Росту Иван Петрович был не малого, почти с Петра, и за здоровый дедовский меч даже успел схватиться. Конечно, спецназ, переименованный в разведку, воспользоваться князю этой железякой бы не дал, но вышло даже лучше. Сын встал между отцом и Пожарским и «представил» их друг другу. Потом пришлось, правда, мировую пить, но лодьи отстояли. Иностранные специалисты за осень, зиму и большую часть весны успели соорудить целых девять совсем не меленьких корабликов, у Петра даже опасение возникло, поплывут ли они по не очень широкому и глубокому у Смоленска Днепру эти корабли.

Корабли-то поплыли, толку от них почти никакого не оказалось. Это если бы они пешее войско перевозили, и эти воины ещё сами гребли бы, то влезло бы человек по сорок, по пятьдесят. А так одни разочарования. Нужно перевозить коней. А весь полк одвуконь. В результате, на девять кораблей своих и три купленные, гораздо менее вместительные, лоханки влез спецназ, Пётр с Заброжским и князем Шуйским, и пришлось брать сынка нового друга Алексея Ивановича Буйносова-Ростовского с пятью боевыми холопа батяньки. Плюсом к спецназу влез ещё расчёт пулемётный с митральезой и одна лёгкая пушечка разобранная с запасом снарядов и расчётом. Мало ли что там в Киеве ждёт. Ещё воевать кто надумает.

Весь остальной полк пошёл через Пропойск, Гомель, Любеч, Чернигов на Киев прежним порядком. Петру же нужно было как можно быстрее встретиться с гетманами, коих развелось не мало, и составить план сражения с высланным на усмирение холопов войском, да и на всю очередную войнушку. Как-то давным-давно ещё в Академии Генерального Штаба один из преподавателей задал ученикам вопрос, чем отличается полковник от генерала. Оказалось, что полковник может выиграть битву, а генерал – войну. Вот раз он генерал, то должен не только польного гетмана коронного Станислава Конецпольского с тридцатитысячным войском одним полком уничтожить, но ещё и принудить Сигизмунда к нужному Москве миру на своих условиях. Ляхи народ шебутной и упёртый, их так просто на испуг не взять, нужна демонстрация силы. Хорошо бы Кантемир с Кёсем вмешались.

Силантий Коровин впервые позволил себе выпить больше рюмки водки. Бутылка другая водки разных сортов и ещё парочка бутылок вершиловского виски у него всегда в погребе под домом стояли. Мало ли кто из сильных мира сего пожалует, нужно быть к таким гостям готовому. Только на этот раз гости не приехали, а уехали. Гостей был целый полк, да ещё пятьсот возчиков, считай, больше двух тысяч гостей было. Шутово и десятой части вместить не смогло. Благо лето и земляки пару дней, что полк отдыхал с дороги, провели в палатках, им не привыкать.

Теперь, наконец, отправились дальше. Князь Пётр Дмитриевич со своим спецназом по реке на двенадцати корабликах, а остальной полк двинулся вдоль Днепра на юг своим ходом. Однако несколько человек осталось. Их князь Пожарский специально привёз с собой, чтобы оставить в Шутово. Да, теперь и не Шутово. И не село вовсе. Город! Ну, и что, что городской стены нет. Не главное это. Почитай две сотни семей и с большим гаком живёт теперь в Днепропетровске. Так Пётр Дмитриевич город новый назвал. А он – Силантий, теперь не крестьянин какой, а целый мэр нового города. Да ещё и дворянин к тому же. Грамотку от Государя князь Пожарский и привёз.

– Только крестьян у тебя, Силантий Игнатьевич, извини, не будет. Если посчитаешь нужным, в Юрьев День примешь. Только подумай сперва, нужно ли это тебе, – сказал, передавая грамоту на дворянство Коровину, Пётр Дмитриевич.

Понятно, что не нужно. Ну, разве девку одну, чтобы Агафье помогала пока ребёнок малой. Сам-то целыми днями Силантий по Шутову носится, что ж, теперь будет по Днепропетровску носиться. Ведь ещё год назад в Шутово всего восемь десятков семей было, но всё едут и едут и мориски и гугеноты из Франции и ещё одну партию немцев из-под Ревеля привезли. Да и свои – русские прибывают. Вот уже после Юрьева Дня, почти зимой, пришло опять целое село из-под Гомеля. По той же самой причине, что и в прошлый раз, пан ихний привёз из Варшавы иезуита, выгнал русского батюшку на улицу вместе со всем семейством, и велел крестьянам переходить в униатство. Те и перешли. Только не в униатство, а в Шутово, благо весть о вернувшемся из Шутово пане со сломанной рукой, которой он угрожал холопов запороть по всей Гомельской землице прошла. Силантий сперва испугался, теперь князя со спецназом точно не будет, а вдруг и этот пан нагрянет, но людей, все тринадцать семей и отца Фрола с чадами и домочадцами принял. Пока пан не появлялся, наверное, за естество своё побаивается. Видно знает теперь гомельшина любимую поговорку князя Пожарского: «Сперва ты работаешь на репутацию, а потом она на тебя». Проверить верность поговорки можно легко, новые причиндалы вырастить тяжело.

А привёз князь Пётр Дмитриевич как раз трёх человек, что поспособствуют росту этой самой «репутации». В последнем походе на шведов больше тридцати стрельцов было ранено, причём, эти трое тяжело. Доктора их выходили, но здоровье полностью не вернулось, один хромает, у одного рука левая плохо работает, а третий двух пальцев на правой руке лишился. Попросились они на покой, и князь Пожарский их просьбу уважил, только покой будет у них не в Вершилово, а в Днепропетровске. Переехали бывшие стрельцы сюда со всеми чадами и домочадцами, содержание им Пётр Дмитриевич даже увеличил до двадцати рубликов в год. И будут они теперь вместе с Фролом Беспалых и Тимофеем Смагиным, теми стрельцами бывшими, что живут уже в Шутово, обучать детей и юношей стрелять из мушкетов, и сабельной рубке, и казачьим ухваткам. И ведь не простых стрельцов привёз Пётр Дмитриевич, а самых заслуженных, у Трифона Хвостова, аж шесть медалей, и за Урал, и за два похода на Швецию, и за победу над Речью Посполитою, и «Вершиловский стрелок», и, как и у всех раненых – «За боевые заслуги». У Петра Погожева четыре медали, а у Епифана Александрова три. Пусть они и чуть увечные, но много ляхов-то, поди, нужно, чтобы с этой пятёркой совладать. Да ещё они молодёжь подучат. Может и не нужны стены Днепропетровску?

Кроме троих стрельцов с семействами привёз князь и десяток мастеров, они должны построить завод стекольный и начать на нём листовое стекло выпускать и бутылки с вазами выдувать. Только сначала всю территорию нового завода нужно трёхметровым забором огородить и сторожей на вышках поставить. Да потом ещё псов завести. Дело стекольное секретное, ежу ясно, что «любопытные» появятся.

Ну и трёх выпускников седьмого класса Пётр Дмитриевич привёз, они должны теперь три года отработать учителями в школе Днепропетровска, а дальше уж сами пущай стезю себе выбирают.

Одним из учителей оказался «не много – не мало» братуха младший Силантия, окончил Фёдор Коровин семь классов и сам к брату попросился, раз уж всё равно Вершилово покидать. Князь и уважил просьбу. Здоровущий брательник вымахал, уж на полголовы выше Силантия, и не узнать. А шустёр! Уже в первый день с какой-то девкой французской замечен был. Ладно, дело молодое.

А выпил Силантий Игнатьевич Коровин целых двести грамм. За новый город, за дворянство, за приезд братца, за царя батюшку, за Петра Дмитриевича, за непременную победу над ляхами. Завтра, уж точно, голова трещать будет. Так не каждый день столько всего нового и хорошего на тебя сваливается. Потерпим.

Отряд Епифана Солового плутал по тайге. Не потому плутал, что заблудился, али с пути сбился. Нет. Плутал, потому что был послан «туда – не знаю куда, найти то – не знаю что». Хотя, что найти было более-менее известно. Нужно было найти гору. И гора эта, точно известно, стоит недалече от реки Яик. Легко! У дурачков всё легко. А как найти этот Яик?

Началось всё ещё две седмицы назад. Хотя и ранее тоже началось. Епифан, как реки в мае вскрылись, и ледоход прошёл, на новых лодьях сгонял со своими казаками в Тюмень. Нет, не соскучился. Забрал остаток своего отряда, да ещё десяток желающих в раю пожить. В результате этого набега население Тюмени уменьшилось на тридцать семь человек, а население Миасса на столько же увеличилось. Вот по возвращению в Миасс новость казаков и ждала. Приплыла лодья с Вершилова, и привезли кроме продуктов и мушкетов новых, посланники от князя Пожарского задание мэру Шульге, найти эту самую гору на реке Яик. Прилагалось к заданию плохонькая карта и примерный план поиска. Плохонькой карта была не вся. Реки Белая и Миасс очень хорошо были прочерчены, Волга тоже вполне, а вот Яик был прерывистой чертой обозначен вплоть до Гурьева. Нет ещё нормальных карт этих мест.