– Я не спала! – еще громче вскричала, доказывая ложное мнение буквально до хрипоты в горле. – Если бы ты работал как я здесь… В этом доме я и домработница, и кухарка, и нянька для нашего общего ребенка двадцать четыре часа в сутки, семь дней в неделю! Одна, понимаешь? Всегда одна, ты в этом не принимаешь никакого участия.
– Я работаю. Приношу деньги. У нас неоплаченный кредит за дом на десяток лет, как ты помнишь, – все так же спокойно отвечал он, полностью уверенный в своей правоте.
Именно фраза про кредит всегда сводила эти ежедневные дежурные ссоры на нет. Так случилось и сегодня. Глуша в себе злость на мужа, Далси силилась промолчать и не накалять обстановку, но не могла:
– Твой кредит мне до лампочки, понял! На кухне кран сломался, в кладовой лампочка перегорела на прошлой неделе – и почему у нас в доме нет мужчины, что бы это починить? Зачем мне жить здесь, где я должна быть и бабой, и мужиком, да еще и не забывать про ребенка?
Далси душило чувство несправедливости, а недавно выпитый алкоголь придавал смелости. Но продолжать разговор дальше было невозможно, так как Дэниел надел наушники и больше ничего не мог слышать, тем более отвечать. Нет, они с ним больше не семья, а сожители. Чужие друг другу люди, которых связывает этот маленький комочек жизни, их дочь. Этот самый ужасный сон, который только мог присниться Далси, теперь стал ее повседневной реальностью. Она в браке-тюрьме с человеком, который ее не любит.
Сегодня ночью женщина опять спала на софе в детской, поближе к Коре. Хотя на неудобном твердом диванчике невозможно было нормально заснуть, да и девочка опять плакала всю ночь без причины. Только под утро удалось кое-как ее успокоить, и мать с дочерью уснули рядом – девочка у мягкой стенки софы широко раскинув ручки, как ей было удобно, а Далси тихонько примостившись с краю в позе эмбриона.
2
Перетерпеть истерику Далси было просто: нужно всего лишь отгородиться от ора обычным звуковым барьером наушников. Хотя, уж какой бы истеричкой ни была его жена, но ведь компьютер днем не выключила до окончания загрузки – к вечеру игра полностью загрузилась. Уже с начальной заставки мужчина понял, что вторая часть «Эпохи мертвецов» будет ничуть не хуже первой. Делать предположения, что игра лучше, Дэниел пока боялся, всякое может случиться. Например, излишняя толерантность.
Вот, правда, Каннингем не был противником геев, но чтобы максимально угодить этому уязвленному меньшинству, героев с нетрадиционной ориентацией и плавающим гендером в каждой игре больше, чем традиционных мужчин и женщин. Ради бога, пусть они будут, но себя-то Дэн считал мужчиной, которому нравятся женщины, и чтобы ассоциировать себя с героем игры, сопереживать ему максимально, он хотел бы видеть мужчину с такой же ориентацией и предпочтениями, как и у себя. А не полуженщину или полумужчину, который любит только себе подобных.
Но, нет, «Эпоха мертвецов» – это удивительная игра даже в вопросах толерантности. В центре сюжета суровый мужик, главный герой, ему приходится спасать свою бывшую жену, на вид типичную необремененную умом блондинку, из заполненного мертвецами офисного здания. Попутно характер главного героя раскрывается полнее, а блондинка оказывается далеко не такой простой, да и в офисном здании не только трупы и боссы-монстры находятся, но и другие выжившие. И вот этих-то выживших, Дэниел это кожей чувствовал, нужно бояться больше всего – больно они подозрительные.
Механика попадания в головы зараженным стала куда интереснее, но сложнее: мало того, что само оружие, даже огнестрельное, стало разрушаемым и могло после постоянного использования сломаться, так еще и для прицеливания приходилось три кнопки на клавиатуре поочередно зажимать, а потом только стрелять. Но чтобы лицезреть то, как бошки трупов красочно разрываются, разлетаются кусками в разные стороны, и не такое бы Дэн сделал! Черт, как они смогли сделать убийство настолько реалистичным? У мужчины создавалось ощущение, что для этого нужно убить кого-то в реальной жизни – это, наверно, единственный способ добиться такого уровня «живости» картинки.
Вот, Каннингем вместе со спасенной бывшей женой героя бежит через парк аттракционов. Погода пасмурная, вокруг лежит густой серый туман, из-за чего вовремя заметить приближающихся мертвецов сложно, как и нельзя заранее оценить, сколько их вообще вокруг. Приходится ориентироваться исключительно на слух, и, о господи, чего только не слышно в пустом парке развлечений! А самый страшный звук – смех мертвых клоунов. Жуткие создания, хотя и не самые сильные. Но кое-чего Каннингем не понимал – это обычные инфицированные, мутировавшие в боссов-клоунов, или это бывшие работники парка, которых заразили, когда они были в клоунском образе? Кем бы они ни были, но их жуткий смех из непроглядного тумана был словно демоническим. Но тем приятнее было убивать бешенных клоунов, когда те всё же бежали на него для атаки.
Внезапно мерзко начал орать будильник. 06:45. Ночь уже кончилась? Дэниел глазам своим поверить не может – неужели он умудрился не заметить, что играл всю ночь напролет? Мужчина смотрит в сторону кровати, их с женой супружеского ложа, но постель пустая. Далси так и не вернулась в комнату после ссоры.
Уже середина рабочего дня, а Дэн всё не может собраться, вот-вот уснет на ходу. С утра простое задание – сделать минеральную штукатурку стен в достроенной прихожей и коридоре, но даже здесь инструменты валятся из рук. Глаза болят, слезятся и слипаются; каждые полчаса мужчина делает перерыв, чтобы просто посмотреть в окно и выпить очередной стаканчик кофе, потому что работать невозможно. Вид трудящихся в поте лица коллег только еще больше усыпляет, но в этот раз заметил Дэниел и кое-что интересное: Вова с миской полной собачьей еды пытается дозваться местных дворняжек, а те всё не подбегают. Неужели начальство всё-таки вызвало службу по отлову животных? Неужели хоть эту проблему решило? Наконец-то, чудо свершилось!
Делая глоток дешевого кофе, Дэн в который раз пытается не уснуть. Вспоминает кадры из «Эпохи мертвецов», самые запоминающиеся моменты. С одной стороны, прошлая ночь для Каннингема точно прошла не зря – он наконец-то мог полностью отвлечься от своей мерзкой жизни, не думать о том, как он вляпался в свой дрянной брак, как влез в долги и проводит большую часть жизни на вонючей стройке с нелегалами. Нет, хотя бы на пятнадцать-шестнадцать часов он смог уйти в мир, где ему можно насладиться размеренным выживанием в постапокалиптическом мире. Вот там-то настоящая, правдивая, истинная жизнь, какая должна быть у любого настоящего мужика! Там можно завоевать свое место под солнцем без супер-крутого образования, без бабок, без связей с друзьями-богачами. Там человек важен сам по себе, а не его статус в обществе! Разве апокалипсис – это не рай? Не нужно работать, глупо думать о деньгах и долгах, ведь они давно в прошлом. Просто разбивай головы мертвецам, путешествуй по разным городам, под небом открытым ночуй, еду на костре готовь, охоться – ничего сложного, а к тому же сплошная дорожная и походная романтика. Всего этого слишком не хватало в однообразной жизни Дэна.
Когда утром прозвенел будильник, глаза уже почти слипались. Системный блок компа, образно выражаясь, горел, перегрелся от длительной работы на пределе своих возможностей. Будет ужасно, если какая-то из составляющих компьютера после игроночи перегорит – новый повод для истерики от Далси, хотя она эти чертовы деньги даже не зарабатывает! Жена, конечно же, вчера тоже показала свой характер – демонстративно уснула в детской комнате, на неудобной софе. Супер, очень по-взрослому, в свои двадцать два она ведет себя будто ей не больше двенадцати. Правда, двенадцатилетние не бухают, и в этом существенное отличие. Вчера дома опять воняло алкоголем. С тех пор как Далси родила, этот запах все чаще витал в комнатах. Хорошо хоть не пила во время беременности. Его жена сильно изменилась, и дело не только в потере стройности и привлекательности. У нее настолько испортился характер, что выносить ее нахождение рядом стало невозможно. Добрую, искреннюю Далси будто подменили сумасшедшей уродливой и вечно орущей женщиной. А ведь друзья, Кевин в первую очередь, предупреждали, что именно так и случится, когда отговаривали от женитьбы. Но о том, что бы уйти от нее сейчас, не могло идти и речи. Все-таки, у них есть общий ребенок, Кора, – его плоть и кровь, которую он никогда не решится бросить.
