– …В сейфе деньги были? – в манере киношного Мегрэ поинтересовался старший лейтенант.

– Да, двенадцать тысяч… – догадываясь, что именно сейчас услышит, настороженно кивнул Рябинин. – Они пропали.

– Вот из-за этого-то сторожа и убили, – со знающим видом заключил опер. – Сейчас прочешем деревню, виновного найдем.

– Постойте, постойте! – всполошился профессор. – Если убийца пришел только лишь за деньгами, то с чего бы тогда он взял нашу главную палеонтологическую находку? Она-то ему зачем? Кому он ее продаст? К тому же – взгляните сами! – сейф взломан профессионально, здесь орудовал опытный взломщик. Есть ли в этой деревне такого рода криминальные умельцы?

Окинув профессора изучающим взглядом, старлей с каким-то подтекстом осведомился:

– А вам откуда известно – профессионально сейф взломан или не профессионально?

От возмущения у профессора даже перехватило дыхание.

– Молодой человек, – сердито поинтересовался он, – вы на что намекаете? Уж не хотите ли вы сказать, что я тоже причастен к ограблению и убийству? Может, всех членов экспедиции запишете в подозреваемые?

– Может, и запишем… – с холодком и даже несколько надменно процедил старлей, строча авторучкой в своем блокноте. – Да, гражданин Рябинин, наверное, так и сделаем: до конца расследования вам лучше оставаться здесь. Будем проверять и эту версию. С этого момента отсюда – ни шагу. Любая отлучка без моего разрешения, пусть даже и в Кряжуново, будет рассматриваться как побег со всеми вытекающими. Ясно?!

…Дойдя до этого места своего повествования, профессор поспешно достал из кармана ветровки защитного цвета ампулу с таблетками нитроглицерина и, положив таблетку себе под язык, сокрушенно вздохнул.

– Так что, Лев Иванович, – Рябинин развел руками, – этот вагончик теперь – своего рода «малина», а мы четверо – особо опасная шайка, организовавшая «сходняк». Вот, дожил на старости лет!

– Да этого кретина из органов надо гнать поганой метлой! – хмуро резюмировал Стас. – Откуда он взялся, этот дебил?

– Сынок какого-то областного чина. Видимо, решил сделать себе ускоренную карьеру… – с сарказмом в голосе сообщил Михаил Ростохин.

Крячко, понимающе кивнув, утвердительно спросил у профессора:

– И после этого вы решили созвониться с Москвой…

– Да… – Рябинин конфузливо поморщился. – Дело в том, что глава вашего ведомства – мой бывший однокашник. Я уже оканчивал школу, а он еще только перешел в восьмой. Но в школе мы, было дело, пересекались не раз – оба ходили на самбо. Вот… Я решил обратиться к нему не потому, что этот балбес из Евмельского райотдела надумал зачислить меня в подозреваемые. Нет! Разумеется, убийца ни в чем не повинного человека должен быть задержан и наказан. А еще очень важно найти украденный артефакт. Поверьте на слово: он бесценен. Наши находки способны перевернуть всю мировую науку. И не только! Изваяние «кузнечика» позволит нашей космонавтике уйти в отрыв от всех наших конкурентов. Да и в военной сфере оно могло бы найти применение.

– Очень интересно! – Лев вопросительно взглянул на профессора: – Это каким же образом?

– Дело в том, что материал, из которого изготовлено изваяние, обладает невероятной прочностью. Он тверже любых современных материалов. И при этом имеет определенную гибкость и упругость. В сравнении с ним все самые прочные материалы современности – то же самое, что свинец в сравнении со сталью. Можете себе представить, сколь нужным нашей оборонке может быть танк, который не пробьет ни один бронебойный снаряд! Насколько дешевле может быть вывод на орбиту космического корабля, который раз в десять легче нынешнего, но при этом имеет гораздо более высокую прочность корпуса…

– Роман Михайлович, а как вам удалось определить прочностные характеристики статуэтки «кузнечика»? – перебив Рябинина, поинтересовался Крячко.

Тот, улыбнувшись, пояснил:

– За это надо поблагодарить доцента Ворчуняк, нашу Аню. Дело в том, что у нее на пальчике есть перстень с бриллиантиком. Подарок ее мужа. И вот она, будучи человеком очень любознательным, попыталась поцарапать изваяние своим бриллиантиком. Но это ей не удалось. Она мне об этом сообщила. Мы стали экспериментировать вместе. Кстати, учитывая то, что Аня ради науки не пожалела свое украшение, я пообещал ей купить новое, еще лучше.

– Ой, Роман Михайлович, – Аня смущенно порозовела, – ничего не нужно! Муж у меня хороший, еще купит.

– А что, – Стас неопределенно подвигал перед собой руками, – после экспериментов с перстнем и «кузнечиком» брюлик пришел в негодность? Или я что-то неправильно понял?

– Нет, нет! Все именно так и есть – камешек наполовину стерся. Да, представьте себе! Материал, из которого изготовлено изваяние, оказался гораздо тверже бриллианта. Мы несколько часов по очереди пытались добыть хоть какие-то пылинки этого материала, чтобы отправить его на исследование. Нам помогали Миша с Олегом. И вот общими усилиями мы все же, ценой стертого бриллианта, получили несколько микрограммов вещества, которое я условно назвал инсектонием. Тем же днем мы наняли местного таксиста и отправили с ним Аню, которая отвезла пробу инсектония в лучшую университетскую лабораторию Бурга. Всего через сутки по телефону мне сообщили, что, по данным экспресс-исследования, этот материал мог быть синтезирован только в условиях сверхвысокого давления. В его основе – вольфрам, рений и кремний с добавкой некоторых других элементов, в частности азота, лития, цезия, самария и прочих. Причем данные элементы образуют столь сложные кристаллические соединения, что при нашем современном уровне развития технологий воспроизвести такой материал очень и очень непросто.

– А может, это свалилось откуда-нибудь из космоса? Я имею в виду, изваяние «кузнечика»? – задумчиво вопросил Гуров.

– Мы об этом думали… – чуть наморщив лоб, профессор коротко кивнул. – По этому поводу я созванивался с целым рядом известных ученых. Мнения были самые разные. Но большинство все же уверено в земном происхождении артефакта. И вот что меня сейчас беспокоит: а вдруг изваяние «кузнечика» уже вывезли за рубеж? Что, если там сумеют воспроизвести материал, из которого он изготовлен? Тогда мы окажемся в большой опасности. Можно себе только представить, какие танки, самолеты и ракеты появятся у Запада…

– Безусловно, вы правы – этот объект покинуть пределы России не должен ни при каких обстоятельствах. Поэтому будьте уверены: мы сделаем все, что в наших силах, чтобы такого не произошло… Наше руководство уже озаботилось тем, чтобы этот артефакт не пересек нашей госграницы, – твердо пообещал Лев, подкрепив сказанное энергичным жестом. – Но давайте снова вернемся к тому, что здесь произошло позапрошлой ночью.

– Да, давайте вернемся… – согласился его собеседник. – Ну, с чего начать?..

По его словам, с вечера все было как и всегда. После ужина их команда стала готовиться ко сну. Аня ушла в свою половину, а мужчины сидели в своей, обсуждали планы на завтра. Часов около восьми пришел Кисляев. Он уведомил, что принял объект под охрану, и отправился в «штабной» вагончик. Ночью сторож, как правило, находился в помещении, на территорию лагеря выходил редко. Но входную дверь никогда не запирал, считая это признаком трусости.

– Да кто сюда сунется?! – как правило, возражал он, если Рябинин убеждал его в необходимости закрывать дверь на запор. – Тут у вас что? Золото? Брыльянты? Камни самоцветные? К тому же, было время, я на медведя с рогатиной ходил – кого мне бояться?

Поэтому позавчерашним утром, ни о чем плохом не думая, профессор шел проведать Семеныча (как археологи звали Кисляева), чтобы отпустить его домой. Увиденное в вагончике стало для него настоящим шоком. На вопрос Гурова, кого он мог бы подозревать в совершении убийства и похищении артефактов, Рябинин лишь беспомощно развел руками.

Да и в самом деле! Местное население и бригада разработчиков карьера, первоначально явившие достаточно живой интерес к деятельности команды палеонтологов, очень быстро к этому остыли. Особенно когда узнали, что какими-либо крупными находками (тем более из драгметаллов!), каковые коллеги палеонтологов – археологи находят в тех же скифских курганах, карьер не изобилует. Тут уж «халявщики» разочаровались окончательно. Поэтому, был уверен Рябинин, нападение, сопряженное с убийством, на их бивак было совершено кем-то, кто прибыл издалека. Причем прибыл именно за найденными артефактами.