– Не знаю, понравится ли тебе. Это короткая проза. Впрочем, некоторые, быть может, назвали бы это лирикой.

– Интересно.

Ханна испытующе взглянула на собеседника:

– Скажи-ка, а что это за полицейский такой, который читает лирические стихи?

– А что это за писатель, который планирует преступление?

Виктор пристально посмотрел ей в глаза, она выдержала его взгляд.

– Я полагаю, что полицейский, который перед началом своего дежурства читает лирические стихи, мечтает о чем-то совсем ином.

Виктор так и не отвел глаза.

– И о чем же, по твоему мнению, он мечтает?

Ханна пожала плечами.

– Не знаю. О том, чтобы произошло что-то новое.

Виктор усмехнулся и покачал головой. Быстро сверившись с часами, он убрал книгу.

– О чем я действительно мечтаю, так это о еще большей тишине и покое.

У Ханны вновь забрезжил лучик надежды, что Виктор подарит ей ключик к детективному сюжету.

– А может, несмотря ни на что, твоя работа не такая уж тихая и спокойная?

Виктор заулыбался.

– Что мне нужно, так это отдохнуть от сидящих у нас дома двух маленьких детишек. За ними – и за двумя чужими – присматривает моя супруга. Я просто вынужден хотя бы ненадолго уходить из дома, иначе у меня возникнет желание арестовать всех четверых детей. А сажать детей в тюрьму за что бы то ни было – в корне неправильно.

Виктор грациозно соскочил с высокого стула и протянул ей руку. Надо сказать, довольно официально.

– Весьма приятно было познакомиться. Теперь ты знаешь, кому позвонить, если случайно столкнешься с убийством или с чем-то еще в этом роде.

Виктор опять улыбнулся. Ханне сложно было представить, чтобы он расследовал какое-то более тяжкое преступление, чем кражу рыбацкой лодки. Она кивнула.

– Повторяю, я охотно почитаю твои книги.

– Рада была познакомиться.

Ханна проводила Виктора взглядом до самых дверей бара, убедилась, что он вышел, и лишь тогда повернулась к бармену и с облегчением сказала:

– Виски с колой.

Тучи еще сильнее затянули небо, над горами нависла тьма; выйдя из бара и оказавшись на холодном ветру, со свистом проносящемся по деревенским улочкам, Ханна почувствовала, что она захмелела. Пора было возвращаться, а идей, вдохновляющих на создание детективного сюжета, у нее было даже меньше, чем когда она выходила из дома. Она пыталась выудить какие-то истории из пивших пиво посетителей, которые и вправду оказались разочаровавшимися в жизни бывшими рыбаками, однако, к сожалению, их познания в английском для поддержания беседы не выходили за рамки «cheers». Бросив взгляд на горы, Ханна ощутила приступ упрямого оптимизма. Отлично, пусть это придет к ней не откуда-то извне, пусть она сама все придумает! Она точно знает: там, внутри нее, это есть. Решено – домой, открыть бутылку вина, сесть за компьютер. Написать хоть что-то. Она прибавила темп, тяжелыми шагами пробираясь по темной проселочной дороге в сторону дома.

На полпути домой, а мысленно – уже вернувшись, она заметила компанию играющих в футбол мальчишек или, пожалуй, юношей. Семнадцати-восемнадцатилетних. Краснощекие, слишком уж легко одетые для пронзительно-холодного ноябрьского дня, они носились по площадке, больше всего напоминающей распаханное поле. Единственными объектами могли служить лишь пара стоящих друг напротив друга ворот и ярчайшая лампа-прожектор, которая позволяла им видеть мяч в спустившихся на округу сумерках. Ханна не помнила, чтобы по дороге сюда ей на глаза попадалось футбольное поле. На фоне пустошей, гор и бесконечно огромного темно-серого неба юноши выглядели гораздо моложе, чем были на самом деле. Она остановилась и стала увлеченно наблюдать за тем, как они носятся по природному стадиону – сосредоточенные, вопящие, неистовые. Целиком поглощенные игрой. Но вот кто-то из них промазал, и мяч укатился далеко за ворота почти к самым ногам Ханны. Один из ребят побежал за мячом. Остальные наблюдали за ним, какой-то парень крикнул ему что-то по-исландски. Слова отнесло ветром, но Ханна почувствовала, что речь шла о ней – не похоже было, чтобы они привыкли к зрителям. Два парня ухмыльнулись. Побежавший за мячом юноша был уже совсем близко. Ханна сделала два поспешных шага, чтобы успеть раньше, и слегка пнула мяч в его сторону. Молодой человек остановился, посмотрел на нее и улыбнулся.

– Спасибо.

На какое-то мгновение они замерли, разглядывая друг друга, как будто собирались что-то сказать, но не знали что. Затем парень снова улыбнулся и повел мяч обратно в сторону своих приятелей и прерванной игры. Ханна вдруг поняла, почему этот пронзительный, упрямый взгляд юноши показался ей знакомым. Это был племянник Эллы Тор. Она развернулась и покинула возобновившийся футбольный матч с таким ощущением, что, быть может, в Хусафьордуре все-таки подчас случается всякая всячина. В этот момент начался сильнейший ливень. Ханна попыталась было убежать от секущих лицо дождевых струй, но в конце концов вынуждена была сдаться. Последнюю часть своего пути по погрузившейся во тьму проселочной дороге ей пришлось преодолевать чуть ли не вплавь. Когда она подошла к дому, Элла ждала ее на крыльце с полотенцем и кофейником свежесваренного кофе.

Ханна писала всю ночь, а на выходе у нее получилось лишь полстранички набросков детективной интриги. Масса слов, но пока еще ни одного убийства. Она полчаса поспала, три раза безуспешно позвонила Бастиану, выпила полторы бутылки вина, неоднократно готова была бросить это занятие и все же раз за разом возвращалась к компьютерной клавиатуре. Она долго просидела неподвижно в одной и той же позе, наблюдая за тем, как встает солнце, и чувствуя, как в такт проходящим минутам тает надежда на конечный успех. Следующим утром она, с собранным чемоданом и горьким осознанием того, что написать детектив ей не под силу, еле передвигая ноги, начала спускаться по лестнице. Мысленно она подбирала слова для речи о собственной капитуляции. Стоило ей представить выражение лица Йорна, когда он это услышит, как ладони ее сразу же вспотели. Однако по-другому и быть не могло: проявление гордыни неизбежно влечет за собой возмездие. Может, вместо того, чтобы возвращаться в Данию, она сможет уехать в какое-то другое место, скрыться, исчезнуть и начать новую жизнь в том уголке земли, где потерпевшие крушение проекты не тянут своего автора на дно? На кухне она обнаружила Эллу, которая, поникнув всем телом, горько рыдала, сидя за накрытым к завтраку столом. Она, по всей видимости, была абсолютно раздавлена каким-то горем. Ханна в изумлении замерла как вкопанная.

Ханна медленно подошла к Элле – так лодка тихо скользит по воде к причалу – и осторожно присела рядом с убитой каким-то горем пожилой дамой. Ситуация была Ханне непонятна, однако она никогда не относилась к тем, кто может вот так запросто положить руку на плечо и начать допытываться, что с тобой не так.

– Что-то случилось?

Элла всхлипнула еще громче. Ханна все же попыталась обнять ее.

– Что все-таки произошло?

Элла дрожала всем телом, морщинистые ладони скрывали залитое слезами лицо. Ханна и не думала, что пожилые люди способны на такое проявление эмоций. Говорят, что, когда ты достиг определенного возраста, все расстройства остаются далеко позади. Может, это не так? Понимая, что дела, по-видимому, обстоят совсем плохо, Ханна решила отложить объявление о своем отъезде. Не похоже, чтобы Элла была сейчас в состоянии подбросить ее в аэропорт. Ханна решила попытаться в третий раз:

– Чем ты так расстроена?

На этот раз Элла подняла голову и взглянула на нее.

– Thor er dáinn.

Ханна вопросительно посмотрела на нее. Перегнувшись через стол, Элла достала какую-то бумагу – кажется, какое-то официальное письмо. Однако в данный момент его содержание Эллу совершенно не волновало. Она перевернула листок и нацарапала пару слов внизу на обороте.