Платонов. Вы добряк… Я даже глубоко уважаю вас, но… но…
Глагольев 1. Пожалуйста, говорите!
Платонов. Но… но нужно быть слишком доверчивым, чтобы веровать в тех фонвизинских солидных Стародумов и сахарных Милонов, которые всю свою жизнь ели щи из одной чашки со Скотиниными и Простаковыми, и в тех сатрапов, которые потому только и святы, что не делают ни зла, ни добра. Не рассердитесь, пожалуйста!
Анна Петровна. Не люблю я подобных бесед, а в особенности, если они ведутся Платоновым… Всегда плохо оканчиваются. Михаил Васильич, рекомендую вам нашего нового знакомого! (Указывает на Венгеровича 2.) Исак Абрамович Венгерович, студент…
Платонов. А… (Встает и идет к Венгеровичу 2.) Очень приятно! Очень рад. (Протягивает руку.) Дорого я дал бы теперь, чтобы иметь право опять называться студентом…
Пауза.
Я вам руку подаю… Берите же мою или давайте мне свою…
Венгерович 2. Я не сделаю ни того, ни другого…
Платонов. Что?
Венгерович 2. Я не подам вам своей руки.
Платонов. Загадка… Почему-с?
Анна Петровна (в сторону). Черт знает что!
Венгерович 2. Потому что я имею на это основание… Я презираю таких людей, как вы!
Платонов. Брависсиме… (Осматривает его.) Я сказал бы вам, что это мне ужасно нравится, если бы это не пощекотало вашего самолюбия, которое нужно поберечь для будущего…
Пауза.
Вы смотрите на меня, точно великан на пигмея. Может быть, вы и в самом деле великан.
Венгерович 2. Я честный человек и не пошляк.
Платонов. С чем вас и поздравляю… Странно было бы видеть в молодом студенте нечестного человека… О вашей честности вас никто и не спрашивает… Не дадите руки, юноша?
Венгерович 2. Я не подаю милостыни.
Трилецкий шикает.
Платонов. Не подаете? Ваше дело… Я о приличии говорю, а не о милостыне… Сильно презираете?
Венгерович 2. Насколько это возможно для человека, всей душой ненавидящего пошлость, тунеядство, фиглярство…
Платонов (вздыхает). Давно уж я не слыхал таких речей… Что-то слышится родное в звонких песнях ямщика!.. И я когда-то был мастером рассыпаться… Только, к сожалению, всё это фразы… Милые фразы, но только фразы… Чуточку бы искренности… Фальшивые звуки ужасно действуют на непривычное ухо…
Венгерович 2. Не прекратить ли нам этот разговор?
Платонов. Для чего? Нас охотно слушают, да и мы еще не успели надоесть друг другу… Давайте еще побеседуем в том же духе…
Вбегает Василий и за ним Осип.
Явление XV
Те же и Осип.
Осип (входит). Кгм… Честь имею и удовольствие поздравить ваше превосходительство с приездом…
Пауза.
Желаю вам всего того, что вы от бога желаете.
Смех.
Платонов. Кого вижу?! Чертов кум! Самый страшный из людей! Ужаснейший из смертных!
Анна Петровна. Скажите, пожалуйста! Вас недоставало! Зачем пришел?
Осип. Поздравить.
Анна Петровна. Очень нужно! Проваливай!
Платонов. Ты ли это, во тьму ночей и в свет дня вселяющий грозный ужас? Давно уж я не видел тебя, человекоубийца, шестьсот шестьдесят шесть! Ну, приятель? Распространись о чем-нибудь! Вонмем великому Осипу!
Осип (кланяется). С приездом, ваше превосходительство! Сергею Павлычу! С браком с законным! Дай бог, чтоб всё… что касательно семейства выходило лучше… всего! Дай бог!
Войницев. Спасибо! (Софье Егоровне.) Это, Софи, рекомендую тебе, наше войницевское пугало!
Анна Петровна. Не держите его, Платонов! Пусть уходит! Я на него сердита. (Осипу.) Скажешь на кухне, чтобы тебе дали пообедать… Экие ведь какие зверские глаза! Много за зиму нашего леса накрал?
Осип (смеется). Деревца три-четыре…
Смех.
Анна Петровна (смеется). Врешь, больше! У него и цепочка есть! Скажите! Это золотая цепочка? Позвольте узнать, который час?
Осип (смотрит на стенные часы). Двадцать две минуты второго… Позвольте мне вашу ручку поцеловать!
Анна Петровна (подносит к его губам руку). На, целуй…
Осип (целует руку). Очень вам благодарен, ваше превосходительство, за ваше сочувствие! (Кланяется.) Что вы за меня держитесь, Михаил Васильич!
Платонов. Боюсь, чтобы ты не ушел. Люблю тебя, милый! Какой молодец, черт тебя задери совсем! Каким это образом, мудрый, тебя угораздило попасть сюда?
Осип. За дураком гнался, за Василием, да и зашел кстати.
Платонов. Умный гнался за дураком, а не наоборот! Честь имею, господа, представить! Интереснейший субъект! Одно из интереснейших кровожадных животных современного зоологического музея! (Поворачивает Осипа на все стороны). Известен всем и каждому как Осип, конокрад, чужеяд, человекоубийца и вор. Родился в Войницевке, грабил и убивал в Войницевке и пропадет в той же Войницевке!
Смех.
Осип (смеется). Чудной вы человек, Михаил Васильич!
Трилецкий (рассматривает Осипа). Чем занимаешься, любезный?
Осип. Воровством.
Трилецкий. Гм… Приятное занятие… Какой же ты, однако, циник!
Осип. Что значит циник?
Трилецкий. Циник слово греческое, в переводе на твой язык значущее: свинья, желающая, чтобы весь свет знал, что она свинья.
Платонов. Он улыбается, боги! Что это за улыбка! А лицо-то, лицо! В этом лице сто пудов железа! Не скоро разобьешь его о камень! (Подводит его к зеркалу.) Посмотри-ка, чудовище! Видишь? И ты не удивляешься?
Осип. Самый обыкновенный человек! Даже хуже…
Платонов. Будто бы? А не богатырь? Не Илья Муромец? (Хлопает его по плечу.) О храбрый, победоносный росс! Что мы теперь значим с тобой? Шляемся из угла в угол мелкими людишками, чужеядами, места своего не знаем… Нам бы с тобой пустыню с витязями, нам бы с тобой богатырей с стопудовыми головами, с шипом, с посвистом! Уколотил бы Соловья Разбойника? а?
Осип. А кто ж его знает!
Платонов. Уколотил бы! Ведь у тебя силища! Это не мускулы, а канаты! Кстати, отчего ты не на каторге?
Анна Петровна. Кончите, Платонов! Право, надоело.
Платонов. Ты сидел хоть раз в остроге, Осип?
Осип. Случается… Каждую зиму сижу.
Платонов. Так и следует… В лесу холодно – иди в острог. Но отчего же ты не на каторге?
Осип. Не знаю… Пустите, Михаил Васильич!
Платонов. Ты не от мира сего? Ты вне времени и пространства? Ты вне обычаев и закона?
Осип. Позвольте-с… В законе написано, что только тогда пойдешь в Сибирь, когда на тебя обстоятельно докажут или на месте преступления поймают… Всякому, положим, известно, что я, положим, вор да разбойник (смеется), да не всякий доказать это может… Гм… Не смел нонче народ стал, глуп, неумный то есть… Боится всего… Ну и доказать боится… Выслать бы мог, да законов не понимает… Всё ему страшно… Осел нонче народ стал, одним словом… Всё норовит исподтишка, артелью… Пакостный народ, плевый… Невежество… И обижать такой народ не жалко…
Платонов. Как он важно рассуждает, подлец! Своим умом дошел, отвратительное животное! И он ведь на основании теорий… (Вздыхает.) Какая гадость еще возможна в России!..
Осип. Не один я так рассуждаю, Михаил Васильич! Все нонче так рассуждают. Да вот, например, хоть Абрам Абрамыч…
Платонов. Да, но и этот тоже внезаконный… Всяк знает, да не всяк докажет.
Венгерович 1. Меня, полагаю, можно оставить в покое…
Платонов. Про него и толковать нечего… Это подобие твое; разница только в том, что он умней тебя и счастлив, как аркадский пастушок. Ну и… в глаза нельзя назвать, а тебя можно. Одного поля ягоды, но… Шестьдесят кабаков, друг мой, шестьдесят кабаков, а у тебя и шестидесяти копеек нет!
