По вечерам, оставаясь наедине с собой, я думала не о драконе, а о горгулье. Об огромной жуткой горгулье, что на моих глазах покрошила мертвецов за считаные секунды. Я думала о ней и вспоминала мертвых парней, рядом с которым очнулась тогда. В переулке было темно, а я пребывала в шоке, но мне запомнились жуткие раны на их телах. Глубокие, рваные. Словно следы огромных когтей…

Могла ли та горгулья появиться в моем мире, чтобы спасти от нападавших? Если да, то откуда? Кто она? Или он? Или все это лишь игры моего разума, и сейчас я придумываю то, чего на самом деле не было, чтобы подогнать воспоминания под появившееся подозрение?

От мыслей кругом шла голова, и я убеждала себя, что нужно снова поговорить с Колтом. Возможно, в понедельник он не воспринял мои слова всерьез, и стоит попробовать объяснить все еще раз?

В пятницу в оговоренное время я стояла у знакомой двери, с удивлением понимая, что слегка волнуюсь. Рука машинально скользнула по волосам, которые сегодня я потрудилась собрать в аккуратный хвостик, а не завязала как обычно, то есть как получится. В украшениях, конечно, изменять себе не стала, но из приобретенных вместе с Мелисой туник выбрала ту, что выглядела понаряднее. Запоздало задумалась, не стоило ли надеть что-то другое. Вот почему не уточнила у Мелисы, в чем у горгулий принято приходить на такие «посиделки»?

Пока переживала и не решалась толкнуть дверь или хотя бы постучать, приглушенно скрипнули петли другой двери, привлекая мое внимание. На пороге комнаты, в которой я никогда не была, появилась Мелиса со своей обычной улыбкой на губах.

– Привет. Иди сюда, мы сегодня ужинаем здесь, – поманила она.

Я немного удивилась, но, конечно, пошла и все поняла, едва переступив порог. Комната, в которой мы обычно ужинали вдвоем или втроем, походила скорее на небольшую гостиную с круглым столом на четверых. Сейчас же мы оказались в более просторной столовой с длинным прямоугольным столом, за которым могло поместиться не меньше десяти человек. Двенадцать, как вскоре выяснила я, сосчитав тарелки и стулья. Потому что сосчитать дожидающихся ужина гостей было не так просто.

Прежде всего, мой взгляд выделил из собравшейся компании знакомые лица. Встретившая меня Мелиса и сам Колт – это понятно, их я ожидала увидеть, но, кроме них, я знала еще по меньшей мере четверых. Не по именам, но в лицо: три парня и одна девушка определенно учились в нашей академии. Я замечала их в коридорах и в столовой. Еще одну девушку я точно видела впервые, но она и выглядела слишком юной, чтобы быть студенткой: я бы не дала ей больше пятнадцати-шестнадцати лет. Остальные гости были взрослыми мужчинами, которых я, конечно, раньше не встречала.

Меня порадовало то, что Мелиса и обе девушки оказались одеты примерно так же, как и я. Ребята тоже недалеко ушли, но верхняя часть их облачения была не такой длинной, как у нас. А все взрослые мужчины, как и Колт, носили некое подобие темного плаща из мягкой ткани. Оно не застегивалось, поскольку вообще не имело пуговиц или иных застежек, и немного отличалось длиной: у одних едва доставало до коленей, у других доходило почти до середины икр.

Вскоре я узнала, что это за люди и почему именно они сегодня здесь собрались. Колт представил мне сначала мужчин: те оказались его прежними сослуживцами. И, конечно, все они были горгульями. На ужин также позвали их детей, учившихся в академии, а с одним из мужчин приехала дочь, чтобы навестить брата. Ей до обучения в академии оставалось еще как минимум два года.

Меня Колт не представил, и я попыталась сама назвать свое имя, но один из друзей отца – кажется, его фамилия была Линт – широко улыбнулся и заметил:

– Мы знаем, как тебя зовут. Присутствовали на твоем представлении. Надеялись познакомиться поближе тогда, но…

Он развел руками, а я смутилась, вспомнив разразившийся на балу скандал, и невольно опустила глаза.

– Но это даже хорошо, что не удалось тогда, – нарочито бодро заметил другой приятель отца, Морн, явно стараясь сместить акценты. – Энгард не так часто приглашает в гости.

– Жаль, конечно, что нашу встречу омрачают недавние события, – вздохнул Линт, серьезно посмотрев на Колта. – Но я рад, что ты не стал ее отменять.

– Жизнь постоянно омрачают те или иные события, – заметил Колт. – Это лишь напоминает нам о том, что она слишком коротка, чтобы останавливать ее. Давайте же приступим к ужину, раз все собрались.

Он, конечно, занял место во главе стола, в другом торце села Мелиса. Как бывшая жена, очевидно. Меня отец усадил по правую руку от себя. По левую сел Линт-старший, рядом с ним – его дочь Рика, которую он привез с собой. Ее брат – Редек – сел рядом со мной. Поэтому этих троих я запомнила лучше всего.

Неловкую для меня тему бала больше не упоминали, так что через несколько минут мне удалось расслабиться, сбросить смущение и включиться в общую беседу.

Информации было много, какие-то детали я наверняка упускала, но в целом все запомнила. Старшие мужчины, в том числе Колт, знали друг друга примерно всю жизнь, некоторые были соседями, но вместе их всех свела война с некромантами. О том времени они предпочли не вспоминать, но, например, с Линтом и Морном Колт служил и после войны. Двое других службу довольно быстро оставили, вернувшись в родовые поместья, чтобы восстанавливать их. Сын Морна был самым старшим, учился на последнем курсе и недавно обручился с Анникой – единственной приглашенной сюда студенткой (кроме меня, конечно). Та училась на одном с ним курсе, но была почти на год младше. Они собирались пожениться, как только закончат учебу.

В процессе обсуждения я поняла, что мы пятеро – единственные студенты-горгульи во всей академии.

– А почему так мало? – удивилась я, вопросительно поглядывая то на Колта, то на Линта. – Мы ведь в землях горгулий, так? Разве их здесь не должно быть больше?

Кажется, мой вопрос спровоцировал некоторую неловкость. Во всяком случае, ответили мне не сразу, сначала мужчины обменялись не слишком веселыми взглядами. В итоге первым заговорил Редек:

– Нас вообще осталось мало. И многие предпочитают учиться поближе к столице или хотя бы подальше от границы.

– А почему ты решил учиться здесь? – поинтересовалась я.

Редек улыбнулся и посмотрел на отца.

– Наши предки учились здесь, наши земли находятся рядом. И я еще в детстве слышал от отца про Замок Горгулий. Хоть та история и была жуткой, желание однажды оказаться здесь она мне не отбила.

– Правда? А что за история?

Я перевела вопросительный взгляд с Редека на его отца, а потом и на своего. Колт продолжал вежливо улыбаться (а я за все время не видела, чтобы он столько улыбался, как этим вечером), но взгляд его стал жестче. Кажется, он был крайне недоволен словами Редека. Или просто упомянутая история была еще одним неприятным воспоминанием, которым ему не хотелось бы ни с кем делиться.

– Она довольно грустная и совершенно не застольная, – нарочито весело ответил Линт-старший. – Но у меня есть другая, куда более занимательная…

Вечер получился весьма приятным и местами даже забавным, хотя в прежней жизни последние несколько лет я недолюбливала подобные стариковские сборища. Особенно когда друзья дяди и тети приводили своих детей и от нас требовалось веселиться вместе, хотя у нас не было общих интересов, а порой мы даже не знали друг друга. Здесь же никто не делил компанию на «взрослых» и «детей». Мы все были горгульями – и это, с одной стороны, нас объединяло, с другой – отличало от остальных. Даже Мелиса одновременно была с нами, но не одной из нас. Очень странное чувство, которое я не могла пока в полной мере осознать.

Редек оказался милым и обходительным парнем. Он старательно улыбался мне и иногда многозначительно краснел, а наши отцы в такие моменты не менее многозначительно переглядывались, думая, что я не замечаю. У меня сложилось стойкое впечатление, что Редек Линт – кандидат номер «один» в списке потенциальных женихов, который составил Колт. И когда через пару часов все гости разошлись по приготовленным для них в замке комнатам, я не постеснялась поинтересоваться: