– Ужас, мальчишки Бартеломью разводят настоящий бардак на улицах! И даже не извинился! – возмутилась она.

– Извините еще раз, мадам, – повторил Оливье, хотя и не скрывая недовольства.

– Где он вас понабрал? Правду говорят, его цирк претерпевает упадок, – она морщила нос, словно Оливье дурно пах. – От вашего вида весь декор идет насмарку!

Смущенному мальчику захотелось себя обнюхать, хотя он был уверен, что отличается чистоплотностью.

– Мне и за это извиниться, мадам? – приподнял бровь Оливье.

Его живое лицо было наделено выразительной мимикой. Он мог изобразить любую мысль одним только видом. Леди почуяла сарказм.

– Еще и дерзит! Я напишу мастеру Труверу о тебе и прочих хулиганах! Моя кузина знакома с ним! Можете быть уверены, что работу вы потеряли! – гневно пообещала она.

Оливье сначала вспыхнул, но тут же откашлялся и произнес:

– Это вряд ли, мадам. Хотя я могу передать выражение вашего недовольства своему отцу. Как Вас представить мастеру Барте?

Массивная нижняя челюсть дамы отвисла, и она шумно запыхтела.

– Отцу?.. – недоверчиво проговорила она, хотя и растеряв прежний напор. – Ты – сын Бартеломью Трувера?

Оливье улыбнулся и отвесил поклон.

– К вашим услугам, мадам, – он нахалисто подмигнул девушке, совсем забившейся за спину неугомонной спутницы.

И тогда девушка улыбнулась. Но заметившая их переглядки леди резко повернулась, отчего ее идеально закрученные букли у висков запружинили.

– Негодница! – прошипела она девушке. – Едва встретила джентльмена и уже рада глазки строить? Дома, – процедила она с пышущей злобой, а потом вернулась к Оливье и с натянутой улыбкой сказала. – Вам следует быть аккуратней, у нас очень узкие тротуары. Мы специально отвели две трети территории под газоны. А как Ваш папенька, Вы.?..

– Оливье, – представился он, все еще поглядывая на девушку, словно назвал свое имя для нее.

– Оливье, точно! – сказала леди, будто когда-то знала его имя, чего, конечно, не было. – Ваш папенька не изволит посетить сегодня вечером наш Благотворительный фонд у меня дома? Мы готовим выступление, и все средства от него хотим пожертвовать солдатским вдовам… Вдруг ему будет интересно участвовать.

– Думаю, мадам, что интересно, – Оливье откровенно пялился на раскрасневшуюся девушку, что была немногим его старше и все же смущена до покрасневших щек.

Но ее госпожа совсем не замечала прислужницу, увлеченная своими идеями.

– Я – леди Фанфарона Женераль, кстати. Но он должен меня помнить, кажется, мы однажды были представлены друг другу. Это было… у…у герцога, кажется, на весеннем…

– Я думаю, он вас вспомнит, – прервал Оливье, не выдержав потуг леди Женераль в экспромте. – Я передам.

Дама протянула ему руку в салатовой перчатке. Оливье немного не ожидал, что после их неоднозначного диалога, который скрыл за малым не развернувшийся скандал, она решит, что прощаться они будут с любезностями. Но Оли все же подхватил ее пальцы, легко поцеловал и сказал:

– Безмерно рад знакомству.

Дама ушла, отчитывая по дороге сопровождающую ее девушку, которой просто некуда было подеваться от ее нотаций. Оливье смотрел им вслед, а Живаго прошептал: «Безмерно рады? Вот это у вас выдержка!».

– Я воистину рад, Живаго! Леди Женераль – бывают же совпадения, – Оливье прищурился, все еще провожая пару женских фигур глазами. – Отменная грымза – то, что надо.

Позже Оливье, как честный человек, рассказал отцу о встрече в красках. И мастер Барте хохотал до слез, держась за бок.

– Справедлива судьба! Справедлива, Оли! – он хлопал себя по колену, не в силах сдерживать веселье и ликование. – Раз уж Женераль женился на такой стервозине, значит, есть справедливость! Какой же невыносимый он человек был в пору нашего близкого знакомства. Знаешь, вот пустая голова, а шума наводил!..

Мастер Барте постучал о деревянный стол, как в закрытую дверь.

– Значит, у потешного полководца есть прототип? – весело спросил Оливье.

– Да, но, глядишь, не очень точный: вата прохудилась и малыш Женераль даже приосанился. А вот Женераль оригинальный всю жизнь был бочонком, так уверен, до сих пор не схуднул. И усы свои куцые не сбрил! Все думал, они ему героизма добавляют.

Мастер Барте приставил указательные пальцы к ноздрям и пошевелил фалангами. Оливье не мог не подхватить отцовского задора. Его тоже задели манеры новой знакомой.

– Думаю, не схуднул и не сбрил, ведь леди Женераль совсем не выглядела счастливой влюбленной.

Мастер Барте вновь зашелся хриплым и зычным хохотом.

– Пойдешь к ним? – серьезно спросил Оливье.

– Ты уже передал, теперь придется, – отмахнулся мастер, потихоньку успокаиваясь. – Хотя я бы лучше с трамплина упал и сломал себе ногу, чтобы отвертеться.

– Прости, что подставил. Но у них там благотворительность, фонд все-таки, – задумался Оливье.

– Фонд – это хорошо, хотя не сомневаюсь, что чете Женераль плевать и на солдат, и на их вдов. Я бы лучше им денег послал, а сам остался.

– Прости, – повторил Оливье.

– Да чего уж.

– Хочешь, я схожу? От твоего имени, – Оли попытался загладить вину.

Мастер Барте постучал подушечками пальцев о столешницу.

– А сходи.

В глубине души Оливье не мог определиться, хочет он услышать отказ или нет. С одной стороны леди, подобные супруге Женераля, изматывают своим обществом, с другой стороны – там будет милая девушка в светлом переднике, который Оливье перепачкал корицей. И он пошел, отдал пожертвование, выслушал всевозможные планы по режиссуре благотворительного концерта, договорился об участии в нем, распрощался и пропал для всех, кроме одной незнакомки. Он бы не побежал за ней, но ощутил необходимость успокоить девушку после очередного истязания хозяйкой дома. Еще во время собрания они пару раз одарили друг друга любопытными взглядами, а леди Женераль не выдержала и луча любви в своем почтенном доме, где подобными вещами никогда не занимались. Она именно так и сказала. А еще:

– Вон! – тихо бросила она горничной. – Позоришь меня перед гостями. Это приличный дом, или тебе место в других заведениях? Гулящая твоя порода…

Ее перекошенное оскалом лицо подрагивало. Скулы Оливье тоже свело от последней фразы. А милая девушка покраснела и заплакала, беззвучно, опустив голову.

– П-шла! – шикнула леди Женераль ей, как собаке.

Хозяйка дома пару минут оправдывалась и сокрушалась о невоспитанности прислуги. Оливье ждал, когда сможет выбежать из их надушенной гостиной, успокоить бедняжку, сказать, что она замечательная, а вовсе не такая, какой поносит ее мадам, и узнать имя той, которой даже рта не давали раскрыть. И он исполнил все, что намеревался, и ее звали Тина.

Оливье не явился ночью и на следующее утро. А после полудня мастер Барте за ухо вытащил его в переулок, издалека завидев, как мальчишка в красном колпаке вылезает из окна дома.

– Ай, больно, больно! Отпусти! – протестовал он.

– А мне не больно это видеть?! – тянул его за мочку отец. – Я всю ночь с Ле Гри и ребятами шарил по городу! Думал, убили уже моего Оливье! Бросили в канаве! А он – позорище – я разве тебя этому учил?!

Оливье шипел и изворачивался, но пальцы кукольника цепко ухватились за его ухо.

– Я ничего не делал! – хныкал он.

– Всю ночь у девки в комнате ничего не делал? А чего тогда уши красные, когда оправдываешься?!

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.