Четверо парней быстро нашли общий язык. Место вожака группы сразу занял Грей. Он был самым разговорчивым, и остальные охотно подхватывали его реплики. Но, поскольку Клемонс был старше всех, он тоже внушал определенный авторитет – скорее в силу возраста и внешности, но не благодаря уверенности в себе или лидерским качествам. Роль лидера давалась ему с трудом – впрочем, если он ее и играл, то только в глазах двух младших приятелей. Поэтому, когда Грей рассказывал свои невероятные истории и излагал безумные планы, двое младших, прежде чем кивнуть, ждали от Клемонса знаков одобрения. Эти двое быстро поладили и обменивались шуточками на тему девчонок и полной бесполезности школы – о чем еще говорить подросткам?

Именно Грей предложил переместиться куда-нибудь еще, избавившись от надзора родителей Клемонса; остальные его поддержали. Им удалось получить приглашение от друга Грея Майка и его жены Крисси, которые любили гостей, – у них в доме вечно толклось полно народу.

За порогом родного дома Клемонс расслабился: он вел себя по-прежнему спокойно, но выражался уже не так изящно, сдабривая речь словечками, которых никогда не произносил при родителях. Он даже на диване сидел по-другому – откинувшись на спинку и небрежно закинув на нее руку, другой придерживая между коленей бутылку пива.

Ребята пили пиво и смотрели хоккей. Уинфри поначалу сидел тихо и старался не влезать в разговор – возможно, потому, что был в компании самым младшим и мелким и к тому же единственным белым. Но новые друзья ему нравились, и вскоре не без помощи пива и марихуаны от его былой застенчивости не осталось и следа – он вовсю болтал и шутил со старшими приятелями, а с одним из них даже сыграл в дартс.

И только Ричардсон выглядел недовольным, и объяснялось это просто – он в отличие от остальных вообще не умел «вести себя прилично».

Большую часть того вечера четверка провела в уютном домике Майка и Крисси на Сан-Диего-Драйв. Грей плел свои небылицы и пел песни, которые сочинил сам или где-то услышал. Он танцевал, угощал остальных косячком и старательно их смешил. Ближе к одиннадцати хозяева дома немного устали и прозрачно намекнули ребятам, что пора бы и честь знать.

Грею не хотелось заканчивать вечеринку так рано – у него были другие планы. У них еще оставались запасы пива и травки, так что он предложил прогуляться до Старого моста Чейн-оф-Рокс. Двое младших глянули на Клемонса, и тот едва заметно кивнул. Веселье продолжилось.

Старый мост Чейн-оф-Рокс был введен в эксплуатацию в 1929 году. По нему проходила через Миссисипи легендарная трасса 66. Изначально мост находился в частной собственности, и за проезд по нему взималась плата в размере пяти центов, но позднее его выкупил муниципалитет города Мэдисона, штат Иллинойс. Выглядит старый мост необычно – при длине больше чем в милю, шириной он всего двадцать четыре фута, а посередине по неведомой причине изогнут на двадцать два градуса. В 1968 году состоялась церемония открытия Нового моста Чейн-оф-Рокс, построенного параллельно старому, но уже более современного, с высокими речными пролетами и свободным проездом. Мэрии Мэдисона оставалось только закрыть старый мост.

Несмотря на то, что Старый мост Чейн-оф-Рокс так и не удостоился никакого официального статуса, люди считали его городской достопримечательностью, и руководство Мэдисона так и не решилось его снести. Шли десятилетия, а старый мост все стоял, пересекая Миссисипи и покрываясь пылью. Каждые два-три года кто-нибудь из политиков предлагал или реставрировать мост, или снести его от греха подальше, но оба проекта тормозила их стоимость. Дороговизна сноса моста и привязанность к нему местных жителей сохранили его в неприкосновенности. К 1991 году мост, конструктивно еще достаточно прочный, внешне пришел в плачевное состояние и стал излюбленным местом подростков и граффитчиков с обоих берегов реки.

– Жду не дождусь, когда покажу тебе стихи! – возбужденно прошептала Джулия, опуская ключи от машины в карман куртки и подпрыгивая от нетерпения. В лунном свете глаза у нее сияли, ямочки на щеках из-за падающей на лицо тени казались еще глубже.

– А теперь, дамы и господа, – объявила Робин голосом телеведущей, – представляю вам широко признанную и невероятно талантливую поэтессу! Ту, чьи произведения были опубликованы в бессчетном множестве литературных журналов и получили блестящую оценку критиков! Моя сестра, бесподобная ДЖУЛИЯ КЕРРИ! Прошу вас, пару слов, мисс Керри.

Джулия низко поклонилась.

– О, благодарю за такое дивное представление, дорогая, – манерно протянула она, обмахиваясь невидимым веером. – Должна сообщить своим поклонникам, что из всех моих прославленных творений именно то, которое вам предстоит лицезреть сегодня, является моим любимым, моим непревзойденным шедевром, моим magnum opus…

– А можно уже лицезреть опус? – прервал ее Том. – Давайте быстренько посмотрим и свалим отсюда, а то тут стремно. Как туда попасть-то?

Машин на дороге больше не было. В абсолютной тишине Том бросил взгляд на шеренгу деревьев. Река отсюда не просматривалась, но разлитая в воздухе влага подсказывала, что она недалеко.

– Ладно, – легко согласилась Джулия, которую ничуть не задело отсутствие восторга с его стороны. Она подбежала к сетчатому забору и быстро отыскала лазейку, через которую не единожды пробиралась прежде. Они пролезли в дыру, и Джулия повела их по узкой протоптанной тропинке через лес туда, где светились на фоне темного бетонного настила большие белые буквы ее стихотворения. Продираясь сквозь низкий подлесок, она повторяла его про себя, иногда шевеля губами.

Тропинка кончилась внезапно, и вместо земли ребята ощутили под ногами асфальт. Местами сколотый и потрескавшийся, он казался в лунном свете костями какого-то древнего гиганта. Старый мост Чейн-оф-Рокс был прямо перед ними. Том резко остановился, и шагавшая сзади Робин врезалась в него. Он пытался заставить себя двинуться дальше, но вид грозного и жуткого силуэта старого моста его будто парализовал. Гигантская стальная конструкция была усеяна палой листвой; густой подлесок у основания опор словно силился оградить мост от незваных гостей. С балок и переборок огромного металлического скелета свисали длинные плющи, в темноте ночи зловеще качавшиеся на ветру.

– Что такое? Только не говори, что испугался, – хмыкнула Джулия.

– Нет, конечно. Я соберу в кулак все свое мужество. Идем, – ответил Том.

Под плеск Миссисипи троица направилась к мосту. Река мелодично шумела, и Том немного расслабился и даже начал получать удовольствие от прогулки и разговора. Сестры беззаботно смеялись и шутили; ребята шли и радовались жизни, передавая друг другу зажженную сигарету.

Менее чем в миле от них Грей, Клемонс, Ричардсон и Уинфри уже подходили к другому концу моста, в стороне Иллинойса. Они шли, периодически останавливаясь, чтобы рассмотреть очередное граффити. Грей, возбужденный больше других, напоминал большого ребенка: если он считал весь Сент-Луис своей игровой площадкой, то здесь располагался его любимый аттракцион. Они почти пересекли мост, когда заметили на берегу костер, и только тогда осознали, как далеко забрались. Кто-то из них предложил возвращаться, и вся компания развернулась и направилась назад, к Миссури, навстречу Джулии, Робин и Тому.

Четвертого апреля 1991 года за пару минут до полуночи на Старом мосту Чейн-оф-Рокс зазвучало эхо шагов. Робин шла в коротких черных сапожках; справа от нее в таких же коротких сапожках шагала ее сестра Джулия, слева – их кузен Том в стоптанных кроссовках «Найк». Следующие несколько минут тишину нарушали лишь звук их шагов да низкий гул машин, проезжавших по хорошо освещенному параллельному мосту в полумиле севернее. Джулия предупредила Тома, что на бывшей проезжей части моста есть открытые люки, и тот снова занервничал.