Есть же поговорка, бойся своих мыслей, они могут сбыться. Накликал. Думал о дуэли Лермонтова, и как её предотвратить, и на базаре возле крепости столкнулся с капитаном егерей, который девушку избивал, кулаком бил по лицу, в кровь уже разбил. Брехт его за руку поймал, а тот, не долго думая, бам Пётру Христиановичу в морду. Граф не ожидал, но удар, тем не менее, не пропустил, уклонился, пропуская руку мимо, но всё же по уху капитан его зацепил. Пришлось коленом врезать товарищу по причинному месту, а когда тот согнулся этим же коленом по носу.

Визжа и матерясь, капитан убежал. Девчонка тоже исчезла. Ну, и бог с ними, подумал Брехт, и продолжил закупку продовольствия с каптенармусом. А тут из крепости целый взвод с этим капитаном выбегает. И перчатку свою несвежую, почти коричневую, а не белую, эта рожа рыжая в графа кидает.

— Вызываю вас на дуэль, сударь! — и петушком голову задрал.

— Я тебе, ушлёпок, не сударь, а Ваше Сиятельство или Ваше Превосходительство. Повтори, гадёныш.

— Ик, ик, Вызываю ик, вас на дуэль Ваше Сиятельство, стреляемся сегодня же … — Начал, чуть струхнув, капитан, но два десятка солдат и офицеров за спиной видимо смелости придали.

— Как звать тебя, выхухоль? — осмотрел противников Витгенштейн. Солдатики в рванье, офицеры не бриты и не стрижены. Разве вон один с завитыми усиками, что вообще-то не разрешалось служащим не в гусарских полках, очевидно — бывший гусар. На Лермонтова, кстати, похож. Сам же капитан был больше всего похож на Шарикова. Такая же плебейская рыжая рожа с большой челюстью. И усы рыжие в крови из разбитого носа.

— Попрошу не оскорблять! — и оглядывается. Сыкотно.

— Чего кричишь, петушок. Звать тебя как?

— Капитан Мартынов? — стрельнул глазами. — Стреляемся немедленно.

— Мартынов? — А как фамилия товарища, что Лермонтова застрелил? Тоже вроде Мартынов? Папенька? Ну, хотя — фамилия распространённая.

— Хорошо, сударь. Я — генерал-майор, граф Людвиг Адольф Петер цу Зайн-Витгенштейн-Берлебург-Людвигсбург. Шеф Мариупольского полка. Стреляемся сегодня же, но на моих условиях, раз ты меня вызвал. Согласен, петушок?

— Попрошу не оскорблять!

— А то чего. Встанешь из мёртвых и пугать меня будешь. Бу! — Брехт козу сделал капитану.

Тот отпрянул и завизжал. Провизжавшись, Мартынов, дёргаясь и оглядываясь, убежал к своим приятелям. Очевидно, секундантов назначать. Или выбирать? Как это действо производится.

Событие сорок восьмое

Я ничего так не боюсь, как испуганных людей.

Роберт Фрост

Может этот капитан Мартынов полезный и хороший воин. Вон, на Кавказе же служит, а не в Петербурге, но бить пацанок наотмашь по лицу — это вредно для здоровья. Брехт решил товарища покалечить. Да, за дуэль его могут арестовать в Петербурге по возвращению и судить. Ну и чем Жорж Дантес с Мартыновым отделались? Одного домой отправили, другого в Киев молиться отослали. Ну, съездит в Киев, посмотрит МАТЬ Городов Русских. А интересно Киев, он, что женского рода, почему не отец?

А самого могут убить? Почему кортики не выбрал? Капитан же может быть хорошим стрелком? Может. Но не убьёт.

— Ваши условия, Ваше превосходительство? — на вытяжку встал перед ним секундант капитана — поручик Гельфрейх Антон Борисович.

— Стреляемся каждый своими пистолетами с расстояния в сто шагов, до ранения или смерти.

— Сто? Но пуля …

— Проверим? Встанете от меня за сто шагов? — маленький, чуть выше полутора метров поручик, молодой парнишка белобрысый, тот самый со щёгольскими усиками на Лермонтова похожий. Только тот темнее был — шатен.

— Пуля …

— Поручик, встанете от меня на ста шагах?

— Но оружие должно быть равноценным.

— Да? Беда. — Так хотелось пулю Петерса испробовать в деле, а не по мишеням.

— Ладно, у меня пара пистолетов. — Не честно? Конечно, не честно. Девочек бить тоже не честно. Придётся самому стрелять пулей Петерса, а капитану дать обычную круглую. Зря он, что ли, в Москве за приличные деньги купил пистолеты с нарезами в стволах.

— Покажите ваши пистоли? — не сдавался поручик Гельфрейх.

Брехт сходил к бричке своей, достал коробку с парой винтовальных пистолей. Специально взял горцам способности свои показывать, когда убеждать их будет послужить императору Александру. Показал пистолеты поручику. Тот нарезы мигом углядел.

— А пули?

Были к этим пистолетам и обычные пули — круглые. Чуть меньшего калибра, специально граф их отлил немного для введения горцев в заблуждение.

— Такая пуля не пролетит ста шагов. А если и пролетит, то на излёте.

— Вот и проверим.

— Хорошо, Ваше Превосходительство, кто будут ваши секунданты? — Брехт подвёл к свои офицерам, указал на майора.

— Парадовский Феликс Осипович. А это поручик Манкошев Иван Николаевич. Эти господа и будут моими секундантами.

— Давайте пистолеты, мы их зарядим, — протянул руку егерь.

Блин. Засада. И не скажешь же, что сам зарядишь.

— Пожалуйста, — Пётр Христианович протянул егерю коробку с пистолетами.

Думать надо. Возомнил, блин блинский, себя бессмертным.

Что там с этими пистолетами и круглыми пулями. Метров на пятьдесят пули летят не дальше. На дуэлях обычно стреляются с десяти или двадцати шагов. Ладно. Попробует выстрелить, как из орудия с закрытой позиции. Может и долетит пуля. А если нет, то следующий выстрел с пятидесяти шагов, там уже точно можно приподнять ствол и попробовать при этом не промахнуться.

Разошлись от воткнутой в траву сабли, прямо как в кино.

— Стреляйте, — донеслось до графа, и он выждал, чуть повернувшись боком.

Выстрелил капитан, окутавшись облачком белого дыма. Пуля не долетела, ну, или далеко мимо пролетела, по крайней мере, Брехт её не слышал, не прожужжала у виска. Он прицелился и стал медленно, чтобы не ушла рука в сторону поднимать пистолет. Примерно до тридцати градусов дошёл и плавно нажал на спусковой крючок, зафиксировав кисть. Бабах. Нда про отдачу забыл. Чуть не вырвало пистолет из руки.

Когда дым рассеялся, Брехт капитана не увидел. Только потом понял, что вот тот зелёный холмик на зелёной траве — это и есть Мартынов. Пошёл к нему. Туда же бросились, но бегом, секунданты. Пётр Христианович торопиться не стал. Физика — это наука.

— Ранен, — донеслось до него, когда уже поближе подошёл.

Нда, тот самый золотой выстрел, как на броненосцах. Пуля поднялась вверх и спикировала оттуда на голову капитана. Не убила и даже вреда никакого почти не нанесла, ударила на полном излёте в лоб и рассекла кожу. Ну и оглушила немного.

— Я не ранен! — заорал очухавшийся капитан, — Стреляемся дальше!

— Господа, что вы скажете? — повернулся к его секундантам Брехт.

— Ранение не…

— Это ранение, — разделились мнения.

— А вы, господа, — к своим повернулся Пётр Христианович.

— Это ранение.

И тут произошло неожиданное. Этот Мартынов вытянул из земли саблю, к которой за время этого разговора уже подошли, и бросился с нею на Витгенштейна.

Мать же ж, твою же ж!!! Еле успел уклониться. Секунданты прыснули в сторону, никому под руку психу попадаться не хотелось. У Брехта с собой вообще никакого оружия не было. В шёлковой рубашке стоял. Второй раз увернуться удалось с огромным трудом, сабля пронеслась в сантиметрах от виска, даже волосы шелохнулись на голове от ветерка.

— Стоять! Бояться! — заорал во всю глотку Пётр Христианович и ушёл кувырком под ноги капитану при третьей атаке. Ровно на мгновение замер Мартынов, но этого хватило. Сабля скользнула над катящимся уже к капитану Брехтом, он оказался в шаге от психа и, перевалившись на бок, достал носком сапога по интиму. Омлет.

Капитан выронил саблю и скрючился. Ну, всё, гадёныш! Витгенштейн вскочил и хуком справа вложился со всей силы, злости и испуга. Мартынова подбросило и, пролетев пару метров, он свалился на спину. Ну, нокаут-то точно.