– Успокоил – буркнул Апрель – 600 километров. Иди туда, не знаю куда и привези что найдёшь.

Грач. Ночь. Заброшенный склад

– Держись, братишка, – услышали разом трое, сидящих на бывшем складе.

Сначала этот голос, а потом скрип снега под ногами. Грач мысленно похвалил себя, что они не наследили, что отталкивались палками от земли, и те, кто сейчас тут шёл, не обратят внимания на несколько углублений от багров в снегу. Только вот кто там должен держаться?

И тут в свете тусклого фонаря сначала Грач, а затем и Колючий с Кротом увидели, как здоровый, немного толстый мужик тащит на себе человека, и к нему ещё привязаны салазки.

– Держись, Думис, – пыхтя от натуги, повторил пухлый, – чутка осталось, сейчас обогреемся, я тебя обработаю и перевяжу, и не вздумай сдохнуть, я тут не собираюсь один оставаться, чтоб вас всех! – пухлый негромко выругался.

Тот, которого он тащил на своём горбу, вроде как что-то промычал, или ребятам, наблюдавшим за ними, показалось, может ветер чего принёс, может ещё что.

– Кажись, сюда идут, – еле слышно сказал Колючий.

Грач негромко выругался. Ещё три склада рядом, нет же, надо именно в этот переться!

Пухлому было тяжело, очень: мало того, что он шёл по колено в снегу, так ещё тащил на себе другое тело, весьма немаленьких размеров, да ещё и эти салазки на верёвках к нему привязаны, тоже с каким-то грузом. Но пухлый не сдавался, он пёр, как бульдозер, и еле-еле было слышно, как он, то подбадривает сам себя, то просит не умирать того, кого он тащит.

Вот он прошёл фонарь, снова исчез в темноте, было слышны только крип снега под ногами и его тяжёлое дыхание. Затем где-то сбоку загремел лист железа.

– Там вход, – ткнул пальцем Крот.

Троица, как можно тише, подобралась ближе к шуму и увидела, как один из листов железа, которыми был обшит ангар, в котором они спрятались, отогнулся и сначала тот пухлый, уже за руки затащил сюда товарища, а затем, снова как следует выматерившись, причём слова были до боли знакомые всем троим, затащил и салазки. После этого он установил на место лист железа, и тут силы его покинули. Он как стоял, так и упал.

Сидя за ящиками, парни видели, как тяжело он дышит, лежа на спине, как высоко вздымается его грудь, а изо рта, почти как у паровоза, идёт пар.

Внезапно он затаил дыхание, резко перевернулся, и тут же в его руках блеснуло лезвие. Блеснуло в свете от уличных фонарей, который сюда проникал с улицы.

– Кто здесь? – хрипло выпалил пухлый, – выходите, мать вашу.

У Грача от удивления глаза на лоб полезли. Как он их учуял? Как? Они же как мыши сидят. Тем временем, тот встал на ноги и стоял покачиваясь.

– Выходите, – повторил мужик, пытаясь продышаться.

– Мужик, не дури, – подал голос Грач, – брось нож.

Грач включил свой подствольный фонарь и направил его в лицо пухлому. Тут же зажгли свои и Колючий с Кротом.

– Тушите, придурки, – прикрывая лицо от слепящих его фонарей, зашипел мужик, – если тут сидите, значит от кого-то прячетесь. Вы кто такие, и что тут делаете?

– Не много ли ты вопросов задаешь? – спросил Грач, продолжая освещать мужика, но луч фонаря от его лица убрал, светил ему, то в туловище, то под ноги, Крот с Колючим делали то же самое.

– Я вам сказал, фонари потушить, – вновь зашипел мужчина. – Не много, самое оно. Вы кто?

Тут его товарищ, лежащий на полу, застонал и попытался пошевелиться.

– Аптечка есть? – тут же спросил пухлик, убирая нож куда-то к себе под пуховик, в который он был одет, – да помогите же, мать вашу.

– Крот, аптечку! – быстро сказал Грач.

– Он тут замёрзнет, – выдохнул Колючий, подбегая к тем двоим.

В лучах своего фонаря он увидел, что лежащий сильно избит, как избит и сам пухлик, но пухлый держится, – что с ним?

– Избили сильно, – прохрипел пухлик, – не замёрзнет, есть тут укромное местечко, помогите мне, не стойте столбами. Взяли.

Взяв лежащего на полу за руки и ноги, они потащили его, следуя указаниям пухлого, зацепили и салазки. Через пару десятков метров они доволокли его к нагромождению коробок. Пухлый мужик быстро отодвинул их в сторону, и под ними оказался люк, рывок за ручку – люк открыт. Дальше он сунул руку в темноту, щёлкнул выключателем, и зажёгшиеся лампочки осветили уходящую вниз лестницу, и, кажется, оттуда повеяло теплом.

– Ты, вниз, быстро, – без церемоний ткнул пальцем в Колючего пухлый, покосившись на его Калаш, – где ваш третий?

– Тут я, – из темноты ангара появился Крот с большим рюкзаком в руках, – тут и аптечка, и еда – потряс он рюкзаком.

– Вниз давайте все, – снова скомандовал пухлый, – я люк закрою. Да не ссыте, мы тут одни.

Немного поколебавшись, ребята всё-таки спустились сами и помогли спустить вниз этого сильно избитого мужика.

– Его на кровать положите, – крикнул им сверху пухлый, гремя люком.

Оказавшись внизу, наши бойцы сначала положили избитого на одну из кроватей, и Колючий тут же достав аптечку из рюкзака, стал расстёгивать его куртку. В свете лампочек стало очень хорошо видно, что этому мужику очень сильно досталось, один глаз почти заплыл, второй превратился в маленькую щёлку, лоб рассечён, и съехавшая набок шапка пропиталась кровью.

– Неплохо его обработали, – помогая Колючему, сказал Крот.

Грач в этот момент огляделся. Они оказались в небольшой комнате, метров пятнадцать по площади. Около печки-буржуйки стояли две кровати, над буржуйкой натянутая верёвка на которой висели какие-то штаны и футболка, и, кажется, свитер. И рядом с буржуйкой запас дров в большом ящике.

У противоположной стены пара старых шкафов, стол, два стула, старое кресло, около него небольшой столик. К стене над обеденным столом прибиты несколько полок, на которых стояла нехитрая посуда, и ещё один шкафчик.

В другом углу – несколько ящиков и большая сумка, с торчащими из неё тряпками, рядом большой таз, ведро, накрытое плотной крышкой и несколько кувшинов. Над ними виднелся кран, выходящий из стены. Но также Грач сразу обратил внимание на то, что в этом подвальном помещении сухо и чисто, даже пыли нет, всё на своих местах, ничего лишнего. Он уже понял, что это, скорее всего, каких-то два местных бомжа, но они поддерживали своё жилище в порядке и чистоте. И запаха не было, то есть ничего не воняло, да и от них самих не пахло.

Послышались шаги, и сюда спустился пухлик, шагнул на свет, и ребята увидели, что у него на лице тоже присутствуют множество гематом, и под обоими глазами у него по-хорошему фингалу.

– Футболку надо срезать, – сказал Колючий, уже сняв с мужика что-то типа кофты на пуговицах.

– Срезаем, – кивнул мужик.

В руках у него снова оказался нож, и он одним движением, взяв футболку своего товарища по несчастью, распорол её на две половинки.

– Охренеть! – охнул Крот, когда увидел тело, – он что, под автобус попал?

– Под ноги ментов, – хмыкнул мужик, – чё у вас там есть? – кивнул он на аптечку, которую Колючий уже достал и разложил на кровати.

– Почти всё, рентгена нет, а так твой друг жить будет, отдыхай, мы справимся.

– Спасибо, – как-то совсем тяжело вздохнул мужчина и, сев на соседнюю кровать, привалился к стене.

Глаза он не закрыл. Смотрел то на Колючего с Кротом, которые продолжали оказывать помощь этому Дулису, то на Грача, который уже сидел в кресле и внимательно смотрел на пухлика, держа на коленях автомат. Тут пухлый спохватился, скинул с себя куртку, и, подойдя к буржуйке, молча стал её разжигать.

– Вытяжка далеко отсюда выходит, – пояснил он всем, не дожидаясь вопросов, – из крана течёт питьевая вода, туалет вон в ведре, – ткнул он пальцем в ведро с крышкой.

Через пару минут в буржуйке начали потрескивать дровишки, и немного запахло дымом.

– Ну всё, – закончив манипуляции с избитым и накрывая его чистым одеялом, которое лежало тут же на кровати, сказал Клёпа, – жить точно будет, кости целы, поесть бы ему только, бульона какого.