– Ты так рада меня видеть? – иронично поинтересовался Дима.

– Простите, – угрюмо откликнулась Наташа, вновь погружая руку в сумку. – Ключи не могу достать.

– Помочь?

– Чем? Дыру прожечь? – обхватив ключи, Наташа наконец достала их и посмотрела на Диму. – А вы здесь откуда?

– Шёл мимо, увидел тебя. – Он пристально смотрел на неё: в свете уличного фонаря влажная кожа блестела. Взгляд мягко мазнул по лицу, задержавшись на слегка приоткрытых губах, и вернулся к глазам. – Всё в порядке?

– Почему вы спрашиваете? – как будто это кому-то интересно. Наташа вдруг захлестнула обида – с чего он вдруг решил проявить заботу? Чтобы потом снова исчезнуть?

– Ты вспылила на работе.

– Что вас удивляет? У меня хватает проблем, которые иногда вырываются наружу. Я не идеальна, знаете ли. И вообще, какое вам дело? – Не хотела, но упрёк всё же прозвучал. Сейчас он решит, что она обиделась, отчитает, сказав, что у него полно дел, кроме как выслушивать её. Но Дима промолчал. Как-то странно посмотрел на неё, будто хотел… извиниться?

– Мне жаль, что это так, – тихо ответил он наконец. – Хотел бы я сказать, что ты можешь рассчитывать на меня в любое время, но…

– Спасибо, – так же тихо ответила Наташа, сжав ключи с такой силой, что края больно впились в кожу. От воды русые волосы Димы потемнели и отчего-то вызывали желание провести по ним рукой и стряхнуть капли. – Может, зайдёте на чай? У меня есть жасминовый.

– В другой раз, – с улыбкой в голосе сказал Дима. Помолчал, будто собирался что-то добавить, но передумал. – Уже поздно, Наташ. Спокойной ночи.

– Спокойной ночи, – растерянно ответила она, наблюдая, как он растворяется в мокрой туманной взвеси, размазываясь в неверном свете фонарей.

Дома, переодевшись в сухое, Наташа с ногами забралась на диван, грея в руках чашку с чаем. В тепле и уюте собственной квартиры мысли о Диме звучали горьким, холодным эхом. Она попыталась представить, что он сейчас делает – так же сидит один, пытаясь согреться? Или вернулся в больницу, обложился делами, стараясь заполнить гулкую пустоту? Эта пустота чувствовалась в нём всегда, но сегодня показалась особенно острой. Родной. Знакомой. Наташа прикрыла глаза, вспомнив, как внезапно встрепенулось сердце от тихого «Привет», и стало теплее. Ненамного – дрожащий свет зажжённой свечи, потухший, когда Дима ушёл. Зябко поведя плечами, Наташа отпила чай, но почти не почувствовала его вкус. Горчило. Хотелось бы избавиться от этого чувства, но не получалось. Царапая душу, оно угнездилось в грудине, тревожащее и навязчивое. Согласись Дима зайти, что изменилось бы? Стоило представить, и огонёк свечи встрепенулся, разгоняя тени. Ей было бы уютно. Просто сидеть и молчать, дыша жасминовым паром. Слушать, как шумит за окном усилившийся дождь. Наташа крепко зажмурилась, под веками полыхнуло багровым и золотым. До последнего момента не думала, как сильно его не хватает в её жизни.

– Полька, привет.

Только что вышедшая на задний двор чайного магазина Полина подпрыгнула, пустые коробки, которые она держала в руках, опасно зашатались. Волосы, собранные в высокий рыжий хвост, хлестнули по спине.

– Севка, что б тебя! Напугал!

– Мирная жизнь расслабляет? – подпирая стену, Сева не двигался, меряя Полину насмешливым взглядом.

– Нечего подкрадываться, – пробурчала она, направляясь к ближайшему мусорному баку.

– Надо просто внимательней смотреть по сторонам, – широко улыбнулся Сева. – Вообще-то у меня к тебе дело.

– Да ну? – избавившись от коробок, Полина отряхнула фартук и упёрла руки в бока. – И что же понадобилось нашему непризнанному гению?

– Вообще-то признанному, – скромно ответил Сева, наконец отлипая от стены. – Дело касается Наташи.

– Даже так? – Полина даже не пыталась сделать вид, что не заинтересовалась.

– А ещё – Дмитрия Николаевича.

– В смысле?

– В прямом. – Сева подошёл ближе, словно боялся, что их кто-то подслушает. – Только не говори, что не замечала, как Наташа на него смотрит.

– А как смотрит? – Полина ненавидела чувствовать себя глупой, хотя рядом с Севой это было привычным делом. Но сейчас она чувствовала себя не просто глупой – тупой, как пробка. Тяжело вздохнув, Сева возвёл глаза к небу: как же сложно, когда приходится всё объяснять! В этот раз он решил отступить от правила и заставить Полину догадаться обо всём самостоятельно.

– Обрати внимание. Сделай выводы. А потом поговорим.

– Всеволод Жаров! – угрожающе начала Полина, но он уже скрылся за углом.

Как Наташа смотрит на Диму… Да никак не смотрит. По крайней мере, Полина ни разу не замечала ничего подозрительного. Или просто не хотела замечать? Чёртов Севка, теперь весь день только об этом и думать! Цыкнув, Полина тряхнула волосами и вернулась в магазин. Вечером стоит нанести кое-кому визит и попытаться понять, что именно имел в виду Сева, и зачем ему вообще понадобилось наблюдать за Димой и Наташей.

К вечеру, звеня парой бутылок вина, Полина решительно направилась к Наташе. Если что и сможет разговорить подругу, то только алкоголь. Пили они редко, и это играло на руку – всё, что она может прятать, Полина вытащит из неё. Растрёпанная Наташа молча посторонилась, зевая в кулак. Мутный, сонный взгляд, заторможенные движения – только что проснулась.

– Какими судьбами, ведьма? – спросила без недовольства, шлёпая босыми ногами на кухню.

– Решила зайти, давно не виделись, – беспечно улыбнулась Полина, глядя на пустую немытую кружку на столе. – Долго же ты спишь.

– Вчера был сложный день, – протянула Наташа, падая на стул и с силой потирая глаза. – А потом от усталости долго не могла заснуть.

Хозяйничая, как у себя дома, Полина быстро достала бокалы из шкафа, сполоснула: от редкого использования на дне осела пыль. Поставила на стол и вытащила из бумажного пакета вино и сыр.

– Что за праздник? – брови Наташи приподнялись. – Женька сделал предложение?

– Если бы, – вздохнула Полина, садясь напротив и открывая бутылку. – Ходит второй месяц и таинственно улыбается. Клещами не вытащить – почему.

– Готовит сюрприз, – мягко улыбнулась Наташа. – Подожди, дай я хоть причешусь и умоюсь.

– Ведьма, у нас тут не чайная церемония, сиди так, я тебя всякую видела, меня помятой одеждой не удивишь.

– Ну спасибо, – проворчала Наташа, поднимая бокал. – Так за что пьём хоть?

– А разве нам нужен повод? – Полина широко улыбнулась, хитро прищурившись. – Может, за мужчин?

– За мужчин? – Наташа иронично хмыкнула. – Так бы сразу и сказала, что хочешь поговорить о ненаглядном Женечке. Я, конечно, не против, но для этого алкоголь необязателен.

– А что, если я хочу поговорить о твоём главвраче?

– О ком? – непонимающе хлопнув ресницами, Наташа нахмурилась. При одном только упоминании Димы знакомый огонёк снова встрепенулся, и не было ни малейшего желания его гасить.

– Давно его видела?

– Вчера, а что? – Наташа сделала глоток, но не спешила ставить бокал на стол, грела в руках.

– Просто, – пожала плечами Полина, начиная злиться на Севу. Нет, чтобы сразу объяснить, что она должна увидеть и понять! Чёртов Жаров со своими загадками! – И как у него дела?

– Не знаю. Мы недолго разговаривали. Постой, – встрепенулась Наташа и с подозрением посмотрела на подругу: – Ты что, решила бросить Женьку?

– Чего? – поперхнулась Полина. – С чего ты взяла? И вообще, – она решила пойти в наступление, прощупывая почву, – вы так тесно общались, когда ты устроилась в больницу, что я подумала…

– Подумала что? – холодея, спросила Наташа. Неужели кто-то из её друзей мог решить, будто она и Дима… Бред какой-то. Наблюдая, как аккуратно Полина аккуратно разливает вино, Наташа задумалась. Вспоминая недовзгляды и недокасания, повисшее молчание и дрожащее напряжение, предвкушение чего-то, что так и не сбылось. Наблюдая за ней сквозь ресницы, Полина с удивлением заметила, как слабо порозовели её щёки. Молча сделав глоток, дождалась, когда Наташа поднимет глаза, и выпалила: