пошел посмотреть, но крутом было темно; он вернулся и шепотом попросил нас не разговаривать, прибавив, что, очевидно, любопытствующие должны вскоре уйти. Однако шум не стихал, и герцогиня сказала мне, склонившись над столом:

— Для полного счастья недостает лишь какого-нибудь приключения.

Едва она произнесла эти слова, как окно распахнулось настежь от мощного удара кулаком, и трое солдат во главе с кем-то вроде буржуа ворвались в комнату, крича:

— Именем короля!

Наши хозяева, сидевшие в конце стола, как я уже говорила, тотчас же укрылись в соседней комнате — они знали о ее существовании; герцогиня же устремилась на лестницу, расположенную за ее спиной. Я так растерялась, что не успела даже пошевелиться; с этой стороны стола я была одна рядом с хозяевами; наши кавалеры сидели по другую его сторону; все вскочили, повинуясь первому порыву, но никто не знал, куда бежать, за исключением г-жи де Буффлер, которая, как уже было сказано, ощупью спускалась по лестнице. Захватчики собрались зажечь свет, в то время как герцог, принц и шевалье, опомнившись от изумления, подошли к ним и потребовали объяснить причину столь неожиданного вторжения.

— Именем короля, никакого сопротивления! — послышался чей-то голос. — Нам поручено арестовать некую Мадлон Шен и препроводить ее к мадлонеткам.

— Это очень грубо, господа, — вмешался г-н де Бово, не называя себя и оставляя за собой право начать действовать на следующий день под своим настоящим именем, если бы ему не удалось ничего добиться теперь в своем необычном наряде.

— Не мешайте нам исполнять приказ, сударь; позвольте зажечь свечу, чтобы видеть, что мы делаем. Мы сохраняем полнейшее спокойствие, меры предосторожности приняты, эта особа от нас не уйдет.

В эту минуту показался четвертый человек: он поднялся по лестнице, упиравшейся в окно, но в комнату не залез.

— Эй, вы, — сказал он, — дело сделано; не теряйте время попусту, она в наших руках.

— Вы уверены?

— Черт побери! Я схватил ее на лестнице и все благодаря нашему предусмотрительному решению войти одновременно через окно и дверь.

— Куда вы ее дели?

— Слышите, как она кричит? Ее увозят в фиакре; мы застали извозчика спящим на улице Сен-Мартен и реквизировали карету именем короля; он сделал свое дело, мы тоже, уходим!

— Как? Любовник не оказал сопротивления?

— Его там не было. Пошли скорей, я же говорю, что все кончено.

Солдаты собрались удалиться; их проводник уже ушел.

— Признаюсь, я ждал большего от унтер-офицера, — произнес герцог, — и раз он не защищает свою подружку, я не знаю, для чего нам ссориться из-за них со стражей. Ступайте, храбрецы! Только не сломайте себе шею, непобедимые воины, — это было бы прискорбно.

Солдаты не заставили уговаривать себя и проделали обратный путь через то же окно; мы смотрели им вслед; между тем принц раздувал огонь, чтобы зажечь свечу.

— Я досадую на себя за то, что счел этого унтер-офицера смельчаком, — заметил шевалье, — нельзя позволять так спокойно похищать красивую девушку… Но куда, черт возьми, подевались дамы? Неужели на этот раз они и в самом деле лишились чувств?

— Я здесь, — откликнулась я, все еще не отойдя от испуга.

— А герцогиня?

— Герцогиня!

— Герцогиня, где вы?

Она не отзывалась, и тут загорелась свеча. Принц поднял ее, чтобы лучше осветить комнату; он увидел герцога, шевалье и меня.

— Ну вот! А где же герцогиня? — спросил нс на шутку обеспокоенный г-н де Люксембург.

— Должно быть, она где-то спряталась вместе с унтер-офицером, пока увозили малышку, — прошептал мне на ухо шевалье.