Прозвенел звонок, и наша группа пошла в столовую. Мы уже привыкли обедать за одним столом: кто-то приносил из дома, а кто-то покупал тут же. Но мне есть не хотелось – хотелось выпить, и чем дольше я сидел напротив Алины, тем сильнее.
В какой-то момент к ней подсел пацан с военного направления – коротыш с вечно натянутой на лице улыбочкой, любитель футбола и неплохой кандидат на роль сотрудника госканала. Они миленько о чем-то беседовали. Глядя на то, как он смотрит на Алину, к тому, чтобы нажраться, добавилось сильное желание выпустить этому парню кишки. От злости и бессилия я сжал кулаки и опустил глаза в пол. По телу пробежала мелкая дрожь, как при ознобе. Алина заметила, что я никуда не гожусь, и спросила:
– С тобой все в порядке?
При звуке ее голоса у меня словно что-то лопнуло в мозгу. Я резко вскочил со стула, окинул ошарашенных одногруппников безумным взглядом и быстрыми шагами вышел из столовой.
Спустя полчаса я сидел за стойкой в пивном баре и разглядывал полупустой стакан, время от времени отпивая из него. Перед этим я позвонил своему другу Максу, коренастому парню, который тоже хотел учиться на журфаке, но поступил на переводчика. Как и я, он был большим любителем выпить, и потому на предложение встретиться в баре откликнулся быстро. Когда я рассказал ему об Алине, Макс поделился одной историей, которую слышал от их общего знакомого. Пусть его будут звать Сережа.
Как-то раз Алина пригласила этого Сережу к себе в гости. Ни с того ни с сего, якобы написав, что у нее уехали из дома родители, и она боится ночевать одна. Конечно, Сережа воспринял это приглашение как возможность с ней переспать. Он купил презервативы, торт и чай – обычный джентльменский набор – и направился в гости. На улице стемнело, и в квартире Алина была одна. После выпитого чая Сережа решил, что нечего особо тянуть, и, осмелев, придвинулся к ней, чтобы поцеловать. Но не тут-то было. Алина резко оттолкнула его и заверещала: «Ты что себе позволяешь?! У меня парень есть!». А увидев торчащую из кармана рубашки своего гостя упаковку гондонов, она и вовсе вытолкала Сережу за дверь.
– Осторожнее с этой бабой. Она, по-моему, ебнутая какая-то, – посоветовал Макс.
Я не знаю, стоит ли верить этой истории. Оставим ее на совести рассказчиков. Скажу одно, чем больше я узнавал эту девушку, тем охотнее убеждался в правдивости слов друга.
Тем временем, Алина отправила мне мем с Путиным, и я написал в ответ, снабдив сообщение стикером с плачущим котиком:
– Зачем ты так?
– Смешно же.
– Я не про это, ты так и не ответила вчера.
– Извини, делала домашку до ночи, – оправдалась Алина и отправила стикер с извиняющимся зверьком.
– В следующий раз сразу бей.
– В смысле бей?
– Шучу. В смысле пытаюсь это делать, но у меня, кажется, не очень получается.
– Я вечером вернусь к нашему вчерашнему разговору и без ответа тебя не оставлю.
– Ловлю на слове. Но если игнор повторится, то точно ударь.
– Не буду. Лучше скинь мне рассказ свой, который больше всего хочешь.
– Ну, нет такого одного. Давай я тебе их все скину, и ты сама выберешь.
Я сбросил Алине ссылку на «проза.ру», где храню большинство своих рассказов. Сервис уже давно полумертвый: туда, наверное, одни сумасшедшие деды заходят, ну и я вот. Завести паблик во «Вконтакте», как делают многие, и херачить все туда, не решаюсь. Кажется, это слишком тщеславно – вот так самого себя пиарить и совать в ленту своим друзьям и знакомым. А иметь страничку на стороннем ресурсе, про который мало кто знает, и на который я в случае чьей-то заинтересованности могу дать ссылку, меня устраивает.
– Фотка с пивом в профиле огонь: побуждает читать. Если что я уже в процессе. А почему именно фото с пивом? – спросила Алина.
– Не знаю, мне оно больше других нравится. Я вообще не часто фотографируюсь.
– Зря, мне твои фотки в инстаграме нравятся.
– Это взаимно. Почему зря?
– Что стало с девушкой из рассказа, где ее собака укусила за локоть? Почему она пропала? – проигнорировав мой вопрос, Алина задала свой.
Речь шла о рассказе, в котором я метафорически изобразил свое расставание с прошлой девушкой.
– Потому что это ее выбор. Она проявила свою слабость и покинула главного героя. Что с ней дальше будет, не имеет значения, да и герой этого не знает. Повествование то от первого лица ведется, – ответил я.
– Нечто подобное было в жизни? – вдруг ошарашила меня Алина.
– Ну, можно и так сказать. Но было уже после написания.
– Она тоже была худой?
– Это важно?
– Скорее интересно.
– Давай оставим обсуждение в рамках рассказа.
– Понятно, рассказывать ты мне ничего не хочешь.
– Это не «ничего».
– Тогда я твой вопрос тоже без ответа оставлю.
Я попросил не вынуждать меня говорить о неприятных вещах, но Алина была уже «не в сети». Тогда я разозлился на нее из-за такой наглости. С чего она вообще решила, что имеет право копаться в моем прошлом? Нахера ей это? Я предложил Максу выпить еще и накидался так, что не помню, как добрался до дома.
Во мне был егермейстер, несколько литров пива и дешевый коньяк. Уже приготовился ко сну, когда снова пришло сообщение от Алины. Думал, она больше не напишет.
– Я была в театре на спектакле по «Воскресенью», – вдруг решила поделиться она.
– Вот оно что. И как спектакль? – ответил я голосовым сообщением.
– Мне понравился. Теперь появилась мотивация прочитать Толстого. Стоп, ты там пьяный что ли?
– Слегка. И да, мой вопрос остается в силе.
– Протрезвеешь – поговорим. И да, я от тебя ответной открытости не вижу пока, поэтому не факт, что захочу отвечать.
– Что ты подразумеваешь под открытостью?
– К примеру, ты не говоришь, почему ушел сегодня, когда мы сидели в столовой.
– Потому что мне было плохо, и я не хотел своим понурым видом портить другим настроение.
– А из-за чего плохо было, что-то болело?
– Ага.
– Вот и ага. Мне интересно что, но ты не говоришь.
– Окей, это не совсем физическая боль. Этого достаточно?
– Не совсем. Я не хочу рыться в тебе против твоего желания, но вот это я и подразумеваю под твоей НЕоткрытостью.
– Задавай конкретные вопросы, и я постараюсь на них ответить.
– Я уже спрашивала, по поводу чего ты переживаешь? Но раз это не то, чем ты можешь со мной делиться, окей. Надеюсь, тебе есть с кем об этом поговорить. Желаю, чтобы все разрешилось.
Я обставлял все так, будто не открываюсь из-за своего тяжелого характера, но правда была в том, что, если бы я открылся, моя иллюзия бы рухнула. Иллюзия, что Алина тоже может ко мне что-то чувствовать, и я ей не просто так интересен. Единственным человеком, в разговоре с которым мои «переживания могли разрешиться» была она, и в этом вся проблема.
– Не стыдно меня было вчера пьяного допрашивать, – спросил я у Алины на следующее утро, написав первый.
– Нет, – без зазрения совести ответила она.
– Следователь из тебя бы получился не хуже, чем журналист, – заметил я.
– Скорее, психолог, но ты сложный «клиент». Вообще я просто хочу тебя лучше узнать, – написала Алина.
– Тогда это взаимно. Предлагаю начать с тебя, – решил возобновить наш «доверительный» диалог я.
– Ладно. По мне, может, и не скажешь, но я руководствуюсь принципом «либо все, либо ничего» во всем, и в отношениях с людьми тоже. У меня с девятого класса нет друзей, – внезапно разоткровенничалась Алина. – Последняя моя близкая подруга как раз тогда умерла. Сейчас только знакомые, но по душам не с кем поговорить. Единственный человек, с которым я могу быть сама собой, это мой парень.
При одном упоминании о том, что у нее есть парень, меня перекосило. Одно дело – слышать об этом от других людей, как о сухом и далеком факте. Все равно что: «В Африке обитают жирафы». Совсем другое – когда девушка сама перед тобой распинается о своем парне и описывает, как он для нее важен. В конце своего пространного сообщения Алина добавила, что общается со мной без претензий на близкое и доверительное общение: «Мне просто интересно понять, что у тебя в голове».
