Тем временем поток несчастливых людей за окном не прекращался. Они несчастливы не потому, что партнер вдруг оказался не таким, а потому, что никто из них не удосужился изучить человека, с которым вроде бы хорошо. Чтобы потом, по истечении определенного количества лет, не обнаружить, что у «хорошо» был срок годности и он уже истек.

Мы просидели с Катей в кафе до самого вечера, после чего вернулись в гостиницу и разместились на диване.

Вид из окна был невероятный. Возможно, он мог бы соперничать с видом, открывающимся из моей квартиры. Но мои кресла были удобнее, и к тому же ощущение отчужденности в этом городе превалировало над всем, что можно было записать в актив этого вечера. Даже над проблеском мышления у Кати, которая, положив голову мне на колени, молча взирала на огни фонарных столбов.

На следующий день по дороге домой я обдумывал свою позицию и уместность ее в наших с Катей отношениях. Возможно, мне стоило бы быть мягче с ней, учитывая, что она показала ту свою сторону, которая была надежно спрятана где-то у нее внутри. Обдумывал, каким должен быть итог «тонкой настройки». Может, так выглядит кульминация? Возможно ли, что ее неприкрытая женственность и, без спору, толковые умозаключения и есть моя победа? Или это очень умный ход в нашей с ней игре, который, укрепляя ее позиции и заваливая баланс значимости на ее сторону, сулит мне серьезные ментальные катаклизмы? Нет, это слишком умно даже для меня.

Припарковавшись у дома, мы направились в супермаркет и, купив на вечер несколько бутылок вина с фруктами, поднялись в квартиру.

– Я переночую у тебя и с утра поеду домой, – сказала она, бросив сумки на пороге.

– Отличный план, – ответил ей.

Завтра вечером ко мне, как обычно, должна приехать Вика. Вряд ли Катя будет сиять от радости, когда увидит мою подругу, с порога летящую ко мне на кровать и рассказывающую обо всех своих коллапсах на личном фронте.

Подняв и отодвинув в сторону ее сумки, я случайно опрокинул одну из них. Из нее выпал черный блокнот с большим красным крестом. Присмотревшись, я понял, что это не крест а буква «х», хотя я бы предпочел этой букве крест.

– Что это за блокнот такой модный у тебя? – спросил Катю, поднимая блокнот.

– Книга желаний, – ответила она. – Ну знаешь, такие девчачьи приколы. Мы же любим темы материализации, астрологии, таро.

– Да-да, точно, – ответив, протянув ей блокнот. – Неуклюжие попытки переложить свою ответственность на что-то метафизическое – это чисто женская история.

– Ой, не будь таким душнилой!

– Лучше скажи, тебе в этом месяце хватит пятидесяти?

– Конечно, Максик!

– И стоит все-таки найти работу. Университет оканчивают для того, чтобы пойти работать. Самодостаточность женщины заключается в ее способности обеспечивать себя и при этом выстраивать гармоничные отношения. То есть, грубо говоря, в нахождении в ладу с самой собой, но не в том, что женщина, имея мужчину, вдруг решает таскаться по клубам и тем самым откидывает себя в пограничное состояние между шаболдой и выбравшейся развеятся девочкой.

Я достал телефон и скинул ей на карту деньги.

Я встретил Катю, когда она была еще студенткой, и застал ее выпуск. Она, как и многие молодые люди и девушки, не знающие, что такое упорство и преодоление, пыталась найти работу с минимальными потерями личного времени и с максимальным количеством премиальных. Но жизнь не сахар, и это в институте, к сожалению, им не объясняют. Наверное, это к лучшему, учитывая количество великовозрастных инфантов, со слезами на глазах провожающих закат.

Другое дело мы – дети девяностых. Потерянное в неопределенности завтрашнего дня поколение, чьи родители из кожи вон лезли ради того, чтобы прокормить нас и не сдохнуть при случайном стечении обстоятельств. Мы впитали с молоком матери понимание, что ради блага нужно потеть, выведя для себя лозунг «Везет тому, кто везет». И та часть, которая не затерялась в джунглях серых предприятий со стабильным окладом и не сторчалась, обвиняя весь мир в несправедливости, давит на педаль газа, без оглядки проносясь мимо всех этих унылых клоунов.

С тех пор как я с Катей вступил в некое подобие отношений, переводы один раз в месяц стали формальностью, которую мы переживали за бокалом вина, сидя на обзорных креслах. Три-четыре дня в неделю, если, конечно, не наступала пора очередного этапа «тонких настроек», она оставалась ночевать у меня, после чего забирала свою сумочку и покидала квартиру до следующей недели.

– Скажи, Максик, ты уже любишь меня? – спросила она, сидя у меня на коленях, попивая вино.

– Безумно, моя пантера, – ответил, глядя ей в глаза и улыбаясь.

Она поцеловала меня в нос, затем сделала глоток вина.

– Вот же ты сухарь! Но даже зная, что это сарказм, я приму этот ответ за правду.

Женщины очень забавно устроены в своей избирательности выводов. И выборов, к слову, тоже. Но это касается и мужчин. Мы вечно тянемся к недоступному или тяжело доступному. Женщины сходят с ума от мужчин, которые всем своим видом дают понять, что они им не интересны, а мужчины к таким точно женщинам. Но все, на самом деле, проще некуда: если ты знаешь, что вокруг нужной тебе женщины вьются сотни мужчин, и эта женщина всем своим видом дает понять, что найти мужчину для нее не проблема, то ты просто обязан стать для нее той самой проблемой. Как это сделать? Нужно просто-напросто не проявлять к ней никакого интереса. Находиться рядом, но не тянуться к ней. Быть открытым, когда этого требует ситуация, но не изливать душу. Оставлять немного тайны. Даже самые сильные женщины – существа сердобольные, и их словно магнитом тянет на что-то холодное и неподвластное им самим. Туда, где черт сломит ногу в попытках построить цельную картину личности. Это игра. А играть нужно, как играет в футбол «Барселона». Необходимо вбить себе в голову, что твой шаг навстречу – лишь уловка, которая должна создать более крепкую зависимость женщины. Она будет считать, что совсем скоро ты сдашься. Будет чувствовать, что, сделай она шаг, ты раскроешься. Но ты не раскрываешься, и она снова делает шаги, еще и еще. И вот, спустя какой-то срок она полностью открыта и чувствует себя от этого уязвимой. Со временем она начинает в своей рефлексии совершать акты провокации и принимать необдуманные, спонтанные решения, только усугубляющие ее положение как внутри, так и снаружи. Но тут есть обратная сторона: рано или поздно даже самый длительный период доминирования подойдет к концу. Женщина добьется своего и сменит позицию. Но если ты готов к этому морально, а ты должен быть готов, то все пройдет без штормов, виновником которых по итогу будешь ты. Главное зарубить себе на носу: женщина – это капризный, вечно манипулирующий и пытающийся раздвинуть границы дозволенного ребенок, и на любого рода выпады нужно реагировать только лишь улыбкой. Чем бы дитя ни тешилось.

Мы просидели в моем обзорном кресле до двенадцати, после чего я принялся срывать с нее одежду и унес на кровать. Ей нравилось, когда я был слегка жестким. Она хотела, чтобы ей управляли. Чтобы она была слабой девочкой в руках сильного мужчины. Я ей давал это, забирая в повседневной жизни уверенность в нашем с ней завтрашнем дне и внося неопределенность в наше настоящее. В то, что я к ней вообще что-то чувствую, а не использую ее как куклу ради своих игр и удовлетворения непомерного эго. Она не знала, что мои принципы не позволяют мне заводить девушку на стороне. И не узнает никогда, ведь я уверен, что, во-первых, она в это не поверит, потому что все девушки, и она в частности, любят фантазировать на тему того, что их мужчина – гений постельных историй, оттого все вокруг мечтают хотя бы подержаться за его член. А во-вторых, если она усвоит для себя мой принцип, то ее самоидентичность воспарит и будет, словно воздушный змей, кружить надо мной, манипуляциями указывая, как мне в дальнейшем жить в своей рефлексии и осознании проигранной войны. Это своего рода шахматы, где нужна тактика «на два шага впереди» и терпение. Чтобы победить, хоть и локально, ведь подобные игры не заканчиваются никогда, нужно продержаться на одну секунду дольше, чем твой соперник.