Глава 1.

Богдан привез Настю в клинику, Никита определил ее в палату интенсивной терапии.

– Миллочка, поедем со мной, – Кирилл не оставлял надежды отвезти Камиллу домой.

– Нет, – твердо ответила она, даже не думая куда-то уезжать.

Рядом с Богданом она присела на кушетку в холле, Богдан видел, она не боится, она очень переживает и снова поражался характеру своей маленькой девочки.

– Иди ко мне, – он посадил Камиллу себе на колени, она обняла его, склонив голову ему на грудь.

Степана, Данилу, Глеба, Федора, Платона и Олега с Рустамом Никита тоже определил на продолжение лечения. Богдан сейчас не думал о том, что у него, что-то болит. Сашка находился в гинекологическом отделении, у дверей родзала, куда он отвез Регину сразу после похорон. Здесь же был Ефим, очень переживал, Милена не доходила почти месяц. Остальные молодые парни, отправив девчонок с Тусей домой, находились у дверей реанимации. Три часа… Камилла не произнесла ни слова…

– Дядюшка? – Камилла вздрогнула в руках Богдана, увидев в дверях реанимации Никиту.

Никита присел рядом с Богданом и взял Камиллу на руки.

– Все будет хорошо, Миллочка, – положив ладонь ей на голову, он прижал ее к своей груди и поцеловал ее макушку. – Все будет хорошо, милая.

– Правда? – Камилла подняла голову и посмотрела на него.

– Правда, маленькая моя, – ответил ей Никита и посмотрел на ребят, которые серьезно смотрели на него, понимая, что он не хочет говорить при ребенке. – Месяц, – хмуро сказал им Никита. – Минимум.

Камилла серьезно посмотрела на Никиту, спустилась с его рук на пол и вбежала в палату реанимации.

– Милла, – Богдан пошел за ней.

Камилла подошла до кровати матери, тихонько взяла ее за руку, свободную от капельниц, из глаз Камиллы покатились горькие слезы, она посмотрела прямо в глаза отцу.

– Не уйду…

– Миллочка, маме нужно отдыхать…

– Я не буду мешать ей… папочка, пожалуйста…

– Милла…

– Бесполезно, – в палату вошел Никита. – Настя номер два, – он подошел до Камиллы. – Миллочка, ты понимаешь, что вот это, – он указал на капельницу и аппараты. – Трогать ни в коем случае нельзя?

– Я не буду, – слезы беззвучным градом катились по ее щекам.

– Идем, Богдан, – сказал Никита и прошел к двери.

Выйдя из палаты, Богдан серьезно посмотрел на Никиту.

– Она не уйдет. Все, чего мы добьемся, это дикой истерики.

– Это я понимаю, что с Настей?

– Состояние крайне тяжелое. Сейчас она не спит, она без сознания. Как я уже сказал, месяц минимум при благополучном стечении обстоятельств. Ей и так хватало, Боксер основательно ухудшил ее состояние. Надеемся на сильный организм Насти, большего я сказать не могу. Идем, Богдан, тебе тоже нужно на лечение.

– Нельзя мне на лечение, Никита и ты это прекрасно понимаешь ни дома, ни на фирме никого нет.

– Пошли хоть перевяжу да обколю, – вздохнув, ответил Никита.

Сделав перевязку, Богдан вышел на улицу, молодые парни уже уехали домой. Переломов у них не было, остальное не было причиной для больничного. У клиники стояли Вахтанг, Гром и Трофим, на стоянке стояли машины московских воротил, из одной из них вышел Митяй и подошел к Богдану.

– Богдан, – Трофим с тревогой смотрел на Богдана, как и те, кто стоял сейчас рядом.

– Крайне тяжелое, – хмуро ответил Богдан. – Трофим, – Богдан серьезно посмотрел на него. – Как бы дерьмово нам сейчас не было, нельзя не думать о делах. Ты не один. Настя, сейчас, ни чем не может помочь тебе, звони мне, будем решать вместе.

– Я понял.

– Гром? – Богдан посмотрел на него.

– Я тоже понял. Пока вопросов нет.

– Какие прогнозы, Богдан? – Митяй серьезно посмотрел на Богдана.

– Пока Настя не придет в сознание, ни каких.

– На созвоне. В данной ситуации, пацанов ни кто не тронет, я на связи, если вдруг появится, какой-нибудь Боксер, – Митяй протянул Богдану руку. – Мне нужно поговорить с Настей, дай мне знать, когда она будет готова.

– Добро, – ответил Богдан, пожав руку Митяю.

Митяй попрощался с Вахтангом и парнями и прошел к своей машине. Ребята тоже сели по машинам и разъехались по своим делам. Богдан заехал на фирму, домой и вечером снова приехал в клинику.

Пройдя до палаты Насти, Богдан обнаружил, что Никита стоит у двери и смотрит сквозь стекло. Богдан встал рядом с ним – Камилла по-прежнему стояла у постели матери и держала ее за руку, по щекам Камиллы катились горькие детские слезы.

– Она даже не пошевелилась ни разу, – вздохнув, сказал Никита. – Ноги наверняка затекли.

– Что делать?

– Ты пижаму ей привез?

– Да.

– Пошли.

Никита и Богдан вошли в палату, Камилла посмотрела на них и сильнее сжала ладонь Насти.

– Не уйду… – тихо, но твердо прошептала она.

– Не уйдешь, Миллочка, но ты ведь устала стоять?

– Нет.

– Устала, Милла, я знаю. Идем, ты переоденешься, покушаешь и снова придешь к маме. – Богдан протянул ей пакет с вещами.

– Ванная там, – Никита указал на дверь в углу палаты.

– Я помогу, – Богдан посмотрел на дочь.

– Я сама.

Милла взяла пакет и ушла в ванную, через полчаса она вышла обратно.

– Идем ужинать, Камилла.

– Я не хочу.

– Забирайся, – Никита указал Камилле на постель. – Милла…

– Я очень аккуратно, – ответила Камилла, легла рядом с мамой, маленькими ладошками взяла ее ладонь, прижала ее к своей щеке и замерла.

– Мамочка, моя, – чуть слышно прошептала она…

День… два… три…

«…– Настенька… доченька, прости меня… прости меня, Настюшенька… Поднимайся, маленькая моя…»

«…Прости меня, Настя… Всех нас прости… мы не успели… прости, Настя…»

Где-то глубоко в подсознании всплывали лица отца и друзей. Скорбь и вина были в их глазах, их лица искажала невыносимая боль.

Сознание медленно возвращалось ко мне, тело казалось неимоверно тяжелым, я не могла пошевелиться ноги – гипс; правая рука зафиксирована жгутами – капельница; левая – снова гипс, но… что-то еще не давало мне пошевелить ей, я не могла открыть отекшие глаза, тихонько пошевелив пальцами, я коснулась чьей-то щеки… Богдан? Нет. Нежная детская щечка… Мне в ладонь капали слезы, сквозь шум в ушах до меня донесся чуть слышный шепот «…ма-мочка… ми-лая… почему же ты …не просыпаешься?…»

«Камилла… я пришла в ужас…»

«– Ма-моч-ка, пожалуйста…» – еле слышно продолжала всхлипывать она.

Я сильнее пошевелила пальцами, она почувствовала, подняла от моей руки голову.

– Ма – ма.

– Пить… – чуть слышно прохрипела я, глаза не открывались, говорить мне было очень сложно.

– Я сейчас…

Камилла спрыгнула с постели и выбежала из палаты.

– Дядя! – Камилла забежала в кабинет Никиты, там его не было, она снова заплакала и побежала дальше. – Дядюшка!

Никита был в палате ребят, делал им перевязки, они услышали шум в холле и посмотрели на дверь.

– Дя – дя! – все еще плача, закричала Камилла, вбежав в палату. – Ма – ма…

Никита бросил бинт, недоделав перевязку Платону, и выбежал из палаты ребят, Камилла устремилась за ним.

– Милла! – окрикнули ее ребята, она обернулась. – Что с мамой?

Камилла подбежала к тумбочке Глеба и схватила с нее бутылку с водой.

– Пить… хочет… – все еще заикаясь, ответила Камилла и выбежала из палаты.

Никита вбежал в реанимационную палату и первым делом посмотрел на мониторы подключенных аппаратов.

– Слава Богу, – он присел на край постели Насти и взял в руки ее ладонь. – Настя, ты слышишь меня?

Я слышала его, но, в горле пересохло, я не могла ответить ему, из груди вырвался лишь глухой хрип.

– Мамочка, – в палату вбежала Камилла, протянула бутылку воды Никите и растерянно посмотрела на него.