- Лень! Ты живой там?
- Надо сначала сказать: "Харя", - буркнула мать Тимирязьева и пошлепала по коридору в свою комнату.
- Эй ты, харя! - позвал я.
Бормотание за дверью усилилось, потом щелкнула задвижка, и я увидел Тимирязьева и Саиру в нелепых одеждах. Они внимательно изучали нутро унитаза. Ленька сунул руку по локоть в воду, покопался и вытащил на свет застывшую восковую кляксу.
- Скандхи, - проронил он.
- Майя, - возразила Сайра и едва не обмакнула в воду свои прекрасные волосы.
- Послушай, ты, Саванадас! - не выдержал я. - Не видишь, гости к тебе?
Ленька приложил палец к губам и вышел в прихожую.
- Старик, потерпи. Сейчас она спать ляжет, и мы с тобой мяса пожрем.
- Что, тоже в туалете?
- Ну почему, в ванной...
Я чуть не задохнулся от хохота, на мгновение даже забыв, почему я оказался у Леньки. На фоне странной перемены в моем друге бандитские рожи казались сущими пустяками.
Мимо меня, покачивая бедрами, затянутыми в цветастую тряпицу, прошествовала Саира. В одной руке она несла замысловатый светильник, в другой - мисочку с какой-то желтой кашицей.
- Опять завтрак нубийского крестьянина? - поинтересовался я у Леньки. - Или, может, ужин?
- Прасад, - коротко и невразумительно ответил мой друг. - Сначала она покормит божества, а потом поест сама.
Я, все еще стоя в ботинках, спросил:
- Ну что, мы так и будем торчать в прихожей?
- В комнату нельзя, - предостерег меня Саванна -Равнинадас. - Пошли в ванную.
Тимирязьев встал на табурет, отжал вентиляционную решетку и вытянул из паутины коробку от стирального порошка. Из нее он извлек полкруга "Одесской".
- Вот! - торжествующе прошептал он, хищно сверкнув глазами. Приходится прятать. Если Саира найдет, будет грандиозный скандал.
- Зачем тебе все это? - удивился я. - Мало, что ли, на свете нормальных баб?
- Люблю я ее, старик, - грустно ответил Тимирязьев. - Вот и из ресторана ушел. Она говорит, что это - майя. А наша цель, наоборот, нирвана...
- На что же ты живешь?
- Община кормит, - важно изрек мой индийский друг.
- А что с саксофоном? - спросил я, вспомнив, как совсем недавно Ленька исполнял мне свои безумные композиции.
- На антресолях.
Раванадас вышел из ванной и через полминуты вернулся с красным ящичком в руках. Тимирязьев бережно открыл ящичек, и моим глазам предстала маленькая изогнутая штуковина.
- Это мумуй, - прошептал Тимирязьев и коснулся штуковины губами.
Он закрыл глаза, оттянул пальцами пластинку, торчащую из мумуя, и раздул щеки. От кафельных стен отразился противный дребезжащий звук. Внезапно дверь ванной распахнулась, и нашим глазам предстала разъяренная мадемуазель Ы. Я почти понял бедного Леньку. Она была хороша даже в невменяемом состоянии.
- Брат Савана, - гневно обратилась восточная красавица к моему другу, - что это вы тут делаете?
- Ме-медитируем, - пробормотал мумуист, пряча за спину кусок колбасы.
- Час медитации наступит, когда скроется последняя звезда! - строго заметила Саира и с треском захлопнула дверь.
- А у тебя-то что стряслось? - спросил Тимирязьев после паузы, желая перевести разговор на другие рельсы.
- Мне надо скрыться на несколько дней, - ответил я и соврал: - Бабы одолели. Не разберешься.
Мне не хотелось посвящать Леньку в подробности моего бегства. Какой от этого толк? Ленька все равно не поймет. Его лысеющая головенка до отказа забита сейчас любовью. Вернее, скандхами, майями и мумуем.
- Ты что же, решил ко мне перебраться? - Его лицо стало встревоженным.
- У тебя найдется для меня местечко?
Тимирязьев замер. Я даже подумал, что он решил нарушить запрет и заняться медитацией, хотя последняя звезда еще не скрылась. Но Ленька внезапно вышел из транса и проговорил:
- Разве что в ашрам тебя пристроить...
- Куда-куда?
- В общину нашу. Только тебе надо пройти очищение голодом и... холодом. А для этого потребуется примерно дней пять-шесть.
Еще не хватало! Я и сейчас-то с трудом выдерживаю Ленькины чудачества. А если меня будет окружать полсотни таких вот мумуистов со своими мумуями? Я же просто свихнусь! К тому же испытание голодом и холодом - одно из самых моих нелюбимых. Вслух же я сказал:
- Нет, Леня, извини. Так долго я ждать не могу. Мне надо срочно.
Тимирязьев вдруг засуетился, нервно поглядывая в раковину.
- Пора делать буйсук, - наконец выдавил он.
- Давай-давай, - я с пониманием отнесся к Ленькиному желанию. Чувствуется, что плохое дело буйсуком не назовут.
- Да нет, ты не так понял, - смутился он, увидев мою ухмылочку. Буйсук не подразумевает телесного контакта.
- Жаль, - разочарованно протянул я и с надеждой спросил: - А звонки по телефону твой буйсук подразумевает? Или для этого надо использовать мумуй?
Савана Равана дас виновато улыбнулся.
- Телефон я тебе сейчас принесу. Но только, старик, ночевать придется здесь.
Я с тоской заглянул в эмалированную посудину, которая должна была стать моей постелью на эту ночь. Ее дно было заботливо присыпано мелким речным песком.
Глава 32
Педагоги умирают последними
В ашраме наверняка еще хуже, подумал я, устраиваясь в ванной на собственном пальто. Что ж, будем стоически относиться к действительности и радоваться мелочам. По крайней мере, я еще жив. А это уже не так плохо. И не так мало. Однако проблема более комфортабельного убежища, где бы я мог укрыться от мухрыгинских дружков, не отпала. Я решил позвонить мадам Колосовой. Она наверняка что-нибудь придумает. Главное - соврать убедительно.
К моему удивлению, Кэт совершенно спокойно отреагировала на мое абсурдное желание отдохнуть где-нибудь в середине зимы.
- Только, - добавил я, - это должно быть очень тихое место, понимаешь? Лес километров на двадцать вокруг. Устал от беготни... Отдохнуть хочу. И как можно дешевле.
- То есть бесплатно, - докончила мою мысль Катька.
- Это было бы совсем хорошо.
- Есть у меня такое местечко, - обрадовала она меня. - Только на электричку придется основательно потратиться. Тебя устроит поездка за сто первый километр?
- А что там такое? - перепугался я.
- Там у меня дедушка живет. Афанасий Никитич. Ты его сразу узнаешь, он ходит в таком коричневом беретике...
