Так пролетело лето. А к осени Олег узнал, что его перевели в другую школу, в класс с углубленным изучением компьютера. Это была катастрофа. Он и так ни с кем почти не дружил, а теперь и вовсе остался один-одинешенек среди чужих, сплоченных между собой ребят. Задавали в новой школе очень много, Олег почти ничего не успевал. Отец и мать регулярно ходили к учителям, справляясь об успехах сына. О картах и телескопе пришлось забыть. Иногда, ночью, при свете фонарика, Олег рассматривал свои летние наброски. Он напряженно вглядывался в смятые тетрадные листки и видел бесконечные и манящие просторы галактики. Яркий свет сменялся глубокой тьмой, мелькали и исчезали в россыпи звездной пыли прекрасные голубые и зеленые планеты. Мириады раскаленных докрасна солнц сушили искусанные губы. Но все это лишь в воображении, в мечтах, о которых не должна была знать ни одна живая душа…

Год Олег кое-как протянул и даже выбился в хорошисты. Но с мечтой о космосе пришлось окончательно распрощаться. Дальше пошли факультативы, репетиторы, затем курсы при институте, потом и сам вуз. Все реже Олегу хотелось заглянуть в кладовку, чтобы очистить от пыли и развернуть нарисованные детской рукой карты. А потом он и вовсе позабыл о них.

И вот теперь, через много лет, разбирая накопившийся хлам, случайно наткнулся на свертки в углу. Сначала он подумал, что это куски старого паласа, и хотел сразу снести на помойку, но остановился. Поколебавшись, протер целлофановую упаковку влажной тряпкой и разрезал ножом. К его ногам посыпались пожелтевшие, плохо разгибающиеся листы ватмана. Олег сел на корточки, потом и вовсе устроился на полу, поджав по-турецки ноги. Ему было одновременно грустно и смешно. Как здорово сделано – не скажешь, что рисовал десятилетний мальчик. Он вспомнил свои страдания, слезы и почувствовал злость на отца. Кто знает, не сломай он его тогда, может, он был бы гораздо счастливее, чем сейчас.

Олег аккуратно собрал карты, стряхнул с них остатки пыли, заново свернул и спрятал на полку у себя в спальне. Вечером того же дня ему впервые пришла в голову мысль о том, что надо сделать на базе карт компьютерную игру. Он настолько вдохновился этой идеей, что позабыл поужинать, все сидел и сидел за столом, а в голове роем вертелись красочные картинки. С тех пор не проходило дня, чтобы Олег не думал о своем проекте. Он жил в его воображении и становился все ярче и ярче, обрастая новыми деталями. Как только выдавалась свободная минутка, Олег с головой погружался в глубины космической вселенной, становясь отважным астронавтом-первооткрывателем. Это стало его любимым занятием, тем, что заставляло отвлечься от будничной скуки, пустой и однообразной, хотя и сытой жизни, от тотального одиночества…

Олег не заметил, как за окном начало темнеть. Сколько же он просидел здесь, в кофейне? Официантка уже давным-давно унесла грязную посуду. На краю стола в маленькой кожаной коробочке лежал счет. Олег пошарил глазами по залу – девушка тут же возникла перед ним с терминалом.

– Картой? – спросила она, мило улыбаясь.

– Да. Извините, что я вас задержал. Задумался по работе.

– Ничего страшного. – Официантка дождалась, пока выйдет чек, положила его в коробочку и, слегка поклонившись, удалилась.

Олег тоже хотел встать, но в это время его взгляд остановился на входной двери. Там у большой кадки с фикусом стояла давешняя девчонка в плаще. Очевидно, она только вошла. Щеки ее слегка разрумянились, в одной руке она держала крошечную сумочку на цепочке, в другой телефон. Олег остался сидеть за столиком, продолжая наблюдать. Девушка прошла за официанткой в зал и села через стол от Олега. С ней никого не было. Она расстегнула плащ, но не сняла его. Сидела, закинув ногу на ногу. Из-под полы виднелась стройная ножка. Незнакомка всецело была поглощена телефоном, вернее, перепиской в нем. Ее длинные тонкие пальчики, порхали по экрану, набирая одно за другим сообщения и отсылая их неизвестному адресату. Лицо девушки при этом становилось все более растерянным и грустным. Наконец она резко надавила на кнопку. Экран погас. Девушка отшвырнула от себя телефон и уронила голову на руки. Ее черные, блестящие волосы разметались по столу, плечи вздрагивали.

«Плачет, – догадался Олег, – интересно, из-за чего? Совсем недавно она была веселой и счастливой». Он продолжал наблюдать, не в силах уйти. Черноволосая проплакала минут семь или даже больше. Затем подняла голову и робко огляделась по сторонам. Под глазами у нее были темные разводы от туши. Подошла официантка, что-то сказала. Слов Олег не разобрал. Очевидно, спросила, готова ли девушка сделать заказ. Та покачала головой и стала вытирать салфеткой щеки. Официантка вежливо кивнула и отошла.

Девушка принялась нервно теребить замочек на сумке. Он не поддавался. Руки у нее дрожали. Наконец сумочка с треском распахнулась. Черноволосая полезла внутрь и достала маленькую упаковку каких-то таблеток. Махнула рукой официантке, что-то приказала ей. Та ушла и вернулась со стаканом воды.

«Наверное, голова разболелась от слез», – предположил Олег. Он не мог взять в толк, почему сидит здесь и подсматривает за чужим человеком. Это было как интересное кино. Немое, захватывающе кино, где обо всем можно лишь догадываться, но не знать наверняка. Девушка меж тем открыла пачку и достала два блистера белых круглых таблеток. «Точно, голова», – подумал Олег. Тонкие, нервные пальцы одну за другой начали освобождать таблетки от фольги. Три, пять, десять. Олег невольно сжал ладонью столешницу. Зачем ей столько? Двух вполне хватило бы. Незнакомка выковыряла все таблетки из обоих блистеров, собрала их в пригоршню и поднесла к глазам. Другая ее рука в это время тянулась к стакану.

Олегу показалось, что все окружающие звуки куда-то провалились. Над залом повисла напряженная тишина, от которой зазвенело в ушах. Девушка сидела неподвижно, не отрывая взгляда от руки, сжимающей таблетки. Она колебалась. Губы слегка подрагивали. Неужели никто больше не видит, что она затеяла? Никому нет дела! Рука медленно двинулась вверх, к губам. Олег смотрел как завороженный. В тот момент, когда она готова была разжаться, он вскочил и метнулся вперед, сшибая на ходу кресла. Сразу вернулись все звуки, оглушая громкой какофонией. Миг – и он схватил девушку за руку. Та вздрогнула. Таблетки горохом посыпались на скатерть, на пол, на полы черного плаща.

– Не надо! Зачем? – Он смог сказать лишь эти три слова.

Девушка смотрела на него огромными испуганными серыми глазами.

– Олег? Ты здесь? Я… я не видела тебя.

– Зато я видел. – Он быстро нагнулся, собирая таблетки.

Черноволосая коротко всхлипнула.

– Не плачь, – сказал Олег.

– Я не плачу.

Он увидел, что она дрожит. С каждой секундой все больше и больше, хотя в кафе было тепло.

– На вот, накинь. – Он осторожно надел ей на плечи свою куртку. Она кивнула с благодарностью, но ничего не сказала. – Что это было? – Олег кивнул на таблетки.

– Ничего. Просто он козел. Козел и мерзавец. Вот.

Из-под длинных ресниц выкатилась одинокая слезинка и медленно поползла вниз. Докатилась до середины скулы и замерла, как маленький блестящий бриллиант.

– Кто козел? Тот, с кем ты говорила по телефону? Ну, в смысле, переписывалась.

– Да. Мой парень, Володя. Выгнал меня сегодня утром. Я думала, он шутит. А он серьезно.

– И что? Из-за этого глотать таблетки? Да еще в кафе! Ты сумасшедшая?

– Тебе легко говорить. – Девушка опустила глаза. – А я… мне жить негде. Идти некуда. Денег в кармане последние две тысячи. И все.

Олег посмотрел на нее с недоверием. Уж очень непохожа она была на бедняжку, которой нечего есть и которую выгнали из дома. На губах дорогая помада. В ушах золотые сережки с натуральными камешками. Плащ и сумочка тоже не из дешевых. На ногах черные лакированные туфли-лодочки, по виду фирменные. Да и телефон одной из последних моделей. Черноволосая перехватила его взгляд.

– Что смотришь? Это все он, Володька. У меня своих бабок ноль. Я жила на всем готовом.