Этот маршрут кардинал выведал у купцов, что торгуют с Пурецкой волостью. Сейчас это самый выгодный маршрут, на товарах отсюда можно сделать состояние за одну поездку, а некоторые купцы уже и по три совершили. Говорят, что эта Пурецкая волость появилась всего три года назад. А теперь даже последний мальчишка в Европе знает это непроизносимое словосочетание. И вот они добрались, снова пересев в Нижнем Новгороде в карету.

Последний участок пути шёл по необычной дороге. Такой великолепной дороги нет нигде в мире. Они с кардиналом Арсини несколько раз выходили из кареты, чтобы посмотреть, как сделана эта чудесная дорога. А вот тут очередная неожиданность, город охраняет не стена, а всего два стражника, да два деревянных медведя. И это самый богатый, если верить купцам, город в мире.

Томмазо обратился к стражником по-французски и неожиданно один из них ответил на чистейшем французском.

– В город мы вас запустить не можем. Сначала проедете в карантин вон по той своротке, – и стражник указал на ответвление от дороги, которое они только что проехали.

– У вас эпидемия? Чума? – испугался Кампанелла.

– У вас чума. У нас всё нормально, – засмеялся стражник.

– Но у нас нет чумы, – не понял Томмазо.

– В карантине вас вымоют и прожарят одежду, а доктора осмотрят на предмет болезней, – охотно пояснил стражник.

– Это папский нунций кардинал Доменико Арсини, а я Томмазо Кампанелла, у меня есть приглашение от князя Пожарского, а Его Высокопреосвященство посол самого Ватикана, – представился заключённый.

Томмазо всё ещё был в ручных кандалах. Кардинал объяснил, что это условие, которое выставили эти ортодоксы. Когда они уже в дороге разговорились и практически подружились с кардиналом, тот с усмешкой сказал, что русские купили узника за триста экю, вернее за двести экю и сто русских рублей. Сначала Кампанелла не поверил. Тогда Доменико Арсини рассказал всю историю с сундуками из Пурецкой волости и просьбою переправить заключённого философа вот сюда. Дикость. Его продали. Только зачем он русским? Старый калека. Томмазо даже писать мог, только привязав гусиное перо к руке. Его искалечили на дыбе, выбивая признание в ереси. Но не сломили. Его насаживали на кол. Но не сломили. Его продержали в подземной тюрьме в сырости и плесени, среди крыс и огромных тараканов больше двух десятков лет. Но не сломили. И вот продали ортодоксам. Зачем?

Кардинал на этот вопрос узника пожал плечами и сказал:

– Я думаю, они хотят вас освободить.

– Тогда почему меня заковали в кандалы? – философ позвенел ими.

– В письме было указано, что нужно доставить заключённого в Пурецкую волость, – папский нунций сморщился, – Я участвовал в обсуждении с пятью протонотариями и самим папой, отправлять ли вас, отец Томмазо, русским. Все считали, что они там хотят вас прилюдно освободить и тем самым нанести ущерб папскому престолу.

– Если это так, то почему же я еду к ним? – удивился узник.

– Слишком высока цена, – криво улыбнулся кардинал.

– Триста экю? У Ватикана так плохо с деньгами? – Кампанелла отказывался верить в услышанное.

– Триста экю и три вазы, а ещё просьба патриарха и князя Пожарского. Любого из четырёх перечисленных хватило бы, а тут всё вместе. Ни какой урон престолу не сможет перевесить даже просто просьбу этого князя. Вы там, в тюрьме, сильно отстали от жизни, дорогой Кампанелла. И давайте на этом закончим. Приедете и сами всё поймёте, – вдруг резко ответил папский нунций и отвернулся к окну.

Стражник выслушал Томмазо и спросил, чего тот добивается, всё равно в Вершилово без пребывания в карантине не попасть. Это закон, который сам князь Пожарский и установил.

– Может быть, вы всё же доложите ему о визите папского нунция, – кивнул узник на стоящего рядом кардинала.

– Я съезжу в Вершилово, – пообещал француз и пошёл за конём.

Когда он его вывел из-под навеса, то все двадцать пять гвардейцев Ватикана зацокали языками от зависти. Это был вороной арабский скакун достойный конюшни герцога или даже самого дожа Венеции. Вскочив в седло, стражник поскакал к городу, а папский нунций и узник вернулись в карету. Солнце, обласкавшее Томмазо своими лучами, скрылось за тучу, и закапал мелкий нудный дождь. Осень. Осенью идут нудные мелкие дожди. Даже в солнечной Италии, что уж говорить о холодной Московии.

Стражника не было долго, наверное, с час. А, приехав назад, он не обрадовал путников.

– Езжайте в карантин. Князь Пожарский подъедет туда через полчаса, – и он опять махнул рукой на своротку с дороги.

– Что ж, – выслушав перевод, усмехнулся кардинал, – Этот князь истинный византиец, всё равно добился своего, теперь, чтобы с ним встретиться нам точно нужно будет ехать в этот карантин.

Князь Пожарский был молод, высок и здоров как бык. Мышцы так и ходили под его верхним длиннополым кафтаном. А вот разговора с ним не получилось. И не потому, что он не знал латыни или французского. Он отлично владел одним из диалектов немецкого, а этот язык знали и папский нунций и Кампанелла.

– Я рад, что вы благополучно добрались до Вершилово. Только пустить в город без карантина не могу. Вы в дороге почти четыре месяца, пыльные и грязные, сейчас вас отведут в баню, где вы вымоетесь…

– Но я посол самого Папы Римского, – почти выкрикнул Арсини.

– Да хоть сам папа. По вам табунами ползают вши и скачут блохи, а в швах вашей одежды кишат платяные вши. Вам это нравится. Мне нет. Вы сейчас пройдёте в баню, и сдадите всю одежду на прожарку. Всю – это значит всю. До последнего носового платка и ночного чепца. Сами же вымоетесь с мылом в горячей воде и посидите в парилке, столько, сколько скажет вон тот банщик. Если будете сопротивляться, то это сделают насильно, и не оглядывайтесь на ваших гвардейцев, с ними поступят точно так же. Потом вас проводят в дома, накормят и уложат спать, скоро вечер, пока вымоетесь, стемнеет. Завтра прибудут с утра доктора и осмотрят вас на предмет сифилиса и гонореи, а также других болезней. Если вы здоровы, то вечером снова попаритесь в бане и опять прожарите все вещи, для уверенности, что все насекомые погибли. Вы, кстати знаете, Ваше Высокопреосвященство, что тиф передаётся именно вшами, а чума мышами и крысами. Мне этой радости в Вершилово не надо. Дальше. Послезавтра с утра за вами обоими приедет карета и отвезёт в Вершилово. И опять не ко мне. Она отвезёт вас к травницам. Не ведьмам, господин кардинал, а именно к травницам, у них лечились и наш патриарх Филарет и наш Государь император. Они пропишут вам целебные настои, и вы будете их пить. С Томмазо Кампанеллой всё понятно, его почти с того света доставать надо, а вам, Ваше Высокопреосвященство, это надо для того, чтобы вы живым и здоровым добрались назад до Рима. Вы будете носителем важной информации, и я хочу, чтобы эта информация дошла до Его Святейшества. Поэтому вам нельзя простыть и умереть по дороге назад, а она предстоит зимой. Это не ваша зима. Это наша зима. А теперь дорогой посол разрешите откланяться и снимите, пожалуйста, кандалы с философа, хватит издеваться над человеком.

Князь ушёл, а Кампанелла стоял и смеялся сначала про себя, а потом и вслух. Есть бог. И не всесилен папа Римский, а уж тем более его нунций. Эти схизматики и ортодоксы плевать на него хотели. Они умнее и сильнее. Они просто выше. Томмазо понравилось, как стоял и слушал этого «варвара» кардинал, высоко задрав голову и открыв рот. Есть бог.

Пётр Дмитриевич Пожарский торопился, до отъезда в Москву на свадьбу Государя нужно успеть сделать очень многое. А завтра ко всему этому ещё и посол Ватикана прибавится. Первым делом князь зашёл к Швабу. Типография всё расширялась и расширялась. Улучшались печатные станки. Йост Берги со своим коллективом, пока Петра не было, успел и сюда заглянуть, после чего и появились новые печатные станки. Производительность сразу раза в четыре увеличилась. Пётр нашёл книгопечатника в наборной. Тот с помощниками и президентом Академии Наук как раз исправлял гранки учебников по математики и геометрии. Вернее пока не исправлял, а только удалял старые значки и слова. Новые литеры ещё не отлили.