– Правда, Иззи, пойдем, – Гарольд одарил Хелмса благодарным взглядом. – Том весь день просится на качели. Давай порадуем мальчика.

– Томми! Ты хочешь на качельки? Ну конечно, будут тебе качельки!

Женщина переключила свое внимание на внука и тут же забыла о существовании Алена Коэна и вьетнамских проблемах. Карапуз радостно засмеялся, женщина умиленно улыбнулась, взяла под руку мужа и увлекла в сторону парка. Поняв, что интервью сорвалось, Коэн опустил микрофон и начал высматривать очередную жертву в толпе.

– Не спешите, господин Коэн, – так тихо, чтобы мог услышать только журналист, произнес Хелмс. – Думаю, все интервью закончились. Сегодня не ваш день, поверьте.

– Что вам нужно? – грубовато спросил Коэн.

– Мне нужно, чтобы вы дали людям возможность насладиться праздником, – спокойно ответил Хелмс. – Им не нужны ваши интриги, подстрекательства и вражда. Им нужен праздник. Ведь сегодня праздник, не так ли?

– Когда вокруг гибнут люди, – начал Коэн, но Хелмс не дал ему договорить.

– Оглянитесь вокруг, – произнес он. – Ваших людей уводят, вы остались без поддержки, так что рекомендую вам убраться с площади добровольно.

– Иначе вы примените силу? – Коэн подал сигнал включить камеры, предвкушая потасовку, в которой он сыграет главную роль.

– Нет, что вы! У нас свободная страна, – Хелмс улыбнулся, заметив, как внимательно Коэн осматривает толпу, отыскивая серо-коричневые футболки и не находя их. – У меня нет к вам претензий. Напротив, я с удовольствием попозирую перед камерами и с вашей помощью напомню американскому народу о значимости сегодняшнего дня. Ведь это поистине великий день, в который американский народ получил свободу слова и свободу выбора.

– Сворачиваемся, парни, – раздраженно бросил Коэн, опуская микрофон.

Он не узнал Хелмса и потому упустил возможность получить интервью нового директора ЦРУ. Хелмс наблюдал, как люди Коэна быстро собирают оборудование и грузят его в фургон. Он улыбался. Сегодня ему удалось разрушить планы подпольных газетчиков, не допустить беспорядков на площади перед Залом независимости, а значит, день прожит не зря! «Старая модель в новом формате, – промелькнуло у него в голове. – Возможно, идея Дэйва не так плоха!» Хелмс поискал глазами друга, но того на площади уже не было. «Что ж, может, оно и к лучшему, – подумал Хелмс. – Пора и мне возвращаться в Лэнгли, к рутинной работе. Праздник закончился, наступают суровые будни».

Спустя три дня он сидел в приемной президента Линдона Джонсона, держа в руках пухлую папку. В верхнем правом углу папки стоял штамп «Совершенно секретно». Время от времени секретарь президента бросал сочувствующий взгляд на директора ЦРУ и, как бы извиняясь, произносил:

– Совещание затягивается, господин директор. Придется подождать.

– Хорошо, Трэвис, я подожду, – неизменно отвечал Хелмс, и в приемной снова наступала тишина.

Совещание в кабинете президента длилось уже больше трех часов. Хелмсу было назначено на два часа дня, но и без четверти четыре в кабинет он все еще не попал. В ожидании своей очереди Хелмс продолжал прокручивать в голове план, составленный после возвращения из Филадельфии. Слова Дэйва об испытанном методе действий, в совокупности с увиденным на площади перед зданием Зала независимости, подсказали Хелмсу направление, в котором могло бы действовать ЦРУ. В этом направлении и начал разрабатывать план Хелмс.

После напряженности во время Карибского ядерного кризиса холодная война между США и Советским Союзом хоть и приняла более мягкие очертания, но актуальности не потеряла. Отношение Линдона Джонсона, как президента, к противостоянию между двумя сверхдержавами оказалось неоднозначным. В период до президентства, особенно в пятидесятые годы, Джонсон был известен как убежденный сторонник политики силы в отношении Советского Союза. Теперь же, осознав реалии международной политики, прочувствовав на своей шкуре сложность взаимоотношений СССР и США, он, как прагматик, придерживался курса, который помогал предотвратить ядерную угрозу, стараясь нормализовать отношения с СССР.

И все же отдать пальму первенства русским и даже разделить с ними на пьедестале первое место Джонсон готов не был. Не одобрял подобную политику и Ричард Хелмс, поэтому план, который он назвал «Операция «REDSOX-2», по мнению Хелмса, удовлетворял всем потребностям современной Америки.

«Операция «REDSOX» была разработана после Второй мировой войны, в 1949 году, по аналогии с акциями гитлеровской военной разведки и контрразведки в период войны. Суть операции заключалась в следующем: в западные районы СССР были заброшены порядка восьмидесяти пяти шпионов, специально подготовленных и обученных выполнять определенные задачи, а именно, оказывать помощь антисоветскому подполью. План долгосрочный, рассчитанный не на один год, разработанный людьми Роскоу Хилленкоттера, третьего директора Центральной разведки и одновременно первого директора Центрального разведывательного управления, созданного в 1947 году, после принятия «Закона о национальной безопасности».

В задачи агентов «REDSOX» входила вербовка новой агентуры, организация «групп сопротивления», распространение пропагандистской литературы с призывами к вооруженному сопротивлению существующему режиму. Помимо этого агенты должны были корректировать цели для ядерных бомбардировок и совершать диверсии. Это, по мнению Ричарда Хелмса, действующего директора Центрального разведывательного управления, и стало причиной того, что к середине пятидесятых проведение операции мало-помалу свернули, прекратив переброску новых агентов и почти потеряв связь с теми агентами, которые остались на территории противника.

Слишком много задач привело к тому, что большая часть агентов была раскрыта или погибла, а ведь изначально им удалось создать крепкую базу антисоветского движения во всех западных и прибалтийских республиках СССР. Ричард Хелмс считал, что задачи диверсионного и пропагандистского направления следует четко разграничивать, поручая их разным группам агентов. Эту мысль он планировал донести до президента Джонсона, после чего рассчитывал получить его одобрение на реализацию плана «Операция «REDSOX-2».

Президент освободился только в пять вечера, и все это время Ричард Хелмс терпеливо ждал в приемной. Как только члены совещания начали расходиться, Хелмс поднялся с места. Он ждал, когда разойдется народ и можно будет пройти к президенту, но вместо этого президент сам вышел в приемную.

– Трэвис, меня ни для кого нет, – быстро произнес он и направился к выходу.

– Сэр, тут… – начал было секретарь, но президент Джонсон не обратил на его реплику никакого внимания, продолжая двигаться к выходу.

Хелмс понял, что его сейчас, грубо говоря, «прокатят», и ринулся наперерез президенту. Охрана, два высоких, атлетически сложенных парня, мгновенно преградила Хелмсу путь. «И что теперь? Отложить встречу? Прийти на прием в следующий раз, а пока заниматься рутинными делами? – лихорадочно размышлял Хелмс, понимая, что время уходит. – Или окликнуть президента? Обозначить свое присутствие. Вдруг повезет и он выделит несколько минут. Хотя кричать в Белом доме не лучшая идея. Или наплевать на все?» Осознавая, как глупо и жалко прозвучит фраза из уст директора могущественной разведывательной организации, Хелмс все же крикнул, привлекая внимание президента.

– Господин президент! Господин президент, мне назначено!

Выходка действительно привлекла внимание Линдона Джонсона, он резко остановился и посмотрел через плечо. При виде директора ЦРУ брови его слегка приподнялись, выражая удивление.

– Господин Хелмс? – произнес он.

– Господин президент! – Хелмс в приветственном жесте поднял руку. – Прошу прощения за задержку, но дело в том, что мне было назначено на два часа дня. Могу я рассчитывать на встречу еще сегодня?

Джонсон перевел вопросительный взгляд на секретаря.

– Да, господин президент. Господину Хелмсу было назначено на четырнадцать ноль-ноль, в расписание встреча внесена заранее, – быстро отчеканил секретарь.