– И что же теперь будет с медвежонком? Он погибнет там? А мать? Подожди, останови коня!

Брегир не обращал внимания на её вопросы, и Сольгерд попыталась отобрать у него поводья или хотя бы соскочить с седла. Не вышло ни того, ни другого.

– Брегир! – воскликнула она, в бессильном возмущении пихнув его кулачком в плечо.

– Что? Что ты от меня хочешь?

– Разве мы им не поможем?

– Кому – диким медведям?!

– Матери и малышу, попавшим в беду! Брегир, мы не можем их бросить!

Он закатил глаза и тяжко вздохнул.

– И как ты это себе представляешь? Мать задерёт нас раньше, чем я успею спуститься в яму.

– Не задерёт! Ей нужна помощь, и если она поймёт, что мы можем ей помочь…

– Это медведь, Сольгерд! Он, представь себе, не знает, что есть на завтрак глупых цесаревен неприлично!

Сольгерд обиженно надулась и замолкла, но ненадолго.

– У моего отца были волкодавы. Огромные свирепые псы. Мне запрещали даже близко подходить к псарне, но я сбегала от нянек и подолгу пряталась среди своих мохнатых друзей. Однажды один из них заболел. Он никого не подпускал к себе, огрызался, не брал еду, и никто из псарей не смог дать ему лекарство. А у меня получилось. Они же всё понимают и чувствуют! Нужно просто уметь с ними разговаривать.

– Это не собака, это медведь.

– И что? Он чем-то хуже? Не заслужил помощи? Поставь себя на его место – хорошо ли?

Брегир резко натянул поводья, остановил лошадь и развернул Сольгерд за плечи, заглянув в её глаза.

– Даже если ты – великая заклинательница медведей и способна уговорить любого из них на что угодно… – Он запнулся, сбился с мысли, тяжело вздохнул. – Пойми, медведь – опасный и непредсказуемый зверь. Я не смогу защитить тебя, когда полезу в яму, а ты останешься там, с ним. Я не буду так рисковать.

– И не надо! – воодушевилась Сольгерд, почувствовав, что Брегир дал слабину в их споре. – Ты спустишь меня в яму на верёвке, я привяжу к ней медвежонка, и ты вытащишь его наверх. А потом и меня. Что скажешь?

То, что сейчас хотелось сказать Брегиру, произносить при девушках не стоило. Поэтому он промолчал.

– Пожалуйста, позволь мне попробовать поговорить с ней! Ну пожалуйста! – не отставала Сольгерд. – Обещаю, мы бросим эту затею, если медведица будет угрожать нам. Но она просит о помощи, ты же её слышал! Неужели ты сможешь вот так просто уехать? И потом спокойно спать? Я – нет!

– Ладно, – сдался Брегир, мысленно проклиная себя, старую Келлехерд, упрямую цесаревну и этих, леший их дери, медведей. – Но медведица должна уйти с поляны, иначе мы не будем доставать медвежонка.

Вернувшись, они нашли медведицу на прежнем месте. Она поднялась на задние лапы по ту сторону поляны. Сольгерд сделала осторожный шаг из-под деревьев, Брегир, обнажив меч, держался чуть впереди. Медведица внимательно на них смотрела.

– Может, ты уберёшь меч, он её пугает! – прошептала Сольгерд, но Брегир ей даже не ответил.

Ещё шаг. И ещё. Медведица по-прежнему смотрит, стоя на задних лапах.

– Здравствуй! Меня зовут Сольгерд, – заговорила цесаревна тихим, баюкающим голосом, – а это – Брегир. Он хороший, ты не смотри, что такой грозный. – Ещё три медленных шага. – Мы хотим тебе помочь. Твой малыш попал в беду, да? Он упал в яму и не может выбраться. А у тебя не получается помочь ему.

Ещё несколько шагов.

– Сольгерд, слишком близко! – едва слышно прошептал Брегир.

– Ш-ш-ш, – отозвалась она, не отрывая взгляд от медведя. – У тебя не получается, потому что нет верёвки. А у нас она есть.

Медведица медленно опустилась на все четыре лапы, цесаревна сделала ещё шаг и оказалась на краю охотничьей ямы, медведица на противоположной стороне тихонько заворчала, и со дна ловушки ей ответил медвежонок.

– Сольгерд, отойди от края!

– У нас есть верёвка, и мы можем вытащить твоего малыша. Позволь нам помочь, хорошо? Отойди, пожалуйста, подальше.

Медведица беспокойно заходила из стороны в сторону по краю ямы. Сольгерд продолжала убеждать её уйти к деревьям, но та лишь отошла на пару шагов.

– Всё, Сольгерд, ты попробовала. Не получилось. Мы уходим.

И тут земля под ногами цесаревны осыпалась, и та скатилась на дно ловушки. Медведица и Брегир одновременно бросились к яме, каждый со своей стороны.

– Сольгерд?

– Всё хорошо, – отозвалась та.

Её голос был слишком весёлым и довольным, чтобы поверить в случайность падения.

– Раз уж я всё равно здесь, кидай верёвку, я привяжу медвежонка!

Проклятая цесаревна! Брегир с облегчением перевёл дух, не понимая, злится он на неё или рад, что она не пострадала. Он осмотрелся в поисках медведицы. Из-за ближайшей к поляне ёлки робко торчал медвежий нос. Она ушла, как её и просили, и смиренно ждала, когда помогут её малышу.

***

Небо в просвете листьев тронули ранние сумерки.

Сольгерд пробиралась сквозь кусты в поиске наиболее уединённого места, оставив Брегира ждать её у лошади и, конечно, не придав значения его запрету уходить далеко. Да и вовсе не далеко это! Отодвинув очередную пышную ветку, она вдруг увидела маленький огонёк, похожий на светлячка, маячивший так близко от неё, что можно было поймать рукой, если изловчиться. Следом появился ещё один. И ещё.

– Лесные огни, – прозвучал в голове голос старой Келлехерд, – так лесной принц выбирает себе суженую. Находит девушку, особенную, самую лучшую, в которую влюбляется без памяти.

– Влюбляется… – едва слышно выдохнула Сольгерд.

– И посылает ей лесные огни. Если она пойдёт за ними, окажется в его царстве и станет королевой.

– А потом что?

– А потом будет самой счастливой на свете.

– Самой счастливой…

– Конечно, ведь она – жена лесного принца, который многим лучше человеческих мужчин!

– Многим лучше…

– Особенно Таерина, который тебя никогда не полюбит.

– Никогда…

– Ведь ты бледна и чересчур худа, а разве такие нравятся местным королевичам? Разве ты не хочешь быть особенной для своего избранника? Самой прекрасной, самой любимой?

– Любимой…

– Смотри, лесной принц уже полюбил тебя, он выбрал тебя, а не союз, выгодный его королевству.

– Меня…

– Так иди же к нему, иди скорее, и будь счастлива!

– Сольгерд! Стой, Сольгерд! – словно из-под толщи воды донёсся ещё один, смутно знакомый голос. – Проклятая цесаревна!

– Не слушай. Твой охранник – простой человек, он ничего не понимает, он не знает, как хорошо тебе будет в царстве лесного принца. Иди, дитятко, не оборачивайся!

– Сольгерд! Посмотри на меня, Сольгерд!

– Ещё шаг, ещё чуть-чуть осталось, дитятко, давай же!

– Сольгерд! Дрянная девка, не слушай их!

А дальше следовало такое выражение, что цесаревну будто кипятком ошпарило от возмущения, она попыталась резко обернуться на кричавшего ей в спину Брегира и поняла, что не может пошевелиться. Лесные огни, за которыми она шла, мигнули и погасли, и Сольгерд обнаружила себя по грудь в трясине, так обманчиво похожей на лесную поляну. Волна паники захлестнула её с головой, и Сольгерд не смогла даже закричать.

– Не двигайся, я тебя вытащу!

Голос Брегира был совсем близко. По плечу хлестнула верёвка, завязанная на конце петлёй.

– Просунь одну руку в петлю и держись обеими руками за верёвку очень крепко, поняла? Готова? Пошёл!

Сольгерд умудрилась зайти слишком далеко. Брегиру пришлось подползти поближе, чтобы добросить до неё конец верёвки. Другой верёвкой он был привязан к оставленному на безопасном расстоянии от трясины коню, который и вытащил их обоих из топи.

Вся грязная и насквозь промокшая, Сольгерд повалилась на твёрдую землю, захлёбываясь рыданиями. От холода и пережитого ужаса её била крупная дрожь. Брегир, мрачный, как ночная чаща, стоял рядом, опустив голову и уперев руки в бёдра.

– Прости меня, пожалуйста! – пролепетала цесаревна, подняв на него мокрые глаза со слипшимися стрелочками ресниц.