– Ты что себе позволяешь за моей спиной? То пенсионеров обижаешь, то вместо достойного кандидата на пост министра культуры подсовываешь свою протеже.

– Да не свою, а вашу, государь?

– Как это?

– Давеча изволили танцевать с ней на балу, вот я и сделал выводы.

«Что-то не припомню… Однако, если так у них раздают министерские посты, тогда конюха надо назначать министром транспорта, да и моей кобыле должность подыскать», – такие кощунственные мысли возникли в голове Ивана Лукича, а вслух сказал:

– Завтра же премьер-министра и министра финансов вызвать к десяти утра! И чтоб были оба, трезвые и без всяких отговорок.

Ни графства, ни замка фамильного у него не было. Да и талантами особыми не был наделён. А пожить в неге и роскоши очень даже хотелось. Чего только он не предпринимал – и всё напрасно. От безысходности устроился в тюрьму надзирателем – злобу на зэках срывать. Уж он их поколотил нещадно, словно домушники и фармазонщики были виновны во всех его личных неудачах. Однако и тюрьма, как водится, утешения не принесла.

А тут как раз в моду вошло реформы проводить. Графства переименовывали в царства, баронов стали называть князьями, а общинные земли – поместьями. Смекнул граф, что здесь, ежели подсуетиться, и ему немалая толика может перепасть. Имущество – вещь тонкая. Оно, если резко дёрнуть, и порвётся, а отдать с умом да в надёжные руки – приличные бабки можно наварить. Тем и занимался до поры, до времени.

Однако рано или поздно всякое увлечение теряет свою привлекательность. Потому как передел имущества – это тебе не зэков беззащитных избивать, здесь братва авторитетная свой интерес имеет. Да и масштабы не те, о чём мечталось.

Тут как раз пришла пора очередного реформирования недоразвитого нашего королевства. В первую очередь – рынка, что на Базарной площади, да и всех остальных барахолок, угодий и мануфактур. А кто лучше графа с этим справится? Короче, граф с увлечением взялся за дело.

Одни начальники, как пересядут в новое кресло, принимаются за отстрел тараканов и мышей, кои из шкафов со служебными бумагами норки на волю прогрызли. Граф же ни с того ни с сего занялся отловом любителей мяса в собственном ведомстве. Вроде, в вегетарианстве не был уличён, но вот обжорства не выносил. Потому как сам всегда спортивную форму поддерживал – при молодой-то графине в самый раз.

Однако и это занятие удовлетворения не приносило. Ещё бы, ведь сколько средств ни выделяй – всё пропьют, проедят и спасибо не скажут. Тут у них с Главным Казначеем сложилось полное единство мыслей и способов их воплощения, вплоть до того, что обоим не терпелось в кресло первого министра перебраться. Кстати, ничего удивительного в этом нет – в нашем королевстве спокон веку на графьёв да на варягов равнялись. Тем более, что нынешний-то первый министр – ни рыба, ни мясо, ни амбиций, ни увлечений. Только деткам своим в карьере способствует – так без этого никак нельзя! Одна незадача – кресло-то всего одно, не пилить же его напополам. А король, по давней, ещё дореформенной, привычке, своих пристрастий никак не проявляет.

Так и живём. Казначеи да реформаторы в креслах сидят, чернь с хлеба на воду перебивается. А граф тут как бы при чём? Такая вот страна…

Иван Лукич проснулся среди ночи. Ну можно ли спать, когда в стране творится полный беспредел? Хотел тут же Совет безопасности созвать, но потом рассудил, что спросонья они такого насоветуют… «Да наверняка не всё так плохо, поэтому незачем паниковать!» Повернулся на другой бок, но сон никак не шёл – словно бы кто-то нарочно на ночь ему страшную сказку рассказал, вот и вертится она в голове, не позволяя упасть в объятия Морфея. А потом задумался: «Причём тут граф, если титулы давно уж отменили? Видимо, здесь намёк на министра экономики. Это ж он ратовал за распространение вегетарианства и утверждал, что корова – не самый эффективный преобразователь травы и воды в молоко и мясо, а коли так, нам не обойтись без инновационных технологий. Ну и где теперь все его новации? Денег немеряно вложили, а всё равно без коровы никуда! Надо бы разобраться и с реформатором, и с казначеем». Как только Иван Лукич принял это судьбоносное решение, тут же заснул и больше уже не просыпался до самого утра.

Ровно в десять часов в его кабинет вошли двое – премьер-министр Семён Иванович Пеструхин и глава Минфина Порфирий Алексеевич Мудриков. Кто есть кто, Иван Лукич без труда определил, поскольку заранее покопался в интернете: «Оба мордастые, отъелись на казённых харчах. Да если б я имел зарплату действительного статского советника, прибавил бы в весе килограммов двадцать, а то и больше этого». Однако внешность тут явно ни при чём – надо бы понять, какие мысли бродят в этих головах и почему приняли решение урезать пенсии тем гражданам, у кого ещё есть желание и силы приносить Отчизне пользу.

Для начала пришлось выслушать отчёт казначея – слава богу, отчитался только за последний месяц, а то слушать эту тягомотину совсем невмоготу, да и тут Иван Лукич едва сдерживал зевоту. Главный вывод прост до безобразия: денег в казне, будто кот наплакал. Спрашивает Иван Лукич:

– Как же так? Мы ведь миллиарды получаем за продажу наших внутренних ресурсов.

Мудриков не задумываясь отвечает – шпарит словно по шпаргалке:

– Во-первых, часть выручки уходит в неприкосновенный запас…

– Это зачем?

– На случай всемирной катастрофы.

– Тогда ведь никакие деньги не понадобятся!

– А если кто-то выживет, чем будем их кормить?

«Логика убийственная, она и впрямь до беды может довести. Ну да ладно, послушаем, что там во-вторых»

– Во-вторых, как ни старается Минздрав, однако население не молодеет. Вот и приходится по сусекам соскребать старикам на пенсию.

«Час от часу не легче! Впрочем, старение – это естественный процесс. Было бы здоровье, а тогда за приличную зарплату можно поработать ещё пару лет». Так и сказал, но Мудриков только развёл руками, зато у Пеструхина появилась возможность вставить своё слово:

– Давеча подняли мы возраст выхода на пенсию. Не помогло!

– Неужели нет других вариантов?

– А где их взять? Зарплату сокращать не можем, она и так невелика, особенно за пределами московской кольцевой автодороги. А тут ещё армию перевооружаем…

– Неужто будет война?

– Так ведь кругом враги, каждый мечтает откусить хоть маленький кусок от нашей территории.

«Что-то я этого не замечал. Впрочем, у них информация из первых рук, не то, что у меня».

– Ну ладно, война так война. Если сунутся, дадим им прикурить. Но почему одни жители России голодают, а другие с жиру бесятся?

Мудриков и Пеструхин переглянулись – очень уж странный вопрос задал государь. Это всё равно что спрашивать, почему дважды два четыре, а не десять.

– Видите ли, в чём тут дело, – Мудриков поправил галстук, затем откашлялся и молвил: – В общем, тут такая ситуация. На всех ведь всё равно не хватит, поэтому пусть лучше будет диспропорция в доходах, чем уравниловка, та самая, что была при большевиках. Иначе стимула к труду у нас не будет.

Подобной логики Иван Лукич понять не в состоянии:

– То есть как? Топ-менеджеру «Газтрона» стимул нужен, а простой работяга обойдётся и без этого?

– Да куда он денется? – выпалил Пеструхин, но тут же прикусил язык.

Когда они ушли, Иван Лукич долго размышлял, что дальше делать. Всё потому, что ничем их не проймёшь – будут навешивать лапшу на уши и сохранять это безобразие любыми средствами, пока не доведут народ до истощения. Лаской и кнутом не заставишь их поступать по справедливости, а пряников не хватит на всю эту ораву – всё слопают и даже спасибо не дождёшься. Тут нужен особенный подход. «Как там сказано: каждому по труду? А если труд заключается только в том, чтобы отдавать глупые приказы, каким аршином его нужно измерять?»

Тут в голове родилась каверзная мысль: «Вроде бы у нас народовластие, а всё решают какие-то чиновники. И что тут делать – конституцию менять или воспитывать новое поколение людей, преданных народу, а не власть имущим? Так ведь долго ждать».