– Ну как? – выдавливает из себя Вова, переводя взгляд с бетономешалки на Дэна и обратно.

– Что «как»? – переспрашивает Каннингем.

– Ну как это, – настаивает русский, а что он хочет все еще не понятно и близко. Дэниел решает поиграть в угадайку, тем более в случае с косноязычным бригадиром это единственный способ понять, что ему надо.

– Ты хочешь спросить, как я замешиваю бетон? Рецептуру пересказать?

– Нет.

– Нужна бетономешалка?

– Нет! Нужно как. Как! – Вова махает на машину руками, переходя на русский, а потом указывая на недостроенный объект.

– Да что б тебя… – Дэн терял всякое терпение. – Что? Что, черт возьми, от меня хочешь? По-английски! Скажи это, не нужно показывать!

Но даже после криков Каннингема эта, вне всякого сомнения, талантливейшая пантомима, не прекратилась. Вова махал на бетономешалку, потом внезапно присел на четвереньки, агрессивно стучал ладонью по земле, затем опять указывал на замешивающийся бетон. Бесполезно. Бригадир побежал к недостроенному особняку, чтобы вблизи показать на него, но Дэн по-прежнему не понимал, что русский хочет донести:

– Что там? Что, стены? Окна?

Другие рабочие проходили мимо, уже не обращая никакого внимания на энергичные телодвижения Вовы, и только Кевин наблюдал со всем из окна и ржал.

– Как бетон здесь или туда? – продолжал спрашивать рассерженный Вова.

Дэн вздохнул и положил ему ладонь на плечо:

– Вова, я ни слова не понимаю, что ты городишь. Короче, давай, зови Алексея. Это не дело. Мы просто теряем время с твоими объяснениями.

Вот, что удивительно в Вове, так это то, что он как умная собака – понимает абсолютно всё с первого раза, только сказать ничего не может. Бригадир плюнул через плечо, разочарованный тем, что его объяснения не помогли, но смиренно пошел искать того, кого просил привести Дэн. У Алексея, второго русского строителя на объекте, навыки говорения и понимания почему-то уравновешены. Когда общение с Вовой заходило в тупик, только Алексей мог рассказать по-человечески в чем заключалась мысль Вовы изначально.

Королева красоты старшей школы Далси Каннингем стала матерью-домохозяйкой. Что может быть хуже для красивой и все еще молодой женщины? Хуже может быть только ленивый муж-идиот, которого не интересует ничего кроме игр на компьютере.

– Будь ты проклят. Будь проклят твой гребанный ящик… – тихо повторяла Далси, нарезая овощной салат на ужин любимому мужу, и представляя на месте капусты Дэниела. Злость, психологическая усталость и напряжение изуродовали все её движения. Но ведь это все еще обязанности хорошей жены: ежедневно готовить этому фанату стрелялок, будто она его повариха или мамочка. Да, сам он ни разу, – ни словом, ни взглядом, – не высказал какие-либо претензии. Но Далси это равнодушие бесило еще больше.

В соседней комнате раздался плач ребенка, и моментально шею ниже затылка опять свел болезненный спазм. Непроизвольное сокращение мышц – нервный тик. Далси с резким стоном, вырвавшимся из тяжелой груди, вскинула голову вверх, чтобы хоть немного унять эту невероятную боль. Нож для овощей выпал из рук женщины и со звоном стукнулся о кафельную плитку пола. Подобные спазмы уже случаются по несколько раз в день из-за стресса и расшатанных нервов.

Перебарывая желание заплакать от режущей спазматической боли, женщина поспешила успокоить плачущую дочку. Коре всего три месяца от роду, но голос у нее уже пронзительно громкий. Далси чувствует, что к спазматической боли присоединяется еще и головная боль. Женщина поднимает плачущую малютку на руки. В нос сразу ударяет вонь от рвотных масс – мать замечает желтое засохшее пятно на щеке и жидких светлых волосах доченьки.

– Ну вот, нужно опять купать тебя, – ласково укорила ее женщина, пытаясь успокоить плачущего ребенка.

Коре недавно поставили диагноз – синдром нервно-рефлекторной возбудимости, у ребенка повышена раздражимость. Такие дети требуют к себе много внимания, но у Далси, в силу ее занятости по дому, далеко не всегда было время на дочь. Плач девочки раздавался чаще, чем у более заботливых матерей с кучей свободного времени.

Далси чувствовала, что разрывается на части в прямом и переносном смысле. С одной стороны – вечно плачущее дитя, которого накорми, успокой, поменяй пеленки. С другой стороны – назревающий нервный срыв из-за усталости, каменной глыбой легшей на ее хрупкие плечи. Это началось еще во время тяжелой беременности с токсикозом и прочими «прелестями», продолжилось с бессонными ночами после рождения младенца, с безвозвратно утраченной стройной фигурой, необходимостью вести домашнее хозяйство в одиночку. Если Дэн думал, что покупать большой двухэтажный дом это прямо очень крутая идея, то Далси ежедневно проклинала эту покупку. Уборка в каждой комнате в общей сложности сжирала по полдня, полноценный рабочий график уборщицы, но без выходных и зарплаты. И наконец, как вишенка на этом поганом торте, психологически добивает Далси совершенно флегматичный муж. Его не интересует ни жена, ни ребенок, ни дом. Единственная функция мужа в этой семье – приносить деньги и греть задницей место у компьютера.

Искупав, переодев, накормив Кору, и уложив ее сонную и довольную в кроватку, Далси отправилась на кухню. На столе – недорезанный салат. Подняв с пола нож, женщина хотела первым делом ополоснуть его под водой, но, только открыв кран, вспомнила – тот сломан уже пару дней. Женщина ударяет по нему со злости, теперь отваливается смеситель. Злая Далси бросает нож в кухонную раковину рядом со сломанной деталью крана. В бессилии перед очередной возникшей проблемой, женщина закрывает руками лицо, готовая расплакаться в который раз за этот день. Мысленно, она удивлялась собственной реакции на обыкновенные вещи – чуть что и она либо ревет, либо психует. Это точно ненормально, но поделать с собой ничего женщина не могла. Наверно, это у нее, не у Коры, синдром нервной возбудимости. И знала женщина единственное действующее лекарство для себя.

Из шкафа достала новую бутылку виски. В первый попавшийся стакан налила себе порцию алкоголя и залпом выпила. Далси ненавидела алкоголь и алкоголиков, считала их недостойными уважения, абсолютно пропащими людьми, которые собственноручно разрушили свою жизнь. Но все эти характеристики полностью подходили под нынешнюю жизнь миссис Каннингем. После недолгого жжения в горле, по животу, а потом и по мышцам, растеклось тепло. Только этот мерзкий виски, много виски, мог сделать так, чтобы существование не казалось ничтожным. За фальшивой алкогольной веселостью все проблемы ушли на второй, третий и четвёртый планы, но с протрезвлением возвращались в двойном или тройном масштабе.

Бросив идею приготовления ужина, Далси взяла бутылку, стакан, и пошла в комнату, где спала Кора. За три месяца жизни девочки, Далси поняла, что нужно всегда быть поблизости новорожденной – это проще, чем бежать через весь дом, если она опять заплачет. На софе под тихий шум телевизора, и с недопитой бутылкой в руках, женщина и уснула.

Разбудила ее открывающаяся дверь соседней комнаты. Муж пришел с работы. Не сказав ни слова Далси, он направился в спальню. Далси поднялась, последовала за ним.

– Дэниел! – вскрикнула она, видя как мужчина выполняет заученные до автоматизма движения – нажимает кнопку на удлинителе, затем кнопку на системном блоке, после чего идет снимать рубашку и берет в шкафу чистую футболку, стараясь уложиться во время загрузки операционной системы. – Ты ничего не хочешь мне сказать? Ну, к примеру, что-то вроде «Здравствуй, любимая! Как у тебя прошел день? Как наша дочь?» О, ну естественно, тебе плевать – как я могла забыть!

Дэниел сел в компьютерное кресло и нажал на ярлык на рабочем столе, запускающий очередную тупую стрелялку. Он просто молчал, не реагируя на крики жены.

– Какого черта ты молчишь, а? Эй, ты оглох?! – тон голоса Далси стал еще громче.

– Ты же спала когда я пришел. Не кричи, – поморщился мужчина на ее слова.