— Думаешь, Виктор, не прав он? — Васильчиков затянулся снова и поперхнулся дымом, закашлял.
— Прожектёр и альфонс. Ничего мы с … Ну, в общем, с известными людьми, обсуждали тут, как его от трона отодвинуть. Законопатим, куда Макар телят не гонял. Пусть свои прожекты в жизнь претворяет. А то полно больно стало в стране проходимцев. Ещё бы хорошо как-то ославить его перед Александром?!
— А как Александр относится к амурам матери и этого немчика?
— Не верит. Маман, мол, ему поклялась, что только о благотворительности они и разговаривали. Он тут предложил прожект по военным школам для детей сирот.
— Надо бы с фрейлинами и прислугой вдумчиво поговорить. От прислуги ничего не спрячешь. А за сто рублей даже немая язычок развяжет. — Стал выбивать трубку Васильчиков, подхихикивая через кашель не отпускающий.
— И то верно, Василий Семёнович. Найду-ка я ушлого малого, который мне этот клубочек распутает.
— С богом, ну, пошли, а то холодает уже. Докторишки немецкие велели на сквозняках не бывать. В тепле спину держать. Ох, ти, когда же отвяжется болезнь сия?!!
Интерлюдия вторая
— Знаете, что со смерть Бальи генерала Ивана Варфоломеича Ламба, а до этого готовящегося к принятию этого звания Адама Черторыйского в Священном Совете Державного Ордена святого Иоанна Иерусалимского вакантна должность Великого Хранителя? — только что выбранный Великим канцлером, после смерти предыдущего — графа фон Палена, Бальи князь Александр Борисович Куракин оглядел собравшихся в его доме на Мойке руководителей ордена Иоанитов в России.
— У вас есть кандидатура, Великий Бальи? — подал голос человек в нарочито старинном екатерининском наряде — Великий Гофмейстер, а в миру обер-гофмаршал, обер-камергер и директор Императорских театров — Александр Львович Нарышкин.
— Да, хотелось бы услышать, — поддержал Великого Гофмейстера Великий Госпиталарий — в миру главный директор Государственного заёмного банка, президент Коммерц-коллегии и действительный тайный советник Бальи князь Гаврила Петрович Гагарин.
— Мария Фёдоровна … — Голос князя Куракина дрогнул, — рассказывала о чудодейственных отварах, которые полностью избавили её от мигрени, и очках, что изготовили придворные ювелиры по чертежам графа фон Витгенштейна. Рецепты отваров и все ингредиенты к ним тоже передал лейб-медику императрицы Пётр Христианович.
— Хм, интересная кандидатура. Я слышал его предложение о создание военных училищ для детей сирот поддержано на высочайшем уровне. — Великий Маршал приподнялся и уселся в кресле поудобнее, тучность мешала ему уютно устроиться в кресле с высокой жёсткой спинкой.
— Да, Михаил Илларионович, так и есть, Александр позавчера утвердил своим указом устав нового благотворительного фонда ответственного за создание сих военных интернатов.
Михаил Илларионович Голенищев-Кутузов неделю назад был назначен, взамен графа Палена, военным губернатором Санкт-Петербургским и Выборгским, а также управляющим гражданской частью в указанных губерниях и сразу же выбран Великим Маршалом в Священном Совете Державного Ордена святого Иоанна Иерусалимского.
— Подающий надежды молодой человек. А как сам он к этому отнесётся? Он же сейчас послан императором Александром за янычарами этими бородатыми на Кавказ.
— От такого предложения не отказываются. — Хмыкнул Поручик Великого Магистра Бальи граф Николай Иванович Салтыков, как бы формально возглавляющий орден Мальтийских рыцарей после смерти Павла. Павел незадолго до смерти назначил воспитателя Александра и Константина президентом Военной коллегии и присвоил чин генерал-фельдмаршала.
— Не хватает нескольких бальи. Нет цесаревича Константина ... — бросил негромко Великий командор — Бальи Александр Андреевич Беклешов, только что возвращённый Александром из ссылки. Император и должность генерал-прокурора Александру Андреевичу вернул.
— Генерал фон Витгенштейн обещал императору привезти горцев прямо в Москву на коронацию. Там можно и предложить графу Петру Христиановичу вступить в наши ряды, — согласился князь Куракин.
— Так и порешим, братья! — припечатал Поручик Великого Магистра граф Николай Иванович Салтыков, — а теперь не перейти ли нам в курительную, дорогой Александр Борисович, вы говорили, что Антонио Пиньятелли, князь Бельмонте наш Великий Адмирал прислал из Неаполя отличную граппу.
— Конечно. Всё уже готово.
Событие семьдесят четвёртое
Делайте подарки немного дороже, чем вы можете себе позволить.
Андре Моруа
Уговаривать шамхала Мехти II, выделить двадцать лучших воинов из своей личной гвардии в конвой нового императора России Александра Павловича, не пришлось. Когда он узнал, кто эти люди, что приехали вместе с графом фон Витгенштейном в Тарки, то даже сделал вид, что обиделся. Он сам мог бы и шестьдесят воинов выделить. Зачем эти чабаны в Петербурге?! Туда нужно лучших, а лучшие у него!
— Испытания? Не смеши мои тапочки, Пётр, эти люди прошли со мной столько сражений, я сам выбирал лучших. — Про тапочки не точный перевод. Мехти сказал чарыки. Это такие кроткие сафьянов башмаки или сапожки на толстой подошве, которую кроили шире и длиннее ступни и потом загибали наверх и прошивали.
— Я хочу ещё себе в полк десяток на самом деле лучших набрать, обмен опытом. Будут друг у друга учиться. — Настоял на своём Брехт.
Провели стрельбы. Нда. В смысле, нет. Уже на четырёх сотнях шагов отсеялись все участники кумыки. И ружья хуже и опыта нет. Далеко им до вооружённых длинноствольным нарезным оружием черкесов. Шамхал ногами топал и орал на своих воинов, пока его Брехт не увёл назад во дворец.
— Мехти, ты зря на них кричал. Вот, смотри, есть два дровосека, у одного большой топор остро наточенный, а у другого маленький и тупой, ясно же, кто больше дров нарубит. Ты лучше тряхни мощной и попытайся у персов и турок вот такие ружья длинноствольные нарезные купить или, на худой конец, через Турцию попробуй купить у французов нарезные штуцера, как у моих гусар, которые сегодня тоже стреляли. Потихоньку во всём мире будут переходить на нарезное оружие, пусть твои воины идут впереди, а не плетутся в хвосте прогресса. — Пётр показал свой карамультук афганский, который тут же в присутствии всех участников пира вручил пщы Эльбуздукову.
— Всё, князь, можешь уводить своих воинов домой.
— Нет, генерал, я обещал проводить тебя до Дербента. Так и сделаю, и ружьё пока твоё. Отдашь мне его в Дербенте, когда будешь домой собираться.
— Я тоже провожу тебя в Дербент, Пётр. — Протянул ему кубок с вином Мехти. — А то этот новый шах неизвестно, как себя поведёт. Они ещё не забыли, как мы с тобой штурмовали их город. Да, и ещё, перед тем как отправиться, я хочу принести присягу новому императору России Александру, в твоём присутствии. Сегодня проведём обряд, а завтра выедем к Дербенту.
От Тарки до Дербента километров сто двадцать — сто тридцать по хорошей дороге вдоль моря. Добирались два с половиной дня. Шамхал, понятно, один не поехал, кроме тех воинов, что Брехт отобрал для Мариупольского полка и тех, что предназначались для конвоя императора генерал-лейтенант Мехти II взял с собой пару сотен личной стражи и прочих гвардейцев. В результате, общее количество воинов, что двигалось к Дербенту, превысило шесть сотен человек. Сильно спешили, делали привалы, осматривали прибрежные сёла и маленькие городки. Брехт себе в память кучу зарубок сделал. Во-первых, многие склоны гор были засажены виноградниками. И виноград был не винный в основном, а нормальный — кормовой. В сортах Пётр Христианович не разбирался, но дамские пальчики отметил. Длинные и крупные ягоды. Будут. Пока только небольшие кисточки, но что получатся именно дамские пальчики видно.
