— Милый Робин, — говорил он, — не бросайте меня одного, я так волнуюсь, что не смогу спокойно выжидать в нескольких шагах от отчего дома. Я так изменился, и жестокая жизнь оставила на моем лице столь очевидные следы, что вряд ли моя мать узнает меня с первого взгляда. Представьте меня как чужестранца, как друга Уилла, и таким образом я раньше увижу моих дорогих родителей, а скажу им, кто я, только когда они будут подготовлены.

Робин уступил его желаниям, и молодые люди вместе явились в замок Барнсдейл.

Вся семья была в зале. Робина приняли с распростертыми объятиями, и баронет обратился к тому, кого он принял за чужестранца, с теплыми словами самого сердечного гостеприимства.

Уинифред и Барбара сели рядом с Робином и засыпали его вопросами, потому что он обычно служил им источником свежих новостей.

Отсутствие Марианны и Мод дало Робину возможность осуществить задуманное. А потому, ответив на вопросы двоюродных сестер, он встал и, обращаясь к сэру Гаю, сказал:

— Дядюшка, у меня есть для вас хорошие новости, которые вас очень обрадуют.

— Ваш приезд, Робин Гуд, уже огромная радость для старика, — ответил сэр Гай.

— Робин Гуд — посланец Неба! — воскликнула красотка Барбара, с задорным видом встряхивая белокурыми локонами.

— В свой следующий приезд, Барби, — весело ответил Робин, — я явлюсь сюда посланцем любви и привезу вам мужа.

— Я с удовольствием приму его, Робин, — смеясь, ответила девушка.

— И прекрасно сделаете, сестрица, потому что он достоин ласкового приема. Не хочу вам его изображать, удовольствуюсь только тем, что скажу: как только ваши прелестные глазки остановятся на нем, вы скажете Уинифред: "Сестрица, этот человек подходит Барбаре Гэмвелл".

— А вы в этом уверены, Робин?

— Совершенно уверен, прелестная шалунья.

— Но, чтобы так думать, надо все сначала хорошо узнать, Робин. Хотя сразу этого и не скажешь, я очень привередлива, и чтобы понравиться мне, молодой человек должен быть очень мил.

— А что вы под этим понимаете?

— Он должен походить на вас, братец.

— Вы мне льстите.

— Я говорю то, что думаю, и если мои слова вам кажутся лестью, пусть будет так. И я хочу, чтобы мой будущий муж был не просто так же хорош собой, как вы, но и чтобы у него был такой же ум и было такое же сердце.

— Значит, я мог бы вам понравиться, Барбара?

— Да, конечно. Вы совершенно в моем вкусе.

— Я одновременно этим счастлив и огорчен, сестрица, но увы! Если вы втайне лелеете надежду завоевать меня, позвольте мне пожалеть вас, потому что это чистое безумие. Ведь я уже связан обещанием, Барбара, причем с двумя особами.

— Я их знаю, Робин.

— Правда, сестрица?

— Да, и если бы я хотела назвать их имена…

— Ах, прошу нас, не вылакайте моих тайн, мисс Барбара.

— Не беспокойтесь, я пощажу вашу скромность; но давайте вернемся ко мне, Робин; я согласна, если вы не против оказать мне эту милость, быть вашей третьей невестой и даже четвертой, потому что, сдается мне, по крайней мере три девушки ждут счастья носить ваше славное имя.

— Насмешница! — смеясь, сказал Робин. — Вы не заслуживаете дружеских чувств, которые я к вам питаю. Но я все же сдержу обещание и через несколько дней приведу вам очаровательного поклонника.

— Но, если ваш подопечный не молод, не умен и не красив, он мне не нужен, Робин, запомните это хорошенько.

— Он будет именно таким, какой вам нужен.

— Прекрасно. А теперь сообщите нам то, что вы собирались сказать отцу перед тем, как вам в голову пришло подыскать мне мужа.

— Мисс Барбара, я собирался сообщить дядюшке, тетушке, равно как и вам, дорогая Уинифред, что я кое-что слышал о человеке, который столь дорог нашим сердцам.

— О брате Уилле? — спросила Барбара.

— Да, сестрица.

— Ах, какое счастье! Так что же?

— А то, что этот молодой человек, который так смущенно смотрит на вас, потому что счастлив видеть столь очаровательную девушку, видел Уильяма всего несколько дней тому назад.

— Мой сын здоров? — дрожащим голосом спросил сэр Гай.

— Он счастлив? — спросила леди Гэмвелл, молитвенно сложив руки.

— Где он? — спросила Уинифред.

— Что удерживает его вдали от нас? — спросила Барбара и глазами, полными слез, посмотрела на спутника Робин Гуда.

Бедный Уильям не мог произнести ни звука; в горле у него пересохло, а сердце было готово разорваться в груди. Вслед за торопливыми вопросами наступила минута молчания. Барбара продолжала задумчиво смотреть на молодого человека; вдруг она всхлипнула, бросилась к нему, обхватила его руками и в слезах закричала:

— Это Уилл, это Уилл! Я его узнала; милый Уилл, как я счастлива видеть тебя!

И, припав к его плечу, она заплакала навзрыд.

Леди Гэмвелл, ее сыновья, Уинифред и Барбара окружили молодого человека, а сэр Гай, напрасно попытавшись сохранить спокойствие, упал в кресло и заплакал как ребенок.

Братья Уилла, казалось, опьянели от счастья. Они прокричали громкое "ура", подняли Уилла и стали передавать из рук в руки, грозя задушить его в своих объятиях.

Робин воспользовался тем, что о нем на время забыли, вышел из зала и направился к Мод. Мисс Линдсей была слабого здоровья, с ней следовало обращаться осторожно, и Робину представлялось опасным сообщать ей без подготовки новость о возвращении Уильяма.

Проходя через комнату, соседствующую со спальней Мод, Робин встретил Марианну.

— Что происходит в замке, дорогой Робин? — спросила девушка, после того как жених нежно поздоровался с ней. — Я слышу какие-то радостные возгласы.

— Так оно и есть, дорогая Марианна: обитатели замка приветствуют возвращение человека, которого они страстно желали видеть.

— Возвращение? — спросила девушка дрожащим голосом. — Вернулся мой брат?

— Увы, нет, дорогая Марианна, — ответил Робин, сжимая руки своей невесты, — Бог нам послал не Аллана, а Уилла; вы ведь помните Красного Уилла, нашего милого Уильяма?

— Конечно, и очень рада, что он вернулся цел и невредим. Где же он?

— В объятиях матери. Я вышел из зала в ту минуту, когда братья оттесняли друг друга, чтобы поцеловать его. Я иду искать Мод.

— Она у себя в комнате. Хотите, я велю позвать ее вниз?

— Нет, я хочу сам к ней явиться, ибо нужно ее подготовить к появлению Уильяма. Я взял на себя трудное поручение, — смеясь, добавил Робин, — потому что запутанные тропы Шервудского леса я знаю лучше, чем таинственные закоулки женского сердца.

— Не скромничайте, Робин, — живо возразила Марианна, — вы лучше других знаете, как проникнуть в сердце женщины.

— По правде говоря, я начинаю думать, Марианна, что мои двоюродные сестры, Мод и вы заключили соглашение и решили заставить меня возгордиться: вы все осыпаете меня самой явной лестью.

— Вне всякого сомнения, сэр Робин, — ответила Марианна, грозя молодому человеку пальчиком, — вы вдоволь любезничаете с Уинифред и Барбарой. О! Так вы заигрываете с вашими двоюродными сестрами; это прекрасно, я в восхищении, что об этом узнала: я в свою очередь попробую власть своих глаз над сердцем красавца Красного Уилла.

— Согласен, дорогая Марианна, но должен нас предупредить, что нам придется за него сражаться с опасной соперницей. Уилл пламенно любит Мод, она будет защищать свое счастье, и бедному Уиллу придется сильно краснеть, если ему нужно будет выбирать между двумя очаровательными женщинами.

— Если Уильям краснеет так же часто, как вы, Робин, то мне не стоит за него бояться.

— Ах вот как, мисс Марианна, вы утверждаете, что я не умею краснеть? — смеясь, спросил Робин.

— Ну, во всяком случае, сейчас уже разучились; один раз, я еще помню этот случай, ваше лицо было залито краской.

— И когда же произошло это примечательное событие?

— В тот день, когда мы впервые встретились в Шервудском лесу.

— Угодно ли вам, чтобы я вам сказал, почему я покраснел, Марианна?

— Придется мне ответить вам утвердительно, Робин, потому что в ваших глазах я читаю насмешку и улыбаетесь вы как-то хитро.