– И то… Быков отведите к возу, да тихо отъезжайте домой! Ступицы залейте маслом! Один-кто пусть идет впереди, дорогу смотрит! – отослал бал Изана племянника с возчиком, а изгою наказал:
– Бегом на ту сторону города, но без звука чтобы! Глянь там, чем их отвлечь, ежели тревога начнется!
Повернулся к оставшимся – Вы со мной?
Землекопы мялись, отводя глаза.
– Псов вот придержите да свет приготовьте, – бал прикрыл себя охранным знаком, бросил на плечо медвежью шкуру и грузно полез по раскопу вниз – вытаскивать обломки двери…
День первый. Середина осени
Пылинки взбираются с теплым воздухом по солнечному лучу к дымоходу, в веже полумрак. Остатки дров в очаге уже почти остыли, но вечерняя грелка с калёными камнями еще тепла. Слышно сонное дыхание женщины, одеяло сползло с плеча. Аромат ее волос щекочет ноздри. Вчера вечером притащила щенка в постель – свернулся, спит в ногах, сторож.
Бал Изана проспал встречу Солнца – и неудивительно, конечно. В первую треть ночи словно стукнуло что-то беззвучно, сна как не бывало. Мало не до рассвета просидел снаружи, завернувшись в шубу. Смотрел на звезды, пережидал тесноту в груди, вспоминал сон, думал о родителях…
Во сне к бал Изане приходил отец. Вместе они оказались в каком-то доме, не жилом, а вроде дома собраний. Там были важные люди, двое или трое. Чернявые, непохожие на балов. Изана сел напротив, приготовляясь к многообещающему разговору, и всё приглашал отца расположиться рядом. Но отец не садился, а только молча улыбался, глядя сверху. Даже и непонятно было, перемолвились ли они хоть словом в том сне…
Отец в последние годы приходил все реже. Но и раньше, и теперь бал Изана испытывал странное смешанное чувство. Большое облегчение было в нем – вот, наконец, все это давнее недоразумение с отцовым уходом закончилось – он вернулся! И теперь все пойдет на лад. Но и смущение было тоже – как же все устроится? Где он будет жить? Кто будет старшим в роду? И не вернутся ли те отцовы завороты, которые так мучили и его самого, и всех близких? Словом, чувство было действительно странное…
– Хари, спишь? Проспали, слышишь? Молоко еще осталось?
Вот сейчас скинет согретый мех, станет искать тыкву с молоком – сонная, горячая, гладкая… В солнечном луче мигнет синий камешек на шее. У бала есть и свой почти такой же. Он сощурился по-рысьи, кровь быстрее пошла по жилам…
Щенок заворочался, негромко тявкнул. И верно – сторож.
Снаружи шаги и голос дядьки Сура:
– Бал, прости. Тут вестник. С ночи ждет. Сейчас солнце на локоть над землей.
– Иду. Скажи там, чтобы накормили его, пока я творю молитвы! Да сам глянь как он ест, пожалуй – с досадой ответил бал Изана.
***
Знакомый парень. Имя не идет на ум.
– Бал Изана, мое почтение! Горькая весть из дома бал Вараха.
– Говори!
– Бал Кабан Варах, да помогут его душе Вышние, был ранен на охоте четыре дня назад. И сын его тоже, но несильно. Прошлым вечером бал ушел от нас. Ждут, что ты прибудешь на похороны.
– Как балли?
– Не знаю, я побежал прямо с вечера. Но думаю, что не очень хорошо, пусть будут милостивы к ней Вышние.
– Она была с ним, когда он уходил?
– Да. Это случилось по пути домой. Его несли на руках.
– Ты встретил ли кого по дороге к нам?
– Не встретил. Предки уберегли!
– Возьми вот шило, да палец себе уколи… Вижу. Я буду на похоронах, передай. Долгой жизни тебе! Постой-ка, как твое имя…
***
Бал Изана не любил городской жизни. Потому все медлил сворачивать летний стан, дожидаясь настоящих холодов. Холода запаздывали, хотя уже стояла зрелая осень, и лес сбросил почти всю листву. Можно ли по своей воле променять на городскую тесноту этот пряный воздух, чистые поля и небо, синеющее сквозь медные листья? Хотя место для грам-города бал Изана в свое время выбрал неплохое, радостное. Собственно, место это выбрал даже и не он, а прадеды в старые времена, когда круг земель в уделе еще не был замкнут. Пятнадцать лет назад Изана в свой черед передвинул город со старого места, зажитого, на другое, тоже старое, только уже отдохнувшее от людей за время четырех поколений. Всего же мест для грама в уделе было пять.
На вопросы домочадцев о начале городской зимовки бал Изана отговаривался нуждой доглядеть за заготовкой корма для скота, свиньями, которые всё ещё паслись в дубраве, и множеством других верных, но незначительных соображений. Домочадцы роптали, особенно молодые. Но балли была не против, и это решало дело.
Теперь же нужно собираться к Варахам, а значит медлить с переездом больше нельзя.
– Послушай, Хари. Я думаю отправиться на похороны прямо отсюда, со стоянки. Бал Варах умер, неизвестно, что будет с Лисой. Задержусь там на девять или на сорок дней. Возьму с собой племянника и одного из молодых. Может, еще кого. Пусть дядька Сур пойдет с тобой сегодня в город, а Рани и ее домашние встретят тебя там и помогут устроиться.
– Я буду собираться одна? Складывать всё, а потом разбирать в холодном доме? И много ли припасов и даров ты унесешь на себе, если пойдешь отсюда пешком, как погорелец? Сорок дней!
– Холодный дом, это верно… Хорошо, я всё сложу и посажу тебя сверху. Сам поведу быков.
– Когда доберёмся до города, вместе принесем жертвы. Пока ты будешь в отъезде, я буду каждый день кормить огонь маслом.
– Если Шатур, гур Рохит, то есть, тоже будет на похоронах, то приведет с собой твоего сына, это наверное. Собери-ка гостинцы для него…
***
Бал Изана ведет по бурой осенней траве двух неторопливых быков, запряженных в тяжелый воз. Другие возы тянутся следом. Бал немолод, ему за сорок зим. Плечист и крепок, в меру росл, с толстыми запястьями и широкими ладонями. Большая голова, прямой нос, заметный женщинам, волосы собраны в короткий хвост на затылке. Лицом мужествен, но без надлежащей суровости. Широкие кустистые брови над желто-карими глазами, глубокие морщины вокруг носа и губ. Борода, уже с проседью, подрезана коротко, как принято у высокородных. От привычки к обильному угощению бал рано стал тяжёл животом, плечи и руки, когда-то жилистые, покрылись жирком. Повадка его нетороплива, а речь учтива. Кроме серьги в ухе и синего камешка на шее, у бала нет украшений.
У бал Изаны есть сын и дочь от его жены из высокого рода Харина. Третий ребенок не выжил при родах, да и сама Хари в тот день была на краю. Тогда Изана зарезал чуть не треть стада, выпрашивая помощь свыше. И даже один из работников-Змей пропал куда-то. После того детей у них больше не было, Изана решил беречь балли.
Удел рода Харина начинается в двух днях пути по Среднему Гату на закат и к полуночи от города Изаны. Отец бал Изаны был дружен с ними с некоторого времени, он и сговорился насчет сына и Хари, когда тому исполнилось одиннадцать зим, а ей и вовсе шесть. Породниться он твердо решил, когда увидал пятилетнюю Хари в начале лета на ежегодном светлом празднике союза с народом берез. Балам очень много нужно было от берез, но и обмен они предлагали щедрый. Хари в тот год представляла Хозяйку берез. Вернее, Хозяйка на время праздника приходила к балам через Хари – беленькую, с темными бровями. За все те два дня праздника она не смогла произнести ни слова, ибо какие же могут быть слова у деревьев! А только с умилительной важностью принимала знаки внимания и дары, сидя на развилке огромной березы, внимательно и смирно слушала речи гуров и песни чаринов. Ей обещали, что балы не устанут трудиться, чтобы выжечь и передать березам еще больше росчистей, а со старейшинами березового племени будут по обычаю щедро, и даже еще щедрее, чем раньше, делиться жертвенной кровью, медом и настоем удобрения. Взамен же они ждали, что березы не откажут людям в зимнем корме для скота, бересте, дегте, дровах и многом другом, без чего трудно представить каждодневную жизнь семейства.
Потом, после приличествующего времени, свадьба Изаны и Хари прогремела, как положено – состязания женихов, подарки родителям, пир… Состязания, однако, были объявлены старшим бал Харином не совсем по обычаю, то есть, осенью, а довольно ловко – прямо в весеннюю распутицу. Так что мало кто из женихов смог добраться вовремя. И как-то так оказалось, что самый главный жених, Изана, уже был на месте – с осени остался зимовать в уделе Харина, чтобы помочь против волков… Тогда-то Изана и показал себя, заборов волчьего вожака. Шрамы от той схватки получились хороши, на загляденье невесте. Изана и Хари любили припоминать ту зиму, перебирали воспоминания, как цветные камешки, дивясь прихотливости дел Вышних.
