XVII

Грязь, кровь и вино

Пролог

Париж...

Что первым делом приходит в голову при упоминании этого города?

Великолепные дворцы и утлые лачуги, мощеные мрамором роскошные парки и заполненные по щиколотку грязью узенькие улочки, разряженная, усыпанная драгоценностями знать и завшивленные бедняки в лохмотьях...

Да, Париж город контрастов, как бы банально это не звучало.

А еще, Париж город возможностей, город, в который ежедневно стекается огромное количество людей в поисках лучшей доли. Так было раньше и так будет всегда.

Вот и сегодня, 11 июня 1630 года, в одно время, но через разные ворота в Париж въехали два кавалера. Первый блондин, второй брюнет, один в черном колете, а второй в фиолетовом, один со слугой, второй без оного — они были абсолютно разные и слегка похожи разве что возрастом, но их объединяло одно — пустые карманы и горячее желание взять от жизни положенное. А положенным они считали очень многое!

И никто из них пока еще не подозревал, к чему это приведет их самих и Францию...

Глава 1

Шевалье де Бриенн

«Опять скрипит потертое седло и ветер холодит былую рану. Куда вас сударь к черту занесло, неужто вам покой не по карману...»

«К черту, точно к черту... — про себя ругнулся я, в который раз за последнее время прогоняя непонятно откуда взявшуюся в голове навязчивую песенку. — Какое к черту седло? Какая рана? Седло есть, но оно не скрипит, былых ран хватает, но их ничего не холодит, потому что жара, черт бы ее побрал. И самое пакостное, я нихрена не помню о себе. Вообще ничего. Знаю только, что это время и это тело не мои родные, я был гораздо старше своего реципиента, сам я не француз, а русский — и все. Каким образом меня занесло во Францию семнадцатого века, тоже даже не представляю. В общем, очень много всего непонятного. Правда о бывшем хозяине своего нового тела я знаю все. Вместе с тушкой мне досталось все его сознание и не только оно. Но об этом стоит поговорить позже...»

В уши ворвался дикий гомон.

— Зелень, свежая зелень!

— Мясо, мясо, свежайшие кролики, сегодня утром еще бегали по лугам...

— Кружева, мадам, фламандские кружева! Пьер, ленивая ты скотина, я за тебя буду работать?

— Обокрали, караул, люди добрые! Кошелек срезали...

— Ножи, отличное железо, волос режут...

— Держи его, вон он побежал...

— Дуралей! Ха-ха...

— Чтоб тебя...

— Зелень, зелень...

— Молоко, молоко...

Впереди показались массивные въездные ворота. За крепостной стеной хорошо просматривалась громада Бастилии. А перед воротами раскинулось предместье, множество лачуг и просто торговых рядов из палаток и телег, промежутки между которыми заполняли толпы разномастного народа.

«Ярмарка, черт бы ее побрал...» — понимающе вздохнул я и невольно поморщился — со стороны города свирепо смердело.

Въезжать в Париж сразу расхотелось.

— Мессир*, если желаете, немного передохнем, перед тем как въехать в город...

Мессир (итал. messère, фр. messer — «господин») — обращение к именитому гражданину в средневековой Италии и Франции. Указанное обращение могло добавляться к фамилии или должности человека. В дальнейшем трансформировалось в «месье».

Я обернулся в седле. Позади ехал на мохнатой, словно барашек, коротконогой кобылке смуглый толстячок с добродушной мордой, очень смахивающий на странствующего пройдоху монаха из народных песенок.

Не успев обдумать предложение, я кивнул. У меня сейчас так часто бывает. Проблемы адаптации в чужом теле. Как только вселился, пролежал без сознания два дня, думал сдохну, потом очухался, но некоторые постэффекты до сих пор остались, в том числе дикие головные боли. К счастью, в остальном мы друг к другу пришлись словно хорошо подогнанные ножны к клинку.

Толстяк немедленно свернул к небольшой рощице неподалеку от дороги. Слетев с лошадки, он мигом развернул чистую тряпицу на траве, разложил на ней сыр с копченым мясом, а потом умчался в предместье, пообещав принести свежего сидра и хлеба.

Я спрыгнул с седла, привязал поводья к деревцу, с наслаждением вдохнул свежий воздух и несколько раз присел, разминая ноги.

Высокие черные замшевые сапоги, подвязанные на щиколотке и под коленом ремешками с пряжками, широкие штаны, белая рубашка с рукавами пузырями с отложным воротником, а поверх нее короткий колет с полами до середины бедра, без рукавов по случаю жары. Тоже черного цвета, из оленьей замши. По нынешней моде застегнут только у ворота. Ну и широкополая шляпа, опять черная — все-таки из Испании еду, а там радуга в цветах одежды не приветствуется.

Мода первой половины семнадцатого века, мать ее ети. Впрочем, вполне терпимо и даже удобно, во всяком случае движений не стесняет. Да и пообвыкся я.

Итак, о чем я?

Все довольно просто и одновременно загадочно.

Я шевалье Антуан де Бриенн, от роду восемнадцати лет, младший сын из давно обедневшего и разбазарившего свои владения некогда могущественного дворянского рода. Очень давно, мой прапрадед был коннетаблем Франции. Впрочем, закончил он очень плохо, да и род с того времени превратился в ничто, по сравнению с тем, кем был.

Со мной тоже все достаточно сложно. Несмотря на молодость, шевалье де Бриенн успел натворить столько, что хватит на десяток пожизненных заключений на галерах. В частности — убивал за деньги. Нет, речь не идет об убийствах в подворотне, исподтишка, де Бриенну просто заказывали людей, а он ловил момент, провоцировал конфликт и убивал клиента на дуэли. Но факт остается фактом и от этого мне уже никуда не деться. Впрочем, никакого когнитивного диссонанса прежние занятия шевалье мне не приносит — убивал да убивал, мало того, что-то мне подсказывает о том, что и мне приходилось убивать. Речь о другом, расплачиваться за эти делишки теперь мне. И эта расплата вполне может настигнуть даже во Франции.

Похождения Антуана можно охарактеризовать одной фразой: наш пострел везде успел. Начал совсем юнцом в наемных испанских терциях кутюльером-учеником, успел пройти пару компаний, учился у лучших убивать, затем пустился в свободное плаванье, по-прежнему отправляя людей на тот свет. Уж не знаю, кто его учил, но в мастерстве фехтования малец достиг впечатляющих успехов. Я сам тоже умею фехтовать, причем, по ощущениям, занимался этим профессионально и очень долго, но таланты Антуана внушают искреннее уважение.

Последнее дельце паренька: угробил мужа своей любовницы, которая ему его и заказала. А тот оказался грандом Испании. А женушка мало того, что не заплатила, так еше и сдала Антоху властям. Пришлось спешно бежать. Но не только это является причиной моего появления в Париже, есть и другие мотивы...

— Ваша милость! — широкая физиономия толстячка лучилась довольством. — Все нашел...

Он примостил рядом с сыром и мясом запотевший глиняный кувшин с ковригой сероватого хлеба, выдернул из-за спины огромную наваху, принялся рубить провизию на пласты и болтать.

— Совсем с ума сошли эти французы, дороговизна страшная, да у нас в Гипускоа за такие цены вздернули бы не задумываясь, да и сидр — дерьмо, одно хорошо — прохладный...

Я невольно улыбнулся. Вместе с телом де Бриенна мне достался вот этот персонаж. Саншо Мендоса, веселый, улыбчивый толстячок, баск по национальности. Верный как собака и, несмотря на свой добродушный вид, опасный как гремучая змея. Мой слуга, казначей, мажордом, компаньон и прочее, и прочее.

Служит он мне по фамильной традиции, его прадеды служили моим прадедам, для басков это святое, мало того, мы с ним закадычные друзья, как бы странно это не звучало.