* * *

Когда Перекуров принёс письменный отчёт о проделанной работе по обложению городской буржуазии революционным налогом и собранную сумму наличными, комиссар Исай Борисович Фейгельман посмотрел на старшего уполномоченного весьма задумчиво. На всякий случай он два раза пересчитал деньги и убедился, что ошибки нет.

- Что ж, приятная неожиданность,- сказал он, наконец, смахивая деньги в ящик письменного стола.- Умеете работать, товарищ Ясенев. Революции нужны эффективные менеджеры.

Для бывшего российского полковника выражение "эффективные менеджеры" прозвучало как напоминание о прошлом, точнее, о будущем, и он слегка вздрогнул.

Тем временем, комиссар ГубЧека раскрыл папку с документами.- Я полагаю, что вас следует представить к награждению орденом,- сообщил он и взялся за перо.

Вспомнив о новом стажёре, про перфоманс которого с усекновением башки барашка ему уже доложили, комиссар добавил:- а товарищу Кирбазаеву передайте от меня особый революционный привет. Такие люди - наш золотой резерв.

- Пётр Матвеич, партвзносы сегодня занеси,- напомнил уполномоченному парторг ГубЧеКа Шустриков, встретив того в коридоре.- И ещё,- он ткнул пальцем в бумажку, прикреплённую к доске объявлений.- Скоро состоится партийное собрание по вопросу положения на фронтах. С резолюцией и приветственной телеграммой председателю Реввоенсовета товарищу Троцкому. Явка обязательна. Не опаздывай.

Некоторое время Ясенев-Перекуров раздумчиво изучал текст объявления, потом шагнул к кабинету губкомиссара и, по-свойски, не постучавшись, толкнул дверь.

Исай Борисович просматривал газету, одновременно разговаривая с кем-то по телефону. Когда его сотрудник с пролетарской непосредственностью распахнул дверь, он поморщился, но неудовольствия вслух не высказал, только вопросительно глянул на него.

- Товарищ комиссар, разрешите доложить, так что контра, которую мы побили в Чуприхе, не одна. Много несознательного элемента в деревне сочувствует им. Тёмные люди, иконы в домах держат. Старые,- как бы невзначай добавил он.

- Старые иконы, говоришь,- оживился Исай Борисович.- То есть ... эээ ... жители сочувствуют контре, говоришь?

- Сочувствуют, хотя виду особо не подают,- кивнул головой Перекуров.- Тёмные люди. На доски молятся. Есть и старые,- повторно закинул удочку Перекуров.- Читальню с революционной литературой им надо бы соорудить, а от реакционных предметов избавить начисто. Так сказать, сделать прививку от мракобесия.

Комиссар ГубЧеКа Исай Борисович Фельдцерман отложил газету и, попрощавшись с кем-то по телефону, вернул трубку на место. Затем он подошёл к тяжёлому, вмонтированному в стену железному сейфу, открыл его длинным ключом, достал папку с бумагами.

- Поедешь туда снова,- велел он, усаживаясь обратно в кресло.- Как человеку, уже знакомому с обстановкой, тебе и разобраться будет легче. Возьмёшь в хозчасти для тамошних активистов поощрения. Проведёшь сход местных жителей и разъяснишь политическую линию. Объяснишь, что поддерживать контру мы не позволим и покараем за это по всей строгости революционного закона. Потом поставишь на голосование схода вопрос об избе-читальне и, одновременно, о ликвидации пережитков прошлого. А когда проголосуют, сразу же пойдешь с отрядом активистов по избам и эти пережитки соберёшь. Согласно решению схода. При этом будешь брать подписку о добровольном согласии - чтоб они потом не требовали компенсаций. Сейчас я выдам тебе мандат и предписание.- Комиссар достал из папки прямоугольник твёрдой красной бумаги, на котором стояли гербовые печати.

- Да, и вот ещё что. У нас через пять дней будет партийное собрание по поводу положения на революционных фронтах,- сообщил он, вписывая в мандат должность и фамилию Ясенева.- Примем приветственную телеграмму товарищу Троцкому. Постарайся вернуться к этому времени, товарищ старший уполномоченный.

- Ага, конечно,- пробурчал, выйдя из кабинета комиссара, Перекуров.- Революционное приветствие товарищу Троцкому. Ищи дурака. Товарищ Сталин никогда ничего не забывает и никогда ничего не прощает,- повторил он запомнившуюся фразу из институтских лекций по истории партии.- Только надо будет побольше икон сдать ... в фонд революционной обороны. Чтобы товарищ Фельдцерман посмотрел сквозь пальцы на моё опоздание.

* * *

Сельский сход, вопреки ожиданиям старшего уполномоченного, проходил не совсем гладко. Получившие новые сапоги и отрезы ситца для жён чоновцы стояли в оцеплении с винтовками, но, тем не менее, деревенские жители выказывали неудовольствие. Первая часть, резолюция насчёт избы-читальни, прошла без проблем, а вот на второй, об изъятии реакционных пережитков, дело застопорилось. Уполномоченный имел неосторожность обмолвиться, что к таковым прежде всего относятся иконы, как распространители бацилл мракобесия, и сельчане, недовольно зашумели. Особенно усердствовала одна женщина, с виду похожая на актрису Марию Шукшину.

Вначале полковник, чувствуя за собой мощь передовой науки и психологическую поддержку цепи вооружённых чоновцев, спокойно и даже с некоторым юмором отвечал на её аргументы. Потом он начал нервничать. Наконец, её заявление, что насильственное изъятие икон нарушает закон об отделении церкви от государства, окончательно вывело его из себя.

- Ерунду говорите, товарищ!- рявкнул бывший российский полковник.- Изъятие икон не нарушает никаких законов. Изымая иконы, мы только заботимся о том, чтобы несознательные личности не заражали мракобесием окружающих.

- Но ведь люди иконы из дома не выносят, как они могут ими кого-то заразить? - не унималась женщина.

Полковник ощутил сильное желание пнуть её сапогом в живот, но счёл за лучшее сдержаться. Деревня - это не обезличенный город, где встречные друг друга не знают; здесь многие связаны родственными отношениями, и женщина, которую ты ударишь сапогом в живот, вполне может оказаться матерью кого-то из тех, кто тебя охраняет, притом с оружием в руках. Тут и на подарки от власти могут наплевать. С сожалением подумав о ещё бытующих среди граждан предрассудках, мешающих воспитанию восторженного образа мыслей и неукоснительной преданности начальству, полковник отвернулся от возмутительницы спокойствия и приказал чоновцам:

- Всё, закончили трёп. Оцепляйте деревню и собирайте предметы мракобесия по спискам.

Вспомнив наказ Исай Борисовича Фельдцермана, он добавил, обращаясь к комиссару Шнуру:

- И требуйте подписку о добровольном согласии на изъятие. А у тех, кто откажется её дать, забирайте корову и лошадь.

* * *

Исай Борисович, при виде обширной коллекции икон, среди которых были и явно старинного письма экземпляры, даже не вспомнил об отсутствии уполномоченного на партийном собрании. Отложив в сторону не имеющие валютной ценности новоделы, он велел отправить их в комитет по борьбе с религиозными предрассудками для наглядной агитации и последующей ликвидации, а антиквариат запер в сейф. Его он собирался позже переправить через границу в Польшу и далее заокеанским родичам. Которые заносили в банк на его счёт, при подобных сделках, определённый процент от продаж.

Отчёт Ясенева о проведении акции по борьбе с пережитками он, в целом, одобрил, но всё же попенял на то, что старший уполномоченный не сумел добиться полностью добровольной сдачи селянами предметов мракобесия.

- Запомните на следующий раз, батенька,- наставительно сказал он, немного грассируя под Ленина,- нам нужно, чтобы люди по своей воле признавали решения советской власти. Всё время действовать путём насилия это не есть верное понимание политической линии большевиков.

- Время поджимало, товарищ председатель,- хмуро ответил уполномоченный.- И потом зараза мракобесия в этой деревне широко распространилась, пришлось отказаться от методов убеждения.