На следующий день он созвал гражданских и военных чиновников и сказал, что отдаст город Цзин во владение своему брату. Дафу (почетный титул) Чжайцзу возразил: «Да разве так можно? Цзин – крупный город. Это такое же важное место, как и наша столица. Кроме того, ваш младший брат Шу Дуань имеет благосклонность вашей матушки. Получив город Цзин, он станет более могущественным, в будущем это может грозить смутой». Чжуан-гун сказал: «Это желание моей матери, и я не могу поступить иначе». Как министры ни пытались его переубедить, он отдал Цзин во владение Шу Дуаню. С тех пор люди стали называть Шу Дуаня «Тайшу города Цзин».
Перед тем, как уехать в Цзин, Шу Дуань пришел попрощаться со своей матерью. Цзян-ши взяла его за руку и сказала: «Не торопись, мне нужно тебе кое-что сказать». И она зашептала ему на ухо: «У твоего старшего брата нет ни капли братской любви к тебе. Это я заставила его отдать тебе во владение город Цзин. Согласиться-то он согласился, но в глубине души он точно жалеет об этом решении. Когда ты прибудешь в Цзин, хорошенько обучи своих солдат. И, как только представится возможность, нападешь, а я уж тут по могу тебе изнутри. Я не смогу умереть спокойно, пока ты не станешь правителем!»
Молодой Тай-шу был очень доволен своей жизнью в Цзин. Он постоянно набирал солдат и покупал лошадей, одновременно обучая свою армию. Все рабы и преступники из соседних мест бежали в Цзин, где их принимали. Таким образом, за пару десятков лет влияние Тай-шу усилилось. Чжэнский Чжуан-гун узнал об этом. Несколько министров попросили его не медлить и позаботиться о Тай-шу из города Цзин, сказав, что тот готовится к восстанию. У Чжуан-гуна уже были свои мысли на этот счет, но вместо этого он сказал, что они совсем не понимают о чем говорят, и высказался в защиту брата: «Да разве вы не видите, что Тай-шу не щадя себя тренирует солдат во благо нашего царства Чжэн?» Министры продолжали волноваться о правителе, переговариваясь между собой, что сейчас нельзя так слепо доверять Тай-шу, ведь «тигр вырастет и начнет нападать на людей». Когда этот момент наступит, будет уже слишком поздно.
Прошло совсем немного времени, и Тай-шу действительно прибрал к рукам два маленьких городка недалеко от города Цзин. Местные чиновники доложили Чжуан-гуну о захвате Тай-шу двух городов. Тот молча слушал, медленно кивая головой, его глаза бегали туда-сюда, как будто в уме он что-то просчитывал. Министры были встревожены, Чжайцзу сказал: «Тай-шу обучил войско и занял два города. Разве это не восстание? Повелитель, вы должны немедля послать войска для его подавления!» Опустив голову, Чжуан-гун сказал, что Чжайцзу совсем ничего не понимает. Он объяснил: «Тай-шу – любимец матушки. Я охотнее потеряю несколько городов, чем раню братские чувства и огорчу мать». Генерал по имени Гунцзы Люй сказал: «Повелитель, сейчас вы всецело доверяете Тай-шу. А если в будущем он не будет повиноваться вам, что вы будете делать?» Чжуан-гун с большой уверенностью сказал: «Нет смысла больше об этом говорить. Когда придет время, всем станет ясно, кто прав и кто виноват».
Через несколько дней Чжуан-гун приказал дафу Чжайцзу присматривать за делами двора, а сам отправился на службу к вану в Лои. Когда Цзян-ши узнала об этом, она тотчас написала письмо и послала свое доверенное лицо в Цзин, чтобы передать Тай-шу, что сейчас самое время для захвата Синьчжэна.
Получив письмо от матери, Тай-шу был очень доволен. Написав ей ответ с датой выступления войска, он объявил своим солдатам: «Повелитель приказал мне отправить войска для защиты столицы», – и стал готовить боевые колесницы для похода. Ему было невдомек, что Чжуан-гун уже велел Гунцзы Люю все устроить. Гунцзы Люй приказал, чтобы человека, который доставлял послание Тай-шу к матери, задержали, забрали у него письмо и передали его Чжуан-гуну. Чжуан-гун всего лишь притворился, что едет в Лои. Он тайно сделал крюк и повел двести боевых колесниц в сторону города Цзин. Организовав засаду, он просто сидел и ждал, как рыбак ждет, когда рыба клюнет на приманку, пока Тай-шу выступит.
Гунцзы Люй приказал нескольким солдатам нарядиться торговцами и пробраться в город. Когда войско Тай-шу покинуло Цзин, они зажгли костер на башне над городскими воротами. Увидев огонь, Гунцзы Люй немедленно повел многочисленную армию в атаку и захватил город.
Не прошло и двух дней с начала военного похода, как Тай-шу стало известно, что Цзин пал. Какой ужас! Несмотря на позднее время, он незамедлительно поспешил обратно. Когда солдаты узнали, что Тай-шу обманом хотел напасть на правителя, половина в страхе разбежалась. Видя, что боевой дух покинул войско и, что ему не удастся отбить Цзин, он бежал в соседний городок. Но где уж маленькому городу выстоять, когда его берет в тиски многочисленное войско! Он ведь даже большой город не смог сохранить! Вздохнув, Тай-шу сказал: «Моя мать слишком любила меня, своей заботой она причинила мне вред», – и покончил с собой.
На теле брата Чжуан-гун нашел письмо от Цзян-ши и возненавидел свою мать. Он приказал доставить ей ответ Тай-шу и отправленное ею письмо, чтобы она поняла, что натворила. Он также велел Чжайцзу изгнать Цзян-ши в Чэнъин (современный Линьин, провинция Хэнань), и поклялся: «Теперь я встречусь с матерью только в царстве мертвых». Сказав это, он имел в виду, что увидит Цзян-ши только после своей и ее смерти. Чжуан-гун не хотел больше видеть мать до конца своей жизни.
Через несколько дней он вернулся в Синьчжэн. Враг, угрожавший его власти, был уничтожен. Он успокоился и пребывал в отличном настроении. Но за стенами дворца люди судачили о том, что он слишком жестоко поступил с матерью. И это обвинение в сыновьей непочтительности он не в состоянии был вынести. Правитель всегда ожидает, что подданные будут относиться к нему как дети к своему родителю. Теперь, когда он сам осуждается за неуважительное отношение к матери, будут ли его люди по-прежнему служить ему? Он сам изгнал Цзян-ши, поэтому одно его слово – и ее вернули бы. Но он же поклялся, что встретится с матерью только в царстве мертвых. Если данная им клятва не берется в счет, будут ли люди по-прежнему верить его словам в будущем так, как верили раньше? Вот уж действительно безвыходная ситуация.
Из-за этого на душе у Чжуан-гуна было неспокойно. В это время мелкий чиновник из Чэнъина по имени Ин Као-шу прибыл к нему с подарком. Он преподнес Чжуан-гуну необычную птицу. Правитель спросил его: «Что это за птица?» Ин Као-шу ответил: «Это сова. Днем видит плохо, но ночью от нее ничего не скроется. Дрянная птица перепутала день с ночью, не отличает добра от зла. Когда эта птица была маленькой, ее мать, чтобы наловить насекомых, много летала. Сама их не ела, а скармливала ей. Птица-мать так заботилась о птенце! Но когда эта птица вырасла и ее крылья окрепли, она съела свою мать. Эта птица плохо отнеслась к своей матери, поэтому я поймал ее и принес сюда, чтобы вы судили ее». Чжу ан-гун понимал, скрытое значение этих слов, но он ничего не сказал, позволив Ин Као-шу говорить.
Когда пришло время трапезы, он пригласил Ин Као-шу поесть с ним и даже собственноручно положил ему на тарелку несколько кусочков баранины. Ин Као-шу завернул лучший кусок и отложил его в сторону. Чжуан-гун спросил его, почему он не съел этот кусок. Тот ответил: «Моя мать стара. Нам нечасто удается кушать мясо. Сегодня повелитель дал мне такой вкусный кусочек. Я вспомнил о своей матушке, ведь она такое даже не пробовала. Мне этот кусок поперек горла встанет! Я хотел бы принести немного мяса ей». Чжуан-гун подумал, что Ин Као-шу должно быть оказался здесь специально, чтобы упомянуть о Цзян-ши, поэтому ему захотелось услышать, что он скажет дальше. Вздохнув Чжуан-гун сказал: «Вы действительно любящий сын. Став правителем, я не смог также хорошо заботиться о матери как вы». Ин Као-шу разыграл удивление: «Разве ваша матушка не здорова? Повелитель, почему вы говорите, что не можете заботиться о ней?» Чжуан-гун снова глубоко вздохнул и рассказал о том, как Цзян-ши помогала Тай-шу напасть на Синьчжэн и о том, как он поклялся, что с матерью увидится лишь в царстве мертвых.
