– Дорогуша, совсем себя не бережёте! Ещё чуть-чуть, и… Не будем о грустном! У вас сильно повреждена кисть, советую быть очень осторожной и поменьше напрягать. Теперь с ногой. – Она пристально посмотрела в глаза, отчего я сильно смутилась и покраснела. – Полно стесняться, ты большая умница, но твоё отношение к здоровью… – она демонстративно закатила глаза и громко фыркнула. – Ногу не тревожить, держи специальную мазь – наносить три раза в день во время перевязки. По поводу передвижения: так понимаю, не терпится попасть домой? Пойдёшь с провожатым – костыли я тебе выдам.

Около дверей терпеливо ждал мой недавний знакомый.

– Смотри не влюбись, детка!

Эта монументальная женщина посмотрела мне в глаза и по-женски усмехнулась. Лучики морщинок собрались вокруг глаз, отчего казалось, будто госпожа лекарь всё на свете понимает.

Задвинуть ширму и переодеться не составило особых трудов, только обувь надевать было сложновато, но это пустяки. В привычном платье и кофте стало значительно комфортнее.

Сунув в сумку мазь и проверив наличие всех вещей, я успокоилась. Кто-то из девчонок, видимо, собрал все мои принадлежности, за что я была безмерно благодарна.

В итоге не без помощи лекаря я смогла подняться и сообразить, как пользоваться костылями. Временная мера, через неделю всё придёт в норму, но лучше не рисковать. Госпожа Тэт объяснила мне особенности домашнего ухода и проводила почти до выхода. Оглянувшись, заметила Свэра. Он был бледен, тусклые рыжие волосы казались лишёнными жизни, но не это приковало к себе моё внимание. Его глаза. У лэра Даниэля были красивые черные глаза, вот только сейчас из них будто выпили все краски – только серая оболочка, глядящая в пустоту.

В коридоре я смогла получше разглядеть Рика Драккари. Высокий блондин с серыми усталыми глазами немного удивлённо рассматривал меня. На миг я почувствовала себя виноватой, но чувство быстро ушло под натиском стыда, ибо я вспомнила. Кажется, это был тот самый человек, на которого я имела честь свалиться, когда возвращалась от тётушки. Хотя… Я могла и ошибаться.

Тем временем он подхватил мою сумку и невозмутимо сказал:

– Не бойтесь, всё будет хорошо. Вы быстро поправитесь, вот увидите. Впредь аккуратно бегайте по лестницам.

И хитро-хитро подмигнул, отчего я опять смутилась.

– П-получается, вы ничего не сказали? – всё ещё не веря в происходящее, проговорила я.

Мужчина невозмутимо кивнул, а после набрал что-то на своей пластинке и посмотрел мне в глаза:

– Я живу…

Договорить мне не дали.

– Знаю, госпожа Бриар. Вам сейчас нельзя нервничать. Я уже вызвал такси, и вы с комфортом отправитесь домой.

– Б-благодарю.

Было и неловко, и безумно приятно, что обо мне заботятся. Щекам стало жарко. Конечно, он это заметил, но, видимо, посчитал ниже своего достоинства как-либо комментировать.

Такси и правду оказалось комфортным, и нога почти не беспокоила. Галантно открыв дверь, лэр Драккари, помог мне выйти из транспорта и даже придержал за локоть, чтобы я ненароком не упала.

Дорогу до двери мы преодолели в уютном молчании: мне было не особо удобно беспокоить явно уставшего человека расспросами, а ему… Не знаю. Мужчина настолько ушёл в свои мысли, что ему было не до разговоров. Возможно, он всегда такой задумчивый. Но на фоне того же лэра Даниэля практикант казался ангелом, сошедшим с небес.

Следующие дни прошли для меня слишком быстро и так насыщенно, что только и оставалось гадать, как жалкие двадцать четыре часа вместили так много событий.

Во-первых, папа. Он очень сильно сдал в последнее время, но моя травма немного оживила его. Конечно, папа поначалу ругал мою невнимательность и всеми силами пытался облегчить мне жизнь, но мы оба понимали, что это ненадолго. После развода с матерью он как-то закрылся в себе, а теперь, глядя, как наливаются болью его глаза, я испытала жгучий стыд. Побеспокоила, расстроила.

Во-вторых, много работы легло на плечи моей помощницы. К бедняжке только что приехали родственники с горой новостей, а тут я с травмой ноги. Зельде приходилось сразу же после работы бежать к ним. Папа пару раз предлагал ей оплачивать такси, чтобы дело шло быстрее, но она неизменно отказывалась.

И я понимала причину – дело в том, что она жила в одном доме с нашей непризнанной королевой. Подробностей не знала, да и как-то неприлично спрашивать, но вот то, что девушка неоднократно терпела нападки от Вероники, – очень неприятный факт. Не стоило усложнять жизнь человеку хотя бы в малом.

Распорядок дня поражал своим однообразием: сначала я шла в Университет и прилежно училась, потом под надзором лэра Драккари отправлялась на перевязку, и он меня провожал до дома, после – пекла булочки на вечер или месила тесто для утренней выпечки. Лэр был очень любезен и пару раз оставался на чашечку чая с булочками, и, пока я возилась на кухне, мы совершенно спокойно беседовали.

Только он избегал Зельды, хотя та и пыталась заигрывать с «этим красавчиком».

«Не стоит тратить на меня ваше драгоценное время, – говорил он всегда на все её попытки разговорить. – Я пришёл всё-таки к Норе. Не к вам».

Наверное, это неправильно, но я ощущала такое приятное тепло после этих слов. Будто мне подарили крылья. Или надежду, но старалась не показывать виду, что эти слова хоть что-то для меня значат. А они значили.

Отношение одногруппников ко мне как-то незаметно перешло в разряд «чуть дружелюбнее, чем обычно». Если раньше со мной почти не разговаривали или же пытались унизить, как это сделали Свэр и Сэм, то сейчас что-то неуловимо поменялось. Девушки сочувствовали моему состоянию, парни игнорировали. Всё на удивление хорошо. Правда, единственная, с кем удалось более-менее сблизиться за это время, – это Роза, одна из тех, кто просто покорил своим адекватным отношением к миру и к себе. И ей это прощали: не местная всё же. Мол, присмотрится – поймёт. Правда, та так ничего и не поняла, похоже. Потому что стала общаться не с местной элитой, а со мной. Обычной дочерью булочника!

Я поставила большой старомодный самовар, в то время как колокольчик на двери приветливо звякнул.

– Здравствуйте!

Обернувшись, на радостях чуть не расплескала кипяток, – в булочную, приветливо улыбаясь, вошла Роза – не могу перестать восхищаться её внешним видом. Для меня она выглядит как настоящая фея из сказок. Я не жалую розовый, но именно здесь, с её необычными волосами, этот довольно приторный оттенок нашёл отклик и в моей душе.

Решено! Будет время – воплощу давнюю задумку с кремовым пирожным и назову в её честь.

– А я вот тут… решила заглянуть. Наверное, в булочную со своим заходить не принято, но я подумала, что тебе будет приятно.

Крохотные пирожные перекочевали из сумки на стол. Я тем временем доставала чашки. Конечно, угощение из соседней кондитерской было вкусное! Ещё бы – они занимались лучшими десертами если не во всём мире, то в городе точно. На душе пели птицы, что-то ласково шептали чаинки в стакане.

– Да ладно тебе. Спасибо! Это же такая редкость, где ты их достала?

– Да так… Проездом. Я живу не здесь, сюда приезжаю только по учёбе.

– Ой, прости, не знала.

– Ничего. Наши одногруппники не особо общительны.

– Это да. А знаешь, когда профессор…

Так за милой болтовнёй мы провели лучшую часть дня. Отец пришёл с работы пораньше и отправил нас наверх, пока сам он собирался пообедать «без милых девичьих ушек». Смеясь и переговариваясь, мы поднялись на второй этаж.

В моей комнате нет ничего интересного, обстановка скудна и аскетична: простая кровать, люлька для Орни, в которой та сейчас спала, письменный стол и два узких стула. Зато стены увешаны рисунками. Надо сказать, рисовать ничего, кроме схем, я не умела, однако периодически это знание помогало в начертательной геометрии на первом курсе.

Как гостья, Роза сочла нужным похвалить мою комнату. Хотя, возможно, она ей и правда понравилась. Увидев Орни, её глаза буквально засияли от умиления. Ещё бы, красный хорь мало кого оставлял равнодушным.