– Ай да, Аня, ай да, красотка, – восхищался тренер, увидев, как она четким ударом ноги в челюсть вырубила мужика на ринге тренировочного зала.

– Спасибо, тренер!

Аня в кикбоксинге уже не первый год. С девчонками ей тренироваться было неинтересно. Не тот уровень. А вот зарубиться с мужиками – в самый раз. Особенно когда она побеждала их, гордость распирала ее изнутри. Аня – вообще девочка не промах. Она – десантница с парой сотен прыжков. Стреляет, как ковбой, и бегает, как его лошадь. Да еще и недавно получила заветное звание «КМС». Мужики принимали ее за свою, ибо пила она наравне с ними. Все это скрывалось за девочкой с вполне хорошей фигурой и милым личиком. Иллюзорный диссонанс во плоти.

Однажды с утреца бытовая жизнь направила ее в «Пятерочку» у дома.

– Уважаемая и прекрасная сеньорита! – подрулил к ней караулящий людей на входе местный алкаш. Руки его тряслись, а организм требовал лекарства. – Не соизволите ли вы честному работяге…

– А ну съебал отсюда! – не дослушав нарушителя своего спокойствия, дерзанула ему Анна.

– А чего так резко-то? – в голосе его звучали явная обида и возмущение.

Аня исподлобья зло посмотрела на него, и алкаш решил ретироваться.

Она и так встала не с той ноги, да еще и этот хлыщ в 8 утра. В воскресенье. Откуда они вообще берутся в такую рань? Жизнь – игра, а правила ее – поиск синьки, чтобы упороться? Идеальная такая жизнь, если ты погружаешься на дно.

В продуктовом к ней приебался еще один потрясающий тип. Именно приебался. В тот момент подходило именно это слово. Художник, что ли, судя по мольберту в сумке, висящей на его дохлом плечике. Цветной шарф и беретка. Беретка, блять. Кто сейчас вообще ходит в беретке? Что это за полупокер вообще?

– Здравствуйте, не поймите меня превратно, вы мне так понравились.

– Чего-о-о, блять? Откуда вы вообще беретесь сегодня такие юродивые? Ты себя в зеркало видел, додик? Я ж тебя левой одной перешибу, если не отвалишь.

– Да нет же, вы мне понравились как объект для моей картины. Я – художник.

– Слышь, художник, я сейчас вот прям не в духе. Иди-ка ты подобру-поздорову, пока я тебе твои кисти меж мольбертов не запихала.

– Что же вы ругаетесь, я лишь…

– До свидания!

– Но…

Аня посмотрела на него сурово, словно она пред боем за титул чемпиона мира на «Битве взглядов», художник осекся на полуслове. Что ж за день-то такой? Единственный выходной на неделе, и уже за утро два мудака, что пытались вторгнуться в ее личное пространство. А это, знаете ли, опасно! Анна не всегда дипломатична. Жизнь в Ростове и служба в ВДВ по контракту научила ее меньше разговаривать и больше бить. Сегодня что-то смалодушничала, за что корила себя. Но кого там бить-то? Алкаш, которому три вздоха и так осталось, или этот с мольбертом? Он и так бедолагой уродился.

Аня вообще и за мужиков-то их не считала. Что ты за мужик такой, если не можешь пробежать 10 километров, а потом еще вступить в неравный рукопашный бой с толпой отморозков. Таковы идеалы. Чем квадратнее лысая башка и крепче мускулы, тем лучше. Мужик – это тот, кто и в огонь, и в воду, и в медные трубы. А не вот эти слюнтяи, что ходят зимой в коротких штанишках, обмотав свою тонкую шейку километровым шарфом для сбора стекающих соплей, или скатившиеся одноклеточные, жаждущие добить свое тельце каким-то суррогатом.

Всю следующую неделю Аня занималась тем, чем обычно. Бегала, прыгала, била кирпичи о голову, да мужиков на тренировках по кикбоксингу.

– Аня, активнее работай, активнее, – орал на нее тренер, и она работала, работала активнее. – Во-о-о-от, так-то лучше! Федор, а ты чего там с бабой справиться не можешь?

Федор с бабой справиться не смог, пропустив в печень.

– Все молодцы, Аня, подойди!

– Да, тренер!

– На соревнования поедешь! Победа твоя! Сто пудов!

– Хорошо! – еще не отдышавшись, говорила она. – Когда?

– Через месяц.

– Хорошо!

– Ань, тут это, какой-то клоун тебя спрашивал!

– Какой еще клоун?

– Художник, что ль, какой.

– Чего?

– Да я ебу что ль, Ань! На выходе он. Давай. До завтра.

– Хорошо, тренер!

Сказать, что Аня была не зла, ничего не сказать. Похоже, этот «пятерочный полупокер» следил за ней, иначе как он тут оказался. Не переодеваясь, она вышла из зала. Вонючая и блестящая от стекающего по ней пота. И ждал ее действительно он. «Пятерочный полупокер». С мольбертом и в беретке. Стабильно мудаковато. Аня с ходу прижала его к стенке, одной рукой взяв его за шею, а второй обозначив намерения на удар.

На руке своей она почувствовала какой-то крем, которым он смазывал себя. Ну точно полупокер. Ане стало слишком мерзко, отчего она еще сильнее сдавила его шею. Додик захрипел.

– Ты че, сучилище, меня преследуешь?

– Ан…на, Ан….на! Пу….с…..ти…те!

– Ты еще и узнал, как звать меня? Ах ты ж тварь такая! – конец фразы художник дослушивал в полете.

Повелитель беретки упал с не меньшим грохотом, что и его мольберт. Аня ринулась на него, но тот выставил руки пред собой, моля.

«Не бейте! Не бейте!»

Но пущенную ногу Ани, что врезалась в фанеру художника, уже было не остановить, тот кувыркнулся еще пару раз по земле.

– Выслушайте! Выслушайте!

– У тебя 30 секунд.

Художник пополз до своей сумки и выудил оттуда карандашный рисунок. На нем была она. Аня. В карандаше. Словно фотография. Аня охуела.

Никто прежде не рисовал ее. Все ухаживания от ее бравых десантников заканчивались на налитой рюмке да нелепых мычаниях, когда кто-то пытался совратить ее. Чаще по пьяни. Анька и сама была не прочь выпустить пар в кровати, однако мгновенья любви кому попало не доставались. С детства с понятием. Блядей не уважали, хоть и желали. Но Аня ровная девчонка, пацаны уважали.

– Анна, я вижу в вашем лике огромный потенциал. Будьте моей Моной Лизой. Вершиной моей карьеры художника. Мы будем встречаться, когда вам удобно. Картину я подарю вам. Не переживайте.

– Хммм, – Аня заинтересованно задумалась, – а встречаться нам зачем?

– Вы будете мне позировать. А я с вас писать.

– Слышь, – снова замахнулась на художника она, – еще я, блять, перед тобой голой не сидела!

– Извольте! Извольте! Анна! Не надо наготы! Вы будете в одежде! В любой! Как вам удобно!

– И чего, долго сидеть?

– Процесс длительный.

– Так, жди тут, позже договорим.

Аня пошла переодеваться и в душ. Странные мысли залезли в ее голову. Никогда бы она о себе не подумала, что может согласиться на предложение этого полупокера, однако ж в каком-то фильме она видела подобное действо. Стоя под душем в тишине, ибо девчонок в зале не было, она представила себе, как принесет картину в казарму и повесит у себя в каптерке. Вот-то все охуеют. Но ведь придется как-то не придушить этого вежливого оленя. Такой он, конечно, тошнотный. А если он слюни пускать начнет на ее шикарное тело? Аня посмотрела на себя под градом капель, летящих из душа. Стройные ножки. Кубики на прессе. Небольшая, но красивая грудь. Подтянутая попка идеальной формы. Ну точно будет пускать! Тогда ж Аня ему поможет ему их подобрать. Вместе с зубами.

Аня неспешно собралась, вышла из душа и направилась к выходу.

– Ань, смотри, художник-то твой, как собачонка тебя все ждет! – заржал Федор, что еще недавно пускал слюни на маты от ее пропущенного.

– Федь, не заставляй меня делать тебе больно, ок?

– Да ладно, чего ты, мы ж шутим.

– Я? Нет!

– Потрахалась бы, что ль! Злая, как псина!

– Я тебя сейчас трахну, но тебе не понравится!

– А если понравится?

– Пока, Федь! Не болей!

– И тебе до свидания!

– Никаких свиданий у нас не будет. Не для тебя мама ягодку растила.

Федор промолчал, а Аня поймала себя на мысли, что не дала в обиду художника, то есть полупокера. Не к добру все это. Не к добру.

– Тебя как звать-то? – спросила Аня у бедолаги.