Поиграли, выпили и ровно в одиннадцать вечера, по распорядку, улеглись спать. А ночью случилась гроза…

Поначалу все было тихо, лишь на площади гомонили подростки, слышались смех да гитарный перебор. Ну что поделать – лето…

Откуда взялась грозовая туча – черт ее знает, но вот нагрянула. Подобралась незаметно, словно голодный хищник, и очень даже быстро заволокла тихой сапой полнеба, оглянуться не успели – а уже и гром! Поначалу отдаленный такой… скорее даже не гром, а глухое ворчание, будто где-то за лесом ворочался да недовольно урчал медведь.

А потом вдруг резко засверкали молнии, пронеслись канонадой громовые раскаты – над лесом, над городком, над озерами. Туда, в межозерье, и ударила молния – казалось, близко совсем. Громыхнуло так, что заложило уши, и тут же хлынул ливень!

Подростки с площади укрылись под спасительной сенью автобусной остановки, разом погасли редкие уличные фонари – дежурная смена местной подстанции вырубила электричество, опасаясь грозы.

Темно стало кругом, неуютно, мокро. Сверкали молнии, громовые раскаты прокатывались, словно волны в бурю, дождь лил стеной. Недолго, правда. Немного погодя поутих, но молнии так и сверкали, и гром еще гремел…

В этакую-то непогодь и пробирался окраиной городка припозднившийся путник. Спасаясь от дождя, он поднял воротник плаща, натянул на самые уши кепку. Зачем-то оглянулся, потом нырнул под спасительную сень крыльца одиноко стоявшего дома. Не изба то была, а именно дом – не по-деревенски длинный, обшитый досками, с высоким крыльцом.

По жестяному козырьку крыльца дробно стучали капли. Путник снова оглянулся, бросив быстрый взгляд на видневшийся в полусотне метров двухэтажный бревенчатый барак. Постоял, посмотрел и, таясь по-воровски, вытащил из-за пазухи плоский карманный фонарик. Включил на миг, осветив синюю, с серебристыми буквами вывеску – «Озерский районный дом пионеров и школьников». Старая была вывеска – район-то нынче отменили, так что быть ли здесь Дому пионеров – бог весть…

Удовлетворенно кивнув, неизвестный глянул на небо и, поежившись, спустился с крыльца. Обошел здание, прячась за кустами малины, затем, подойдя к окну, сноровисто выставил стекло! Тихо все, быстро…

Дождь уже почти кончился, но гром все гремел, а невдалеке, над лесом, сверкали синие молнии. Аккуратно прислонив выставленное стекло к высокому цоколю, мужчина просунул руку в окно, нащупав запор и распахнув створку, ловко забрался внутрь. Послышался глухой звон разбитого стекла, какое-то лязганье…

Снова ударил гром.

– Ну вот сами смотрите, товарищ… – встав посреди небольшого зала, заведующий Домом пионеров Аркадий Ильич Говоров растерянно развел руками. Еще не старый – сорок два года, – но уже сутулый и несколько рохля, Аркадий Ильич должностью своей гордился и много чего делал: и кружководов находил, и общественников привлекал, и средства в гороно выбивал – короче говоря, был на хорошем счету. А тут вдруг такое!

– Они вот через это окно влезли. Вот, товарищ участковый, тут и следы еще не высохли…

– Да уж вижу.

Совсем еще молоденький участковый в новенькой синей форме внимательно осмотрел следы, смазанные, честно-то говоря, или нарочно затертые. Посмотрел, вздохнул и перевел взгляд на заведующего:

– Так что, говорите, украли-то?

– Два фотоаппарата из фотокружка, – с готовностью перечислил Аркадий Ильич. – «Любитель» и «Смена». «Любитель» – на широкую пленку, а «Смена»…

– …да знаю я, – прохаживаясь вдоль стен, участковый внимательно осматривал разбитые выставочные витрины. – А тут у вас что было? Драгоценные камни? Скифское золото?

– Да уж скажете! – заведующий фыркнул. – Военная экспозиция. Партизанский отряд у нас в войну был… Но медали не взяли – сами видите. Да и фотографии, документы целы, только вон… разбросаны.

– Похоже, вашими ценными бумагами воры подоконник протерли… и следы, – усмехнулся милиционер.

– Варвары!

– Значит, кроме фотоаппаратов, ничего больше ценного не пропало…

– Ой… стойте, стойте! – Говоров неожиданно заволновался. – Как же ничего ценного? А «Спидола»! У меня в кабинете была… взломали замок…

– Да у вас такие замки, что ногтем откроешь! Говорите, «Спидола»?

– Ну да. Ценный подарок от райкома партии! – не удержавшись, похвалился заведующий. – За хорошее воспитание школьников.

Участковый согласно кивнул:

– «Спидола», конечно, вещь недешевая. Поди рублей шестьдесят?

– Семьдесят три рубля сорок копеек! Новыми, – с гордостью пояснил Аркадий Ильич. – По-старому – семьсот тридцать четыре рубля!

К «новым» ценам, введенным в оборот после прошлогодней денежной реформы, люди еще не привыкли и постоянно переводили «новые» цены в «старые».

– Хороший приемник, пластмассовый, легкий. На транзисторах! – заведующий горестно вздохнул. – Какая-то сволочь его теперь слушает?

– Так… – участковый взял брошенную на подоконник полевую сумку-планшет. – Где бы у вас показания записать… и протокол осмотра?

– А вот, прошу, пожалуйста, в мой кабинет.

– Мне еще понятые нужны.

– Так это… сейчас сотрудники как раз придут на работу. У нас совещание! Да вы проходите, товарищ милиционер.

Сквозь оконное стекло сверкало чистое, умытое вчерашним дождем солнце. Войдя в кабинет, участковый невольно прищурился, потом уселся за старый конторский стол спиной к окну. Снял фуражку, вытащил из полевой сумки листы бумаги и перьевую ручку, буркнул себе под нос:

– Однако, начнем. Мной, участковым уполномоченным отделения внутренних дел Озерского райисполкома младшим лейтенантом милиции Дорожкиным Игорем Яковлевичем, составлен настоящий протокол…

– Товарищ милиционер, а собаку привлекать будете?

– Так дождь же был. Что толку-то?

– И правда…

Вообще-то никакой собаки в Озерском отделении милиции не было. После недавней реорганизации остались только три участковых, два опера, вечно пьяный техник-криминалист, да дежурка. Ну и начальник, само собой. Следователи – при особой нужде – приезжали из нынешнего районного центра, соседнего Тянска. Правда, ездить в Озерск они не особо любили, предпочитая рассылать «отдельные поручения». А кому эти поручения исполнять-то? Коли из трех участковых – один на курсах, другой уволился, а об оперативниках и говорить нечего. Должности есть, а людей нету. Прислали тут из Тянска одного старлея, Ревякина Игната. Вроде парень ничего, да вот пока в курс дела войдет…

Дорожкин вздохнул и пригладил светлую, упавшую на глаза челку. Вот ведь угораздило сразу после армии в участковые податься. Лучше бы на сверхсрочную остался. Так нет же, соблазнился обещанной комнатой.

– Документы на «Спидолу» имеются?

– А как же! Вот, пожалуйста. Ой! Еще радиодетали пропали. Лампы там всякие, диоды-триоды… разный, знаете, хлам. Это и не важно, в общем-то…

– Нет уж, – насторожился участковый. – Как раз – важно! Радиодетали только конкретным людям нужны – радиолюбителям. Вот их и поищем. Вы вообще кого-то подозреваете?

– Ах, бросьте! Кого тут подозревать?

– Что ж, ладно. Вот здесь распишитесь… и здесь… Понятые-то где?

– А, сейчас, сейчас позову… я быстро…

Вообще-то хорошо бы все это прекратить за малозначительностью да материал проверки списать в архивное дело. Однако не выйдет. Тут ведь не просто кража, а – со взломом! Пусть даже и насчет «группы лиц» еще бабушка надвое сказала. И «Спидола» – семьсот тридцать… тьфу ты – семьдесят три рубля. Почти как зарплата. Да и фотоаппараты еще – «Любитель» со «Сменой», конечно, дешевые, но…

– Вот, пожалуйста – понятые! Проходите, товарищи.

– Аркадий Ильич…

– Да-да?

– У вас фотоаппараты на балансе стоят?

Матушка-природа наградила бывший райцентр весьма щедро: кроме бескрайних лесов, ореховых и рябиновых рощиц имелись еще река и целых три озера, именовавшихся без затей – Маленькое, Среднее и Большое. На самом дальнем и рыбном – Большом – раскинулись песчаные пляжи, на Маленьком и Среднем – мостки. Впрочем, рыбой и эти обижены не были.