В обсуждении рукописи этой книги принимали участие многие мои друзья. Прежде всего я хочу поблагодарить Луизу Аккати, Карло Гинзбурга и Эдоардо Гренди, которые согласились прочесть и перечитать текст, а также посвятили немало времени не только исправлению ошибок и неточностей, но и мудрому развенчанию некоторых выношенных мной убеждений. Благодарю студентов филологического факультета Туринского университета, участников семинара 1978–1979 гг., с которыми я начинал свое исследование: Лучано Аллегру, Марию Карлу Ламберти, Сандро Ломбардини, Сильвану Патриарку, Франко Рамеллу, Анджело Торре и Симону Черрути, прочитавших первый вариант рукописи и подвергших ее суровой и неравнодушной критике – я попытался ее учесть.

Окончательная редакция монографии восходит в основном к 1983–1984 гг., когда я был стипендиатом Принстонского института перспективных исследований (Princeton Institute for Advanced Study). Несмотря на принадлежность к цеху историков, я был принят в Школе социальных наук, что позволило мне работать и беседовать с коллегами, представляющими разные дисциплины, в частности с Филом Бенедиктом, Клиффордом Гирцем, Марчелло Де Чекко, Акселем Лейонхуфвудом, Дональдом Мак-Клоски, Тео Руисом, Джерри Сейгелем, Джиллиан Фрили, Альбертом Хиршманом, Джоном Элиоттом. Находившийся в Принстоне Марино Беренго внимательнейшим образом прочитал книгу и высказал много полезных замечаний.

Главы о семьях и о земельном рынке подверглись особенно подробной критике в ходе частных и семинарских дискуссий. Таким образом мне посчастливилось получить ценные замечания Леноры Вейцман, Паскуале Виллари, Стюарта Вульфа, Андреа Гинзбурга, Жерара Делилля, Натали Земон Дэвис, Грегори Кларка, Лори Нуссдорфера, Марты Петрусевич и Мориса Эмара. Херберт Хамбер провел много часов, составляя вместе со мной графики для третьей главы монографии.

Эту книгу я посвящаю моему отцу Риккардо: идея рассказать историю Джован Баттисты Кьезы возникла во время нашего разговора о том, что важно и неважно при написании биографии.

1. Мы не можем точно установить, когда именно Джован Баттиста Кьеза, приходской викарий Сантены, вступил на поприще заклинателя бесов и целителя[6]. Однако не прошло и месяца с того момента, когда его проповедь стала активной и регулярной, как он получил предписание каноника Джован Баттисты Бассо, апостольского протонотария и генерального викария туринского архиепископа. Кьеза должен был отправиться в город и воздержаться от заклинания бесов до того, как поступит разрешение архиепископа. Это случилось 13 июля 1697 г. «Когда я прибыл, – расскажет Кьеза на судебном процессе четыре месяца спустя, – вместе с синьором доном Витторио Негро, капелланом названной Сантены, к нам присоединилась большая толпа народа, и по пути она все увеличивалась. Среди них было много увечных, хромых, горбатых и других недужных, и телега или двуколка, нагруженная костылями и подпорками». Джован Баттиста ехал перед ней верхом на лошади и по прибытии к архиепископству был сразу допрошен каноником Бассо, в то время как его приверженцы осаждали дворец. «Их синьоры, – продолжает свой рассказ викарий, – дабы побудить толпу, окружавшую дворец, разойтись, велели мне укрыться частным образом в доме Его Сиятельства синьора маркиза Таны, патрона названной Сантены, и само Его Преосвященство отправило меня в дом названного синьора маркиза в своих носилках, чтобы избавить меня от осады и от этой толпы, и их синьоры посоветовали мне укрываться, пока меня не позовут, и действительно, через три дня после вечерни меня вызвали». На протяжении этих трех дней Джован Баттиста прятался в Турине, во дворце, построенном для себя маркизом Федерико Таной, кавалером св. Аннунциаты, в 1662 г. на северной стороне площади Сан-Карло[7].

Однако на сей раз допрос был куда более пристрастным и на нем присутствовали, кроме каноника Бассо, «высокопреподобный отец инквизитор и отец викарий Святой канцелярии, синьор богослов Карроччо и каноник кафедрального собора Вола, высокопреподобный отец Вальфре из конгрегации св. Филиппа, высокопреподобный отец Прована из Общества Иисуса и высокопреподобные отцы Чиприано и Илларио из церкви Сан Микеле делла Реденцьоне де’ скьяви, отец Дамиано из церкви Мадонны дельи Анджели, синьор дон Червоне, приходской священник церкви Санта-Кроче, и еще другие, не помню точно»[8]. Как видим, дело вызвало шум: высшие чины туринского диоцеза собрались, чтобы выяснить, «какого образа действий я придерживался при изгнании бесов и какие избавления произошли, по моим словам, благодаря моим заклинаниям». Джован Баттиста передал книгу под названием Manuale exorcistarum («Пособие для экзорцистов»)[9] и записи, «в которые я заносил все избавления одержимых и пострадавших от порчи, случившиеся на тот момент моими усилиями».

У Джован Баттисты не было никаких теоретических соображений для защиты. Согласно его свидетельству в ходе процесса, перед допросом он заявил: «Я немного поторопился, я винил во всем свое невежество и просил о прощении». Архиепископ и прочие прелаты «выслушали мои оправдания и что я заблуждался больше по невежеству, чем по злому умыслу» и освободили его, даже не отобрав тетрадку, куда он вносил сведения об излеченных им больных.

Можно было бы предположить на основании дальнейших показаний Кьезы, что его отстранили от попечения Сантеной, но в приходских записях о регистрации смертей и браков за следующие дни стоит его подпись[10]. Ему, разумеется, было запрещено заклинать бесов, однако в целом церковные власти сделали вывод, подтвержденный и письмом Святой конгрегации из Рима, что речь идет о «совершенно невежественном» и бедном деревенском приходском священнике[11].

Впрочем, Джован Баттиста не вернулся домой: на следующий день, 17 июля, он проводит обряд изгнания бесов из двенадцати человек в Карманьоле; затем, на три дня исчезнув, он появляется в Виново и возобновляет бурную деятельность, то ли под давлением своих последователей, то ли в надежде, умножив число излечений, узаконить свою практику чудотворства перед лицом церковных властей, проявивших немалую терпимость и нерешительность. Между 29 июня и 13 июля он проводил в среднем чуть более шести исцелений в день; теперь же, между 17 июля и 14 августа, они достигли в среднем восемнадцати в день, то есть целитель работал почти без передышки, и сфера его действий расширилась. В книжечке записи исцелений пунктуально регистрируются уже не только имена пациентов, но и названия болезней, их продолжительность и местожительство вылеченных лиц, причем случаи постоянно становятся все более сложными[12].

Не существует документов, которые позволили бы объяснить, почему образ действий Кьезы не повлек нового немедленного вмешательства; быть может, расследование втайне продолжалось; быть может, благодаря протекции семейства Тана на судей оказывалось определенное давление; быть может, наконец, выздоровления были подлинными, что затрудняло вмешательство курии и инквизиции. Однако сельские площади между Кьери и Карманьолой бурлили, и угроза беспорядков возрастала. 16 августа Джован Баттиста Кьеза был снова арестован, вероятно, тайным образом, поскольку на этот раз о массовых выступлениях в его пользу ничего не известно. Это его последнее появление на свободе. Сколько я ни старался, ни в одном документе, составленном позже протоколов процесса, упоминаний о нем я не нашел.

2. Процесс открывается 16 ноября в присутствии каноника Бассо и преподобного синьора дона Франческо Леонетти, главного налогового прокурора архиепископской курии Турина. К этому времени защита и обвинение подготовили свидетельства в пользу и против обвиняемого: предметом расследования стало не только поведение Джован Баттисты, но и подлинность исцелений, использованные в них приемы, извлеченная из них предположительная выгода. Вот как развивалось следствие.