Запись продолжилась: «Нам нужно вам рассказать очень многое, но я постараюсь быть краток. Как вам уже должен был сообщить Волфер, мы главы клана «Кронс», твоя мама, Лина, моя родная сестра, а значит, как вы уже должны знать, вы двоюродные сестра и брат с Миру. Мы слишком самонадеянно и глупо поступили, не сообщив вам это после вашего рождения. Мы знали, что в нашем клане давно не спокойно. Слишком много и часто приходилось пресекать подковерные игры сильных семей нашего клана, поэтому вас мы прятали. Никто, за исключением особо доверенных лиц, о вас не знал. Это основная причина того, что вы не знали о своем родстве. Барс Волфер и его команда как раз те разумные, которые знали о вас с самого начала, и им поручена ваша безопасность. Им вы можете доверять, но с другими разумными, и особенно с семьями нашего клана, вам нужно быть крайне осторожными и осмотрительными.

Мы были слишком глупы и неосторожны все это время, поэтому нам нечего оставить вам в наследство, кроме относительно небольшого счета в Содружестве, и довольно сомнительной чести быть наследниками клана «Кронс». С наследством вы можете поступить так, как пожелаете, а счет и доступ к нему вы получите, когда подключитесь к накопителю, который должен попасть к вам вместе с этой записью. Так же на этом накопителе будут доказательства, и лица причастные к нашему убийству. С этой информацией вы тоже вольны поступать так, как пожелаете, главное, чтобы она облегчила вам жизнь.

Скажу сразу мы не желаем, чтобы вы обязательно становились во главе клана, да и вообще входили в него, только если вы сами этого захотите. Мы от этого счастливы не стали, а потеряли и вас, и собственные жизни. Удалось сохранить только ваше инкогнито. На накопителе имеются все ваши регалии и права на главенство в клане. Если вам они понадобятся, вы сможете их получить на любой центральной станции или планете Содружества через центральный искин, решать вам.

Сбежать мы уже не можем, а значит наша гибель неминуема, вопрос только во времени. Мы любим вас, дети, простите, что не дали вам лучшей жизни. Будьте счастливы.«

Потом каждый из родителей выходил на передний план, просил прощения и признавался в любви к нам. Луч света свернулся как веер и втянулся в коробочку голозаписи.

Наступила тишина, такая, что в ушах зазвенело. Миру выглядел подавленным, да и я сама была на грани истерики, сама не понимаю, что меня держало. А ведь со смерти родителей прошло уже четыре года, а сейчас все вспыхнуло с новой силой, все эмоции и чувства. По дате записи с ее момента до смерти наших родных прошло меньше космических суток. Видимо только и успели отправить курьера к Волферу с этой посылкой.

— Мир, ты как? Глупый вопрос, да? Можно я еще немного побуду глупой, а? — мне нужно было что-то говорить, и я несла совершеннейшую ерунду.

Зато на Миру это подействовало отрезвляюще. Он вскочил с места, откуда смотрел все сообщение нам от родителей, подлетел ко мне. Обнял меня очень крепко, шов на его футболке, не выдержал и лопнул: «Надо будет подарить ему новых футболок, а то эти „кошатины“ совсем закружат моего братца, он к ним не ровно дышит. Однако как быстро я приняла новый статус моего недавнего, лучшего друга. Ну и к лучшему, теперь не придется переживать, что потеряю его, даже к „кошатинам“ буду относиться спокойнее, наверное».

— Будь такой, какой тебе хочется, ты моя сестренка, я тебя любой приму, — Миру успокоился, немного ослабил объятия и снова заговорил. — Так, информация о родителях получена, нужна ли нам по клану, пока не ясно. Предлагаю пока воздержаться от нее. Сейчас нам нужно отправить тебя на обучение в мед капсулу, а потом вызовем Барса и узнаем, чем он занимался все это время, пока не пришло время открыть нам все это.

— Как скажешь, Мир, ты посмотри сколько времени пролетело, мне уже через двадцать минут нужно быть в мед центре, — я ужаснулась от того сколько времени мы слушали, воспринимали и отходили от полученной информации, два с лишним часа пролетели, как несколько минут, а я даже не заметила. — Мне на другой конец станции, за оставшееся время с трудом добраться получится.

— Возьми мой флаер, он на взлетке, над боксом, успеешь, — отпустил меня Миру и подтолкнул к выходу.

Я иногда пользовалась этим транспортом, который Миру собственными руками собрал из разных обломков и частей, что доставлялись из космоса мусорщиками на продажу. Он мне даже нравится, такая обтекаемая капля с прозрачным верхним куполом и прозрачными вставками снизу перед креслами, и управлялся он искином через наши с Миру нейросети.

Братец сразу так настроил доступ, когда зарегистрировал его в центральной базе. Так что я им пользовалась наравне с ним и неплохо гоняла по территории станции и над ней. За это Миру мне делал выговоры. Правда только в тех случаях, когда ему приходили штрафы от моих, иногда, безобразных, признаю, поступков.

Ну кто, скажите мне додумается на гравифлаере выходить в открытый космос, ну конечно же я. Потом меня ловила служба безопасности, чтобы меня не унесло куда-нибудь, где наступит неминуемая смерть. Запасов кислорода во флаере всего часов на пять, да и не может он летать без опоры для гравидвигателей, то есть без планеты или станции. Ну, а я разогналась, и пулей направилась за пределы эмиттеров, которые держат атмосферу станции и даже прорвалась. А дальше, по инерции, полетела в неуправляемом полете в сторону какой-то, хорошо хоть далекой, звезды, меня заметила СБ (служба безопасности), которая курсировали рядом со станцией.

Повезло в общем, догнали, перехватили, и магнитными захватами затянули в грузовой шлюз корабля службы безопасности. А потом выписали штраф владельцу, а владельцем у нас Миру числится, — «за ненадлежащее использование малого гравитранспорта, которое могло повлечь за собой смерть разумного».

В общем на тысячу кредитов Миру тогда я разорила. Потом отрабатывала в три смены, так и не отработала, Миру сжалился и отпустил на вольные хлеба. А сумма я вам скажу очень немаленькая. Так для сравнения на тысячу кредитов один разумный может прожить месяца три, не отказывая себе во вкусной еде, питье и излишествах некоторых, ну опять же в пределах нашей станции.

— Спасибо, Мир, и за подарок, и за транспорт, я помчалась, как научусь всему, сразу прилечу сюда. А ты бы все-таки заказал себе обед, а то у тебя желудок урчит так, что мне отсюда слышно, — я чмокнула Миру в щеку и умчалась диким ветром в мед центр.

****Миру****

Значит так. Лину отправил, пора перекусить, а то и правда желудок человечьим голосом ругается. Только надо переодеться, прощай моя любимая футболочка. А одеть мне особо то и нечего, видимо придется влезать в свой комбез. Хорошо хоть успел его закинуть в авточистку, он и постирался, и посушился, красота в общем эти блага цивилизации. Раньше, говорят, вручную все чистили, еще и воду при этом использовали. Что-то много там заморочек было разных. А вот заказывать на вынос еду я не стану. Схожу до «Гадского» там и пообедаю, а может и Мяуку встречу. Лина от нее нос воротит, а мне она нравится очень.

Переоделся я быстро и пошлепал до бара. Там, как я и предполагал у барной стойки сидела Мяу́ка Ше́лест. Красивейшее создание расы зооморфов двадцати двух лет от роду, светло-русые волосы до плеч, каре-зеленые глаза огромного размера: «ха, это она еще не удивлена ничем».

Аккуратненькие кошачьи ушки, на личике веснушки, грудка полного второго размера, чуть полные бедра, попка, просто закачаешься, и ножки сводят с ума, длинные и стройные, ростом она немного ниже меня, сантиметров сто шестьдесят пять, бархатная кожица, такого же цвета, как и волосы, а голос, кошечка мурлыкает, словно песню поет.

Наверное, понятно, что я влюблен в эту «кошечку», часто заглядываю в это заведение, чтобы полюбоваться ею. И только из-за Лины не могу завести нормальные, близкие отношения с ней. Лина просто впадает в ярость, когда видит, что я заглядываюсь на зооморфов с кошачьими ушками и хвостом, или когда они обращают внимание на меня. Нужно будет выяснить отношения по этому поводу. Не может же так продолжаться вечно.