Шурочка резким движением схватила конверт, чтобы он не достался подруге.
– Давай лучше я прочту, – сказала она, – а то потом тебя точно придется везти к психиатру.
Шурочка, осторожно вскрыв конверт, вынула несколько листов и стала читать…
«Dorogoj dnevnik, mozhno ya budu tebya nazyvat', tak zhe, kak i moya podruga, tvoya hozyajka? Nadeyus', ona ne slishkom obiditsya, chto ya napishu neskol'ko strok tut. Segodnya v moj pervyj voskresnyj vecher v Shvejcarii, v kachestve studentochki-yuristochki, my pokidaem dom mistera Chiluella. Voditel' dolzhen razvesti nas po domam. Aleksandr uekhal segodnya noch'yu na elektrichke. On skazal, chto s utra emu nado byt' v Zheneve. Dumayu, eto ne svyazanno s pyatnichnym sporom s misterom Chiluellom, tak kak na sleduyushchee, subbotnee utro, ona byla uzhe zabyta. Mister Chiluell skazal, chto nekotorye iz suzhdenij Aleksandra ochen' vernye i posle zavtraka lyubezno priglasil ego v svoj kabinet. Ya ne znayu, chto mezhdu nimi proizoshlo, no vernulis'oni iz kabineta luchshimi druz'yami. Navernoe, eto cherta muzhskoj psihologii, hotya ya ne razbirayus'. Vsyu subbotu my s misterom Chiluellom i Tomom byli na nastoyashchej anglijskoj ohote. Chuvstvovala sebya, kak geroinya «Sagi o Forsajtah», nado budettol'kopodumat'kakaya. Ohota byla prelestnoj. Ya ne pervyj raz strelyayu iz ruzh'ya, i ot goda k godu moe masterstvo uluchshaetsya, po krajnej mere, Tom skazal, chto ya strelyayu, kak professional. Nadeyus' ne potomu, chto ya v subbotu emu priglyanulas'.Hotya nado s nim budet poznakomit'sya poblizhe, tem bolee chto Nastya ne budet vozrazhat'. Ona,kak skazala Sveta Rusakova, krutit sejchas roman s Verhovskim. Interesno, kogda eto oni uspeli? Ya ne mogla okrutit' etogo parnya za tri goda obshcheniya, a Nastya, esli verit' Svete, za odin vecher. A mozhet eto prosto vnezapnyj poryv podderzhki i sostradaniya? Ne znayu. V voskresen'e utrom byl proshchal'nyj zavtrak, ya vpervye uvidela mladshih brat'ev Toma, takie zabavnye, kak dva homyachka. Za zavtrakom uzhe ne bylo nikakih sklok. My sobralis', I sev v mashinu, uekhali. Tom vzyal u menya telefon, nu nado zhe, kak vse bystro proiskhodit, a ya ved' eshchyo nichego ne sdelala i dazhe povoda ne davala. Nastya, pomnitsya, menya preduprezhdala naschet ego strasti k devushkam, no ya kak-to ne vosprinyala eyo slova v ser'ez. Nado byt' ostorozhnee. Nu, chtozhe, kak govorit'sya, moya ostanovka. Nastye privet».
Шурочка отложила тетрадь и воззрилась на подругу, так, как обычно смотрели на людей, стремясь получить ответ на непонятный вопрос.
– Что смотришь? – спросила Анастасия. – Убедилась? Шурочка была бы рада убедиться, только не знала, в чём именно ей убеждаться. Если кто-то хочет скомпрометировать Анастасию, то почему он подбросил ту часть дневника, где писала Саша, может быть, хотят скомпрометировать их обеих, тогда почему этот таинственный некто подбрасывает только самое начало дневника? Шурочка прекрасно помнила, что в остальных «главах» подробности их совместной жизни в Женеве более пикантные и, так сказать, обвинительные. Да и зачем подбрасывать страницы из дневника им, когда куда как лучше подбросить их, скажем, на телевидение или в газету. Учитывая появившегося убийцу и то, что произошло в пансионате, на карьере Анастасии можно будет поставить крест, если это, конечно, является целью этого некто. Или нет?
Странная штука жизнь, однако.
КОНЕЦ ВТОРОЙ ГЛАВЫ
Глава III. Знамения
А я – то всегда был уверен, что дети – это просто сказочные чудовища – заметил единорог.
Льюис Кэрролл
Среда 17 октября
ДАЙ! – раздался крик, и через секунду желто-синяя пластиковая тарелка улетела в неизвестном направлении, а ещё через секунду она превратилась в пыль после попадания в неё дроби.
Скит был одним из немногих спортивных увлечений состоятельных людей, которое нравилось Александру Верховскому, прежде всего за то, что в этом виде спорта он был предоставлен сам себе. Ему не надо было отвечать на вопросы журналистов постоянно касающихся его будущих планов, о которых Александр ещё ничего не знал. Ему не надо было обсуждать и спорить с кем-либо и о чём-либо. Здесь ему было необходимо только ружьё и меткий взгляд. Скит для Александра был ещё возможностью выпустить свою энергию, поглощаемую мониторами своих компьютеров и нудной бумажной работой. Отправляя дробь за дробью в небо, и превращая в ничто тарелочку за тарелочкой, Александр казался машиной, так быстро и четко реагировал он на появление целей, которые выбрасывал ему метательный аппарат.
Анастасия Урусова тоже любила скит, он помогал ей развеяться после рабочей недели. Ходить по светским вечерам она не любила, тем более что сейчас ей совершенно не хотелось видеть псевдосочувствующие взгляды окружающих, за которыми ясно просматривались злорадство и удовольствие от того, что с ней случилось. А за выбиванием тарелочек можно было вполне забыть обо всех несчастьях и проблемах и оставить их на потом. К скиту их обоих приучила Шурочка, которая с детства привыкла к летним поездкам на охоту и ружье держала, наверное, лет с семи, благодаря чему ещё до поступления в университет она профессионально занималась стрельбой и как-то раз, ещё в Швейцарии, зазвала Александра и Анастасию с собой в клуб, ну и пошло-поехало. Из их «Женевской четверки», как, подражая битлам, называли себя друзья, только Света Русакова не ходила в скит-клуб, так как с детства противилась любому оружию, пусть даже спортивному.
Сегодня развеяться никак не получалось. Скорее всего потому, что проблемы, которые коснулись Анастасии, касались и её близких друзей. Даже такое крохотное воспоминание о Женеве вызвало в памяти всю цепь произошедших с ними тогда событий. Плюс ещё добавилось беспокойство. Если этот таинственный «почтальон» прислал не только страницу, написанную от её имени, но и от имени Саши, то он может прислать и остальные «части» дневника. Вот уж о чём, а об этом она точно не хотела разговаривать с Александром, но если ей пришлют «продолжение», это и его коснется. Он должен был знать.
Женева, восемь лет назад
Прошла неделя с той памятной поездки к Чилуэллам. Деревья украсились желтой и красной листвой, и уже кое-где стал подувать северный ветер – предвестник скорых холодов. Девушки сидели на занятиях по французскому. Анастасия отвлеченно слушала, как педагог объясняет грамматическое правило. Голову сейчас, правда, занимало другое. Её мысли постоянно возвращались к тому, что произошло между ней и Александром во время поездки к Чилуэллам. К тому, как она, зачарованная его смелостью в отстаивании своей позиции, позволила себе явно лишнее в отношениях с малознакомым молодым человеком, а точнее сказать, совсем незнакомым. Больше всего на свете ей хотелось все прояснить, дать понять, что между ними нет и не может быть… ну, хотя бы недоговоренностей. Бесспорно, Александр был красавцем, и даже его манера изъясняться имела свою прелесть. Ей понравилось, как он стойко держался тогда вечером. Из уст Александра любая его идея начинала казаться привлекательной. За ним было вообще тепло и комфортно. В этом таилось какое-то дьявольское наваждение, от которого она никак не могла избавиться. Нет, она не могла отрицать, что он ей симпатичен, но временами от Александра веяло авантюризмом. Она заметила, что в любой ситуации он всегда пытается пробивать свой путь, не считаясь с мнением окружающих, и вот это в нём… нет, не отталкивало. Пугало. А ещё её бесило, что подруги вместо того, чтобы подсказать, как действовать дальше, просто из кожи вон лезли, чтобы Анастасия потеряла равновесие.
– Где вы витаете, Анастасия? – осведомилась педагог. – Я вас, кажется, просила озвучить правило образования passé composé.
Анастасия промычала что-то не совсем понятно. Педагог усмехнулась.
