Рука поднялась, и нож снова погрузился в бедро. Боль немного привела меня в чувство, и я начал отрывать бутончики, сначала старательно, а потом просто сгребал, пока мной снова не завладела эйфория. На месте среза проступала прозрачная влага и текла, словно слезы, по черному стволу крупными каплями.

Я продолжал сбор, стараясь не обращать на это внимания, пока боль в ноге не отступила…

Я никуда не хочу уходить отсюда, мне казалось, что я часть этого маленького, но такого прекрасного мира. Восторг, который постепенно наполнял меня всего, начал отгонять мои мысли. Это оргазм моего разума, которым я хотел наслаждаться и наслаждаться.

Послышался вой. Я медленно повернул голову. Мне стало жалко того, кто с такой болью в душе плачет.

— Иди сюда, здесь хорошо- шептал и махал я кому-то неизвестному, тому, кто сейчас плачет неподалеку.

Веревка на поясе натянулась, но я не реагировал, мне было хорошо.

Внезапно шрам на руке вспыхнул словно огнем, выдергивая моё сознание из небытия.

— Да, да. Я помню- трава- я уже не глядя драл это растение и запихивал в мешок.

Сквозь неземное блаженство, в голове появилась мысль, которая стучалась до моего сознания.

— Иди! Иди!

Зачем? Вы идите все, а я остаюсь.

Натянутая веревка впилась в тело, и меня буквально потянули по сочной траве. Нет, нет. Уйдите, не трогайте меня!

А в голове стучало.

— Иди! Иди!

Да, да, мне нужно идти, я только чуточку полежу, отдохну, запомню это неземное ощущение.

Во мне будто что-то начало бороться. Одна моя часть желала остаться здесь, где я чувствовал себя целой вселенной и наслаждаться, наслаждаться. Другая моя часть требовала немедленно уйти отсюда.

Я повернулся голову набок и увидел что — то белое, медленно протянул руку и взял эту штуку в руку.

— Кость. Человеческая- улыбнулся я, не смутившись данным фактом.

В голове начала метаться мысль об опасности. Со мной творилось что-то непонятное, и я начал трясти головой, пытаясь прогнать назойливые мысли.

И буквально не соображая, что делаю, резким движением руки вспорол ножом ладонь. Боль отрезвила меня, и я медленно начал ползти, ориентируясь на веревку. И только сейчас начал замечать, что в густой сочной траве лежат останки людей и животных. Трава закрывала их от взгляда, таких как я, новых гостей.

Отрезвление приходило постепенно, по мере моего передвижения по траве, а я полз, уже не останавливаясь, сжав зубы. Меня буквально покидали силы, мечтать о том, чтобы убежать отсюда, и разговора не было. Я упорно полз, пока силы окончательно не покинули меня. Думать о том, почему это произошло, времени не было, все мысли только о том, чтобы убраться отсюда поскорее. Я решил полежать немного и отдохнуть минуточку, чтобы в последнем рывке убраться отсюда.

Сквозь гамму запахов сочных трав и цветов, в нос шибанул тошнотворный запах разлагающейся плоти. Тошнота подкатила к горлу и меня вырвало.

Громкий рык привел меня в чувство. Я поднял голову, увидел Дору и обрадовался, увидев родную морду. Она схватила меня за руку и осторожно потянула, но внезапно я увидел, как её глаза широко открылись. Она смотрела на поляну восторженным взглядом, её ноздри раздулись, вдыхая запахи, она застыла на месте с открытой пастью.

Я, собрав все силы в кулак, размахнулся и двинул ей по морде, пытаясь привести в чувство.

— Опасно, Дора. Бегом отсюда. Быстро, быстро! — уже кричал я.

Она моргнула пару раз, перевела на меня взгляд, тряхнула головой.

Я повязал веревку ей на шею, сам взгромоздился на ее спину и со всей дури дернул веревку.

Мы буквально вывалились на снег, приходя в себя.

— Живые? — тревожилась Мила.

— Офигеть- выдохнул я и протянул ей мешок.

— Нужно убираться отсюда, Рома. На кровь звери набегут.

— Идти быстро не смогу, поеду на Доре.

Дома я мешком свалился на кровать, а рядом Дора и мы уснули без задних ног в обнимку. Я сквозь сон чувствовал, как Мила перевязывала раны, но открыть глаза не смог.

Слышал шепот Всеволода, копошение Коры под боком. А когда проснулся, увидел, что рядом спала только Мила. Я смотрел на её уставшее лицо, темные круги под глазами от усталости. Устала, а виду не показывает, все носится и лечит, лечит и носится. Я тихонько провел рукой по ее лицу. Она открыла глаза.

— Проснулся? — шепотом спросила она.

— Я что-то уснула, хотела немного отдохнуть и не заметила, как задремала.

— Спи.

Я прижал ее к себе и поцеловал в щеку, но не остановился, а губами исследовал ее шелковистую кожу, и вдыхал ее запах. Через секунду она чуть повернула голову, и наши губы встретились. Я замер, чувствуя, как кровь забурлила по моим венам. Губы Милы чуть приоткрылись.

— Мила-прошептал я.

— Ты уверена? Я не смогу остановиться.

Она коснулась моих губ и прошептала:

— Да- и чуть кивнула головой.

Мое сердце застучало словно бешеное. Кровь рванула вниз, сосредотачиваясь в паху, дыхание сбилось.

Я прильнул к ее губам и она ответила. Я мысленно простонал, пытаясь сдерживать себя, иначе все закончится, так и не начавшись. Блин, у меня женщины не было долгое время, нужно взять себя в руки.

Хочу, чтобы наш первый раз она запомнила как наслаждение, а не как мой позор.

Я целовал шею, плечи и опустился ниже. Тело Милы выгнулось мне навстречу, и она тихо простонала.

Я снимал с нее одежду, сдерживая себя, чтобы не наброситься и не растерзать, боялся причинить ей боль, ведь она такая маленькая.

Я целовал и покусывал ее кожу.

— Сладкая моя- шептал я.

И шептал и целовал, целовал и шептал, пока Мила не начала стонать. Я не выдержал и подмял ее под себя. Меня уже трясло от возбуждения

— Посмотри на меня- уже хрипел я, еле сдерживаясь.

Она медленно открыла глаза- зрачки чуть расширены, влажный рот приоткрыт и я не выдержал, медленно вошел в нее и остановился.

Мы одновременно застонали.

— Не отводи глаза, смотри на меня.

Сердце бешено стучало, будто перекачивая литры огненной лавы.

Мышцы внизу сладко сжимались, ловя мои движения.

Я вошел до конца и глаза Милы широко открылись, она громко застонала и схватилась за мои руки.

Все. Погнали! Я погрузился в пучину удовольствия, увлекая в неё Милу, которая уже громко вскрикивала. Я ловил ее крики и стоны поцелуем, выпивая ее наслаждение до последней капельки.

Мила глубоко задышала, она удерживала взгляд и будто молила

о чем- то.

— Рома-а-а-а. Я-я-я-я не-мо-гу- прошептала она, и я понял, что скоро.

Я стиснул зубы, чтобы не выплеснуться раньше времени, и зашипел сквозь зубы. Нужно поторопить ее, иначе…

Господи, как хорошо. Оказывается, я уже тоже стонал, не сдерживаясь.

Одной рукой подхватил её за талию и рывком перевернулся на спину. Милы ахнула, а я взял ее бедра, придерживая и рванул глубоко в нее. Входил до тех пор, пока ее глаза не закрылись, и не послышался протяжный стон. А теперь… мои руки добрались до груди и чуть сжали соски.

Господи, этот крик слаще всего на свете. Мила вытянулась, откинулась на мои колени, и ее тело забилась в сладких судорогах.

Всё, можно. Я отпустил свой контроль, входя во влажное тело и на несколько секунд отключился, ловя наслаждение.

Блин, ушел в себя- буду не скоро.

Мы тяжело дышали, приходя в себя. Мила молча лежала на мне, а потом… тихонько заплакала.

Я растерялся, неужели ей было больно? Я ее обидел? Мысли метались в моей голове, тут уже не до наслаждений.

— Мила, я тебя обидел? Скажи? Больно да? Извини меня, я наверно не сдержался. Мил- я легонько тряс ее за плечо, а она трясла головой и уткнулась мне в шею.

Я расстроился, честно говоря, обещал же не обижать и подождать, а теперь мне было горько слушать ее судорожные всхлипывания.

— Я..не знала…что так …бывает…я никогда… — она всхлипнула.

Напряжение в моей груди начало отступать, я, наконец начал понимать, о чем она говорит.

Мои губы расползлись в широкой улыбке. Приятно, черт меня подери.