— Благодарю за Асканио и за себя. Непременно передам ему о вашем любезном приглашении, и он непременно им воспользуется.
— Очень рада, госпожа Руперта.
— До свидания, госпожа Перрина! Я в восторге от знакомства с такой любезной особой.
— И я также, госпожа Руперта.
Кумушки присели в глубоком реверансе и расстались, очарованные друг другом.
Действительно, сады в Нельском поместье были, как сказала Руперта, сухи и выжжены, словно вересковая пустошь, — с одной стороны; свежи и тенисты, будто лес, — с другой. Сад Большого Нельского замка оставался невозделанным из-за жадности прево: уход за садом обошелся бы слишком дорого, прево не совсем был уверен в своем праве на замок и, не желая на благо преемника взращивать деревья, вступив во владение поместьем, поспешил их вырубить. Но в Малом Нельском жила его дочь, поэтому ему пришлось сохранить там тенистые аллеи и купы деревьев — единственную радость и развлечение бедной девушки. Рембо с двумя помощниками поддерживали и даже украшали сад Коломбы.
Сад этот был пышен и довольно удачно разбит. В глубине зеленел огород — царство Перрины. Вдоль стен Большого Нельского замка тянулся цветник, за которым ухаживала Коломба. Перрина называла его Утренней аллеей, потому что сюда проникали лучи восходящего солнца, и Коломба обычно на восходе поливала маргаритки и розы. Отметим мимоходом, что из комнаты, расположенной над литейной мастерской в Большом Нельском замке, можно было незаметно для окружающих наблюдать за хорошенькой садовницей, не упуская из виду ни одного ее движения. Следуя определениям, придуманным Перриной, упомянем еще Полуденную аллею, что обрывалась у купы деревьев, — там Коломба в жаркие дни любила читать или вышивать. А на противоположном конце сада была Вечерняя аллея, обсаженная тремя рядами лип, под сенью которых всегда царила сладостная прохлада; аллею эту Коломба избрала для прогулок после ужина.
Эту аллею добросердечная Перрина предназначала для успешного восстановления сил и укрепления здоровья раненого Асканио. Тем не менее она побоялась поведать Коломбе о своих христианских намерениях. Девушка, покорная воле отца, могла, пожалуй, и не дать согласия ослушнице-дуэнье. А что подумала бы в таком случае г-жа Руперта о своей соседке, о ее положении и влиянии? Нет, раз уж она сделала такое предложение, пусть даже и необдуманно, дело нужно довести до конца. Напомним в оправдание этой превосходной женщине, что ей с утра до ночи приходилось довольствоваться обществом Коломбы, да и то чаще всего Коломба, поглощенная своими думами, не отвечала ей.
Понятно, в какой восторг пришел Асканио, когда узнал, что ему открыты врата рая, и как он благословлял Руперту! Он готов был тотчас же воспользоваться неслыханно удачным случаем, и Руперте с трудом удалось убедить его подождать хотя бы до вечера. Все говорило о том, что г-жа Перрина пригласила его с ведома Коломбы, и при этой мысли Асканио просто сходил с ума от радости. С каким нетерпением, смешанным с непонятным страхом, он считал часы, которые текли так медленно! Наконец-то, наконец, бьет пять часов! Подмастерья ушли. Бенвенуто уже с полудня не было в мастерской: очевидно, он отправился в Лувр.
И вот Руперта торжественно сказала юноше:
— Пора! Следуйте за мной, молодой человек.
Они пересекли двор, и Руперта постучала четыре раза в дверь Малого Нельского замка.
— Только не рассказывайте об этом учителю, добрая моя Руперта, — обратился к ней Асканио: он знал, какой Челлини шутник, и не хотел, чтобы шутили над его целомудренной любовью.
Руперта собралась было осведомиться, почему она должна молчать, но тут дверь отворилась, и они увидели Перрину.
— Входите, красавец мой! — сказала она. — Как вы себя чувствуете?.. Бледность, однако, ему к лицу, он очень мил… Проходите же и вы, госпожа Руперта… Идите налево по аллее, молодой человек. Коломба сейчас спустится в сад, в эту пору она всегда тут гуляет. Уж вы похлопочите, пусть меня не слишком бранят за то, что я провела вас сюда.
— Как! — воскликнул Асканио. — Разве мадмуазель Коломба не знает…
— Да что вы, неужели она ослушалась бы отца! Я воспитала ее в твердых правилах. Я ослушалась за нас обеих. Ничего не поделаешь — нельзя же вечно жить затворница — ми! Рембо не приметит, а если и пронюхает, я уговорю его помалкивать. Ну, а на худой конец я уже не раз давала отпор господину прево, вот что!
Тут Перрина пустилась разглагольствовать о своем хозяине, но ее слушала одна Руперта — Асканио стоял неподвижно и внимал лишь ударам своего сердца. Однако он услыхал слова, оброненные на ходу Перриной:
— Вот аллея, где Коломба прогуливается по вечерам. Конечно, она придет сюда и сегодня. Вот видите, солнце здесь вам не помешает, милый наш больной.
Асканио поклонился в знак благодарности, прошел несколько шагов по аллее и, снова погрузившись в мечты и какие-то бессвязные мысли, с тревожным нетерпением стал ждать. И все же он услышал, как Перрина сказала мимоходом Руперте:
— А вот любимая скамейка Коломбы.
И, предоставив кумушкам прогуливаться и болтать, он молча сел на священную для него скамью.
Что он хотел? На что надеялся? Он и сам не знал. Он был молод и прекрасен и ждал Коломбу, потому что она была молода и прекрасна. У него не было честолюбивых намерений. Быть рядом с ней — вот о чем он только и думал. Остальное — на милость Божью! Впрочем, он не заглядывал в будущее. Для любви нет завтрашнего дня.
Коломба тоже не раз, невольно думала о молодом чужеземце, так неожиданно нарушившем ее уединение. Снова увидеться с ним — вот что стало сокровенной мечтой девушки после первой же встречи с Асканио, а ведь до сих пор она ни о ком не мечтала. Хотя неосмотрительный отец и предоставил ее самой себе, она относилась к собственным поступкам с неизменной строгостью, от которой благородные люди отступают лишь в том случае, если их лишают свободы и воли. Она мужественно гнала прочь мысль об Асканио, но эта навязчивая мысль преодолевала тройные заграждения, воздвигнутые Коломбой вокруг своего сердца, еще легче, чем Асканио преодолел стены Большого Нельского замка. Последние три-четыре дня Коломба провела в смятении: она тревожилась, что больше не увидит Асканио, но боялась с ним встретиться. Единственным ее утешением были мечты, и она мечтала и за работой, и во время прогулок. Днем она уединялась в своей комнате, к великому огорчению Перрины, которой приходилось вести нескончаемые пустые разговоры с самой собой и этим довольствоваться. Под вечер, когда зной начинал спадать, девушка шла в тенистую, прохладную аллею, поэтически окрещенную Перриной Вечерней аллеей, и там, сидя на скамье, где сейчас уединился Асканио, ждала наступления ночи, появления звезд, прислушиваясь к своим мыслям и отвечая им до тех пор, пока Перрина не приходила звать ее домой.
И вот юноша увидел, что на повороте аллеи появилась Коломба с книгой в руках. Девушка сначала не заметила Асканио, но увидела рядом с Перриной незнакомую женщину и вздрогнула от удивления. В этот решительный миг Перрина, подобно отважному полководцу, смело бросилась в наступление.
— Коломба, милочка, — сказала она, — зная ваше доброе сердце, я не сочла нужным просить у вас разрешения и пригласила подышать свежим воздухом под сенью листвы бедного юношу, который был ранен, спасая вашего отца. Ведь вы же знаете, что вокруг Большого Нельского замка не найдешь тени. А если молодой человек не будет ежедневно по часу гулять, то врач не отвечает за его жизнь.
И пока дуэнья говорила, прибегая к грубой, но спасительной лжи, Коломба издали смотрела на Асканио, и яркий румянец вдруг вспыхнул на ее щеках. Асканио же не в силах был подняться со скамьи.
— Но, госпожа Перрина, ведь дело не в моем позволении, — произнесла наконец девушка. — Нужно разрешение батюшки.
Сказав это с грустью, но твердо, Коломба подошла к каменной скамье, на которой сидел Асканио. Он ждал ее, с мольбою сложив руки.
— Извините меня, мадмуазель, — проговорил он, — я думал… я надеялся… что вы соизволите подтвердить любезное приглашение госпожи Перрины. Теперь же, когда я узнал, что это не так, — продолжал он кротко, но с достоинством, — умоляю вас, извините меня за дерзость и разрешите удалиться.
