И это она знает! И про вранье, и про преферанс! Катька скрылась на кухне и вернулась с бутербродом.
- По пути съешь, - деловито сказала она и раскрутила связку ключей на пальце. - А то я тороплюсь. Ладно уж, довезу тебя с ветерком до родимого крылечка...
Мы вышли из дома. Катька - в черных элегантных туфельках - невозмутимо и гордо, а я - в расшлепанных тапках - бочком. Бабки у подъезда оживленно зашушукались. Кэт подошла к желтенькой "Таврии" и распахнула дверцу.
- Прошу вас, сударь.
- Это твоя, что ли?
- Давно уже, ты ведь мне не звонишь, не интересуешься...
Мадам Колосова профессионально, как она думала, выжала сцепление, машина пару раз дернулась, но все-таки тронулась.
- Это я-то не звоню? - удивился я. - Ты ведь сама как обмороженная была всю весну!
- Ты, наверное, все время не туда попадал...
- Останови здесь, - попросил я, когда впереди показались знакомые гаражи.
- Хочешь прикинуться, будто только что из кулинарии? - усмехнулась Кэт, но остановилась.
- Спасибо тебе, - я не знал, что еще сказать.
- Это тебе спасибо, любимый, - она произнесла это как-то слишком серьезно и погрустнела. - Ну, звони, если какие проблемы...
- Есть прямо сейчас. Одна, - осмелел я. - Может, у тебя жетончик есть?
Мадам Колосова достала из бардачка коричневую пуговку.
- Что-нибудь еще? Аперитив, сэр?
- Только у тебя дома.
Я вылез.
- Теперь буду звонить обязательно. Мм... любимая.
"Таврия" дернулась и понеслась прочь. Страх липкой рукой сжал мое сердце. Надвигались буря, ураган и тайфун. Все вместе и, может быть, на всю жизнь. На углу гаражей я подошел к таксофону и набрал хреновский номер.
- Если не ошибаюсь, мой друг Арсений, - произнес он, не дожидаясь, пока я что-то скажу. Такая уж у него была манера подходить к телефону. Психолог!
- Игорь, я в преддверии ада, можно сказать.
- Хочешь, чтобы я стал твоим Вергилием?
- Ну... да. Кстати. Спасибо тебе за Катьку.
- Не скажи, мне было приятно с ней пообщаться.
- Так как насчет второго перемирия? - спросил я. - Осилишь?
- А когда, по-твоему, я спать должен?
- Без тебя я погибну.
- Нет, старик, тут я пас, - Хренов зевнул. - С одинокими женщинами я еще могу справиться, но вот с разъяренными замужними фуриями - уволь.
Понятно. Он просто не хочет, чтобы Маша подумала, что я провел эти сутки с ним. Что за человек! Лишь бы не потерять свой имидж джентльмена!
- Ну и черт с тобой! - вспылил я.
- Неблагодарный! Если хочешь, дам тебе совет: не препирайся, но и не соглашайся ни с чем. Стой на чем-нибудь одном, и баста!
Это я уже где-то слышал.
- Благодарствую, батюшка, - ответил я. - Вам бы мои проблемы!
- Нет уж, увольте, я имел удовольствие продегустировать это в свое время...
С каждым шагом я приближался к развязке. Однако страха больше не чувствовал, я вообще ничего не чувствовал. К подъезду тащился живой труп. Ноги в тапочках преодолели лестницу и остановились перед дверью.
Что может облегчить мои страдания? Только если я открою дверь сам, а не буду звонить. Какое счастье, что ключ у меня на резинке (эту привычку я позаимствовал у школьников и банщиков). Вон он, болтается на щиколотке под тренировочными штанами. Нагнувшись, я разорвал резинку - продевать сквозь нее ногу сил уже не было. Легкий поворот, щелчок, и дверь тихо подалась.
- Уже одиннадцать, а его все нет! Целые сутки! - услышал я визгливый голос мадам Еписеевой. - Может, он любовницу завел? Ушел-то с деньгами!
- Успокойся, доченька, зачем сразу думать о худшем? Наверняка целы твои деньги. Он ведь мог и под машину попасть. Или в больницу... Знаешь ведь, как бывает, вот, например, я...
Господи, это, наверное, моя теща! Феодулия Ивановна! Вот ведь имечко-то гоголевское! Я ни разу ее не видел, как, впрочем, и она меня. Со слов Маши я знал, что Феодулия Ивановна просто обожала лечиться, несмотря на то что сама работала медсестрой в детском саду. По-видимому, ее бедный организм разваливался на части в самом буквальном смысле. От пяточного нерва до мозжечка. Даже на свадьбу любимой доченьки она не смогла прибыть, поскольку лежала в больнице с какими-то "перверзиями". Значит, судьба приготовила мне сегодня еще и встречу с таинственной тещей. В самый раз!
- Поразительно! - продолжала трубить Феодулия Ивановна. - Наша медицина за последние полсотни лет шагнула далеко вперед. Когда я была совсем молоденькой, как ты сейчас, Машенька, перед врачами нужно было постоянно раздеваться, а теперь... - Она громко хмыкнула, словно не одобряя прогресса. - А теперь им достаточно просто показать язык!
- Да хватит тебе, мама! - оборвала ее Мария и, подумав, добавила: - А может, мне развестись?
Ах вот как!
- Это ты всегда успеешь. Дай сначала я на него взгляну...
Я вжал голову в плечи и на цыпочках направился в комнату. Зачем неизвестно, ведь все равно рано или поздно меня обнаружат.
- Представляешь, Машенька, криминализация-то до чего дошла. Везде ведь воруют. - Теща-незнакомка, похоже, обожала обобщать. - Вот недавно собрала я анализ кала в садике. Думаю, как бы мне его до лаборатории донести? Там ведь почти сотня спичечных коробков! Ну и додумалась: уложила их аккуратненько в картонку от торта. И что ты думаешь?! Не успела я зайти в булочную и поставить эту коробку на прилавок, как ее свистнули! Просто безобразие! Что ж мне теперь - по второму разу?!
Я не удержался и хихикнул, представив, как незадачливый воришка открывает коробку с добычей. Но на кухне было тихо. Никто не смеялся. Внезапно тяжело скрипнул табурет. Из коридора донеслись чеканные шаги. Я с ногами запрыгнул на диван и судорожно включил телевизор. Там шел один из многочисленных сериалов. Пришлось внимательно уставиться в экран.
- А это еще что за чучело? - раздался громовой голос.
Краем глаза я увидел костлявую маленькую старушку. Неужели это она так топотала?!
- Маша! - позвала она. - Это твой первый, что ли? Уж больно похож!
В комнату влетела мадам Еписеева. Я не поворачивал головы.
- А-а! - завопила она. - А-а! Явился! Телевизор смотрит!
На экране возник долгий латиноамериканский поцелуй крупным планом.
- Ой, - всполошилась старушка. - Тут же "Порочная страсть"! А я там на кухне... - И она уселась рядом со мной.
