В животе вдруг разливается знакомое тепло. От каких-то воспоминаний?!

Стоит лишний раз себе напомнить, что он скоро женится и является моим боссом и вряд ли придает значение нашей одной совместной ночи.

– Олеся, что там у тебя? Ты где витаешь? – напоминает о своем присутствии Полянский.

Несколько раз моргаю, пытаясь прогнать свои видения и избавиться от странных, томительных ощущений в теле.

– Задумалась, – говорю, вздернув подбородок.

– Над работой над ошибками, надеюсь, – ехидно произносит, за моей спиной Левский.

Оборачиваюсь на него и чуть прищурившись, потому что от постоянной работы за компьютером, к вечеру начинают болеть глаза, произношу:

– Я все исправлю, я уже сказала. Но если вы помните, то этот самый договор был у вас на согласовании четыре дня назад. И вы его одобрили.

Левский замирает, потянувшись за стаканом и вскидывает на меня свои карие глаза, в которые искрят и пылают недобрым огнем. Как какая-то пигалица, это я про себя, ага, посмела перечить ему и оспаривать его решения и авторитет? Что-то такое там и мелькает.

– Разве? Я отправил тебе его назад, с пометками о доработке, Земцова. Которые ты нагло проигнорировала, – раздраженно бросает он, и взяв наконец со стола стакан, откручивает крышку на бутылке и наливает себе воды.

Мое лицо опять покрывается пятнами, а волосы на затылке начинают шевелиться, потому что все это теперь происходит при Полянском. Он никуда не ушел и смотрит прямо на меня. Щека горит от его взгляда, а пальцы на руках начинает ощутимо покалывать.

– Но…

– Никаких “но”, Земцова. Еще слово и я заберу этот договор и дам кому-то другому. Только после этого, не жди от меня нормальных клиентов. Египет оно же самые простые, черт возьми, из тех, которые сейчас у нас есть! Это твой шанс, проявить себя. Иначе делать тебе у нас нечего, и нужно было начинать с девчонок, которые работают на ресепшене. Им кроме симпатичного лица, мозги не к чему.

– Илья, – предупреждает его Богдан, видимо понимая, что его коммерческий директор переходит границы.

– Я поняла, – произношу сухо.

А вот глаза у меня уже порядком на мокром месте. Только я стараюсь не разреветься. Еще не хватало этого сделать на глазах у Полянского. Разревись я при Левском, мне было бы не так стыдно.

– Левский, зайди ко мне в понедельник. Прямо с утра, – говорит Полянский, на которого я предпочитаю не смотреть во все.

– Окей.

Гипнотизирую стену между двух больших окон, которые выходят на проспект перед, на котором находится наш офис. И мечтаю, просто страстно желаю, уйти и порыдать в туалетной кабинке. Потом я соберусь с силами и засяду за исправления своего договора. А затем мне нужно разобраться, кто имеет доступ к корпоративной почте и почему до меня не дошло письмо Левского. Если оно, конечно, было, но не стал бы он врать при Богдане?

– Можно мне идти?

Левский, не смотря на меня, поднимает вверх руку, давая понять, что я свободна.

Продолжая комкать в руках несчастный договор, иду в сторону выхода, размышляя, когда мне посетить женский туалет. Сейчас? Или после того, как под взглядами коллег я гордо прошествую к своему столу?

Полянский, который застыл в дверях, при моем приближении лишь немного отходит в сторону. Предлагая мне протиснуться мимо него самой.

Думать о том, как это будет выглядеть, мне не хочется. Проход не совсем узкий и если мне развернутся, то я могу пройти мимо и совсем не задеть его.

Недолго думая, поворачиваюсь к Богдану лицом и немного нервно улыбнувшись, выставляю вперед плечо.

Моя грудь касается его пиджака, я словно спотыкаюсь, замирая на месте на долю секунды и, кажется, не дышу. В нос забирается уже знакомый запах Полянского и от его близости, начинает кружиться голова.

Богдан опускает глаза, и мы встречаемся взглядами. Мой затравленный и испуганный, и его властный, и хищный. Полянский опускает свой ниже, и моя кожа покрывается мурашками, потому что отчетливо понимаю куда он смотрит. Стыдливо отвожу глаза, пробормотав что-то похожее на:

– Хорошего вечера.

Несусь с пылающим как у школьницы лицом к своему месту.

Сегодня на мне блузка, на пуговицах. Во время совещания я расстегнула несколько штук, потому что мне стало душно. В конференц-зале плохо работают кондиционеры, зато отопление шпарит на полную мощь. А сейчас мне моя вольность кажется недопустимой. Вдруг он подумает, что я решила опять его соблазнить? Или Левского?

Боже…лучше б я осталась в городе и продолжила ходить на свою однотипную работу, чем вот это все.

Опустившись за свой стол и швырнув договор в верхний ящик тумбочки, опускаю глаза на свою блузку. Мне хочется застонать от досады. С высоты своего роста Богдан, скорее всего смог разглядеть мое белье. И теперь он в что у меня под скучной голубой офисной блузкой, прячется нежно-розовый кружевной бюстгальтер.

Застегиваю пуговицы до горла.

– Ты как? – рядом появляется Айсель, ставя перед мной, мой тумблер с чаем.

Хватаюсь за него, чтобы унять дрожь в руках и благодарю девушку кивком головы:

– Все в норме. Нужно переделать договор и показать его Левскому.

Делов-то…пятница вечер. А показать договор лучше в понедельник, чтобы не затягивать и мое руководство не думало, что я лишь прохлаждаюсь.

– Хочешь останусь тебе помочь?

– Спасибо, не нужно. Я сама. Может юристам позвоню. Вадим дал мне свой личный номер, на всякий случай.

Вадим Кузнецов – юрист компании, который тесно сотрудничает с нашим отделом. Иногда он составлял нам с Айсель компанию на обедах, веселя шутками и историями из своей практики.

– Ладно. Не нервничай так. Все через это проходили. Можно сказать боевое крещение.

Айсель добродушно сжимает мое плечо и уходит к своему рабочему месту, дорабатывать оставшиеся несколько часов. Сколько я проведу сегодня в офисе, понятия не имею. Доставку стола опять придется перенести, а он мне видимо будет очень нужен на этих выходных.

Спустя несколько часов я выключаю свой монитор и забрав рабочий ноутбук с собой, медленно бреду к лифту.

Ноги после целого дня на каблуках гудят, как и голова. Сейчас я просто мечтаю съесть горячего супа и отключить мозг листая ленту в социальных сетях. Завтра с утра мне придется либо опять приехать в офис, либо продолжить работу дома.

Вызываю лифт и перевести сумку на другое плечо, начинаю распускать косу, массируя пальцами голову. На этаже кроме меня и уборщицы уже никого не осталось. Свет почти везде уже потушили. Непривычно тихо. Обычно в офисе шум стоит еще пару часов после окончания рабочего времени, но сегодня пятница и большинство коллег предпочли устроить себе семейный вечер, не задерживаясь на работе.

– Домой? – раздается сбоку спокойный голос Полянского.

Вздрагиваю от неожиданности и, не поворачивая головы, киваю.

Мы заходим в лифт, и Богдан опережает меня, нажимая подземный паркинг, вместо первого этажа.

– Нажмите, пожалуйста, мне первый, – прошу гипнотизируя кнопки.

Полянский, как назло, остался стоять рядом с приборной панелью, а мне совершенно не хочется опять пускать его в свое личное пространство. Но он не делает ни малейшего движения. Поэтому мне приходится, наконец перевести взгляд на его лицо.

– Пожалуйста, – прошу более вкрадчиво, – нажми первый этаж.

– Я тебя отвезу.

В этом чëртовом лифте, полтора на полтора метра, тесно и душно. Я устала, хочу есть и выпить стакан воды, потому что от кофе, который я вливала в себя весь день, меня опять мутит. Голова чугунная, глаза от компьютера слезятся, и вполне вероятно, что я могла словить слуховую галлюцинацию. Поэтому сначала даже ничего не отвечаю Богдану, просто медленно моргаю.

Он точно решит, что я идиотка.

– Это был не вопрос, Олеся. Я тебя отвезу.

Полянский сводит брови на переносице, подняв руку, двумя пальцами почесывает подбородок, на котором уже виднеется вечерняя щетина. Обычно в офис он приходит гладко выбритым, а по вечерам я с ним никогда не сталкивалась. И вообще стараюсь на него не смотреть лишний раз. Он кобель и изменник, который ещё и скоро женится.