Изучив расписание, Демон выяснил, что по причине позднего времени автобусов сегодня больше не будет. Оставалось надеяться на дежурный, который мог появиться в любое время, а мог и не прикатить вообще. Прождав час и перестав чувствовать свои пальцы, колдун пересчитал всю наличность и начал ловить такси.

Такси тоже не ловилось довольно долго – ни мерзкий район, ни потрёпанный вид адептов водителям доверия не внушали. Но, наконец, какой-то добрый самаритянин сжалился над несчастными, и парочка проникла в благостное тепло салона автомобиля.

Самаритянин, впрочем, на поверку оказался не столько добрым, сколько корыстным, и заломил за проезд на своём задрипанном "Жигули" цену просто астрономическую. Демон покосился на жадного водителя с раздражением, но безропотно уплатил мзду. Деньги будут, а сейчас следовало спасать от холода свои молодые жизни. Так что через каких-нибудь полчаса любители чёрных месс добрались до своей квартиры.

Пытаясь снять промокшие напрочь кроссовки, Демон тихо ругался матом. Марина, созерцая его попытки развязать смёрзшиеся шнурки, начала вдруг громко смеяться.

– И скажи только… – задыхалась она. – Скажи только… что не было… весело!

Демон поднял белые от злости глаза, желая хорошенько наорать на подругу, но неожиданно улыбнулся.

– Точно. Жаль только, что не удалось послушать проповедь господина Кеннета Хоупа. Он, бедный, сейчас явно не благоденствует. Будет знать, проклятый империалистический враг, как насаждать на Святой Руси своё похабное лжеученье! Марина с этим, конечно же, согласилась. Спать адепты улеглись в отличнейшем настроении.

… не может.

Я – эта вот овца, ну а вы, естественно, волки. Мне хотелось бы во всём походить на вас – но простите уж, тошнит меня от запаха кровушки. Этот запах, запах зла и насилия, преследовал меня столько, сколько я себя помню. Но, если вы считаете такой аромат нормальным и даже почти его не замечаете, то у меня он вызывает брезгливость и тошноту.

Говоря проще, я не приспособлен к насилию и жестокости, которыми насквозь пропитан наш мир. Проклятье всей моей жизни – это проклятье Адама, который мог видеть добро и зло. Я тоже всё это вижу, и слишком уж ярко для того, чтобы хранить равнодушие.

Самое страшное заключено не в том, что зло существует. Страшно, когда оно становится повседневностью. И ещё страшнее, если ты понимаешь вдруг, что не способен ничего изменить.

Впервые, пожалуй, я столкнулся со злом, когда мне было лет этак девять. У этого зла не было кровавых клыков и дьявольского лица – оно проявилось в облике такого же мальчишки, как я.

Мальчишка этот всего-навсего резал куском стекла обыкновенного дождевого червя. Мы смотрели, как червь корчится, и смеялись – то, как он извивался, казалось очень забавным. А потом – не знаю, почему именно, но только я вдруг всё понял. Понял, что он живой, что ему больно и что причина этому – мы.

Пустяковый случай, не правда ли? По-вашему, наверное, так и есть. Подумаешь, чисто детский исследовательский интерес, пусть даже и немного жестокий. Где же здесь зло? Зло – это войны, маньяки, насилующие десятилетних девочек, террористы, которые отрезают пальцы заложникам. Вот что такое зло – так вы, наверное, полагаете.

Но если задуматься, то разница между маньяком, вырезающим у девочки печень, и мальчишкой, что кромсает червяка осколком стекла, не так уж и велика. Дело в том, что в нас присутствует нечто, желающее чужой боли и крови. Это есть, оно сидит почти в каждом – кроме, пожалуй, таких неполноценных людей, как я. И рано или поздно оно выбирается наружу и убивает. Это…

Как Демон маньяком стал

Прошло, наверное, две недели после достопамятного разгона шабаша, прежде чем Демон решил наконец вплотную заняться первым из девяти условий.

– "И первое условие – убить девственницу, признавшуюся тебе в любви, и натереть тело невинной кровью её, что есть дьявольский образ крещенья Господа." – прочёл он смотревшей телевизор Марине и продолжал:

– Как бы за это взяться?

Девушка оторвалась от своей соплежевательной передачи.

– Что значит "как"? Ручками! Наточи хорошенько свой ритуальный нож, кстати, это давно пора сделать, а то поля плохо разряжаться стали. Найди девственницу, замани её в какое-нибудь укромное место. Убей и кровью натрись. Или тебя смущает необходимость убийства как такового?

– Да не то что бы… надо, так надо. Не я ведь эти условия выдумал. Но ты тоже подходишь к делу как-то слишком уж упрощённо. Не жалко тебе девушку эту?

– Нет, – зловеще улыбнулась Марина. – А если тебе жалко, то ты не тот человек, которого я люблю. Меня никто не пожалел в своё время. Всём на меня было плевать. Умри я, и никто даже не почесался бы. Так что, по-твоему, я должна испытывать страшные нравственные мученья из-за смерти какой-то дуры? Даже и не подумаю!

– Ладно, проблемы морального характера отложим за их ненадобностью. Цель, как говорится, оправдывает любые средства. Но возникают и чисто технические вопросы. Как, например, обнаружить девственницу? Мне что, выйти на улицу и спрашивать у каждой проходящей мимо особы женского пола, не девственница ли она, случаем? Ах, девственница? Ну, тогда пройдёмте со мной в ближайшее укромное место – будем вашей кровушкой натираться. Вот так, что ли?

Марина посмотрела на колдуна, как на наивнейшего ребёнка.

– Больше романтики, друг мой, – начала поучать она. – И тогда наверняка всё получится. Если и ошибёшься, то ничего, убьёшь ещё пару девушек, пока не натолкнёшься на нужную. Попытка не пытка.

– Но девственница должна признаться мне в любви, ты не забыла?

– Забыла, но это не так уж важно. Ты, если постараешься, можешь быть очень даже милым и привлекательным. А для того, чтобы усилить эффект, я могу сварить для тебя особый состав. На девчонок действует безотказно, натрёшься им, и они будут табунами за тобой бегать. Правда, вдыханье его паров неважно влияет на мужскую потенцию, но это в данном случае значения не имеет.

Демон угрюмо фыркнул.

– Так вот, – продолжала Марина. – Как я всё это себе представляю. Возьмёшь ножик наш, натрёшься моим составом. Приведёшь себя в божеский вид, сейчас ты похож на дореволюционного анархиста, существующего на кокаине и идее мировой революции. Сбрей свою ужасную щетину хотя бы и причешись, девушкам это нравится. Дальше сделай вот что, сходи на дискотеку или же в ночной клуб. Покрутись там, выпей для храбрости пару рюмок. Найди какую-нибудь забитую, невзрачную грымзу, которая постоянно вертится под ногами у своей более красивой подруги.

Разумеется, помоложе. Скорее всего, такая и окажется девственницей. Познакомься с нею, поговори, туда-сюда… Ну что мне, учить тебя, как с девушками знакомиться?

– Не надо уж.

– Ну и вот. А дальше действуй по обстоятельствам. Возможно, всё получится в первый вечер, а если нет, то ничего, несколько раз с ней встретишься. Но этого лучше избежать, не хватало ещё, чтобы тебя после убийства менты поймали. И сядешь в тюрьму, а я буду тебе передачи носить, до старости. Выйдешь исправившимся, перевоспитанным, с кучей татуировок, крутым, на понтах и с очком раздолбанным…

– Ужас какой. – постучал Демон по-деревянному. – Хорошо, ментам мы постараемся не попасться. Да и вычислить они меня вряд ли смогут. С жертвой я не связан никак. Насчёт мотива… им девять условий и в голову не придут. Так что после убийства я могу чувствовать себя в безопасности, разве что нелепый случай вмешается. Но я возьму с собою амулет на удачу, и Фортуна повернётся к нам личиком.

– Правильно. – одобрила Марина своего друга.

– Ну что ж, решено. Приступим. – окончил разговор Демон, и адепты занялись подготовкой.

Дождавшись вечера, колдун побрился, вычистил ботинки и зубы, красиво оделся, терпеливо принимая во внимание многочисленные советы Марины. После этого ведьма изготовила свой хвалёный состав с отвратительным, по мнению Демона, запашком. Однако этим составом ему пришлось обильно натереть волосы и одежду, Марина, заметив явственное отвращение колдуна, утешила его тем, что путь маньяка тернист и вовсе не выстлан розами. Наконец неприятная процедура была окончена, и адепт, сунув нож во внутренний карман куртки, пошёл на дело.