Хэррон зачарованно таращился на эту картину. От увиденного у него шла кругом голова. Двигаясь словно автомат, он медленно повернулся налево. Там, где совсем недавно по воде скользило множество судов и судёнышек, теперь плавало лишь несколько обломков. Вдалеке, на месте Джерси-Сити, образовался ещё один заваленный обломками и окутанный пылью пустырь. Аэроплан, круживший до этого у Хэррона над головой, вдруг распался на части и устремился к земле - мягкий, лишённый каркаса пузырь из хлопающей на ветру ткани. И над всем этим властвовала мёртвая, душераздирающая тишина.
По признанию Хэррона, он какое-то время был слегка не в себе. "Я, кажется, припоминаю, как, шатаясь, брёл к развалинам города, - пишет он. - Я кричал и протягивал руки к небесам. Хотя есть и другие воспоминания... Они возвращаются ко мне, словно зыбкие отрывки полузабытого сна. Одно из таких воспоминаний касается тех нескольких людей, которые в миг катастрофы оказались в парке вместе со мной. Океанариум и прочие постройки, что находились на его южной оконечности, рухнули. Они превратились в такие же бесформенные горы развалин, как и весь остальной город. Однако на просторах парка кое-кому посчастливилось уцелеть - в общей сложности где-то полудюжине человек. Они хрипло кричали и бесцельно бегали по окрестностям. Я видел, как один мужчина, вконец обезумел от ужаса и бросился в воды Гудзона. Остальные, кажется, углубились в городские развалины к северу от нас - безусловно, чтобы разыскать родных или друзей. В тот день я был несказанно рад, что не успел обзавестись семьёй! Как бы то ни было, я помню, что, когда я в итоге пришёл в себя, в парке, кроме меня самого, оставался всего один человек".
По словам Хэррона, именно этот человек, настойчиво дёргавший его за руку, помог ему наконец вернуться к осознанию окружающей действительности. То был округлый розовощёкий субъект среднего возраста. В его широко распахнутых глазах плескался ужас непонимания, а на лбу кровоточил длинный порез. Вцепившись Хэррону в запястье, он тыкал пальцем в сторону пролегавшей в нескольких ярдах от них улицы, где валялась причудливая коллекция разнообразных фрагментов.
- Я ехал, - произнёс он тонким дрожащим голосом. - Ехал вон туда, а моя машина... Я упал... Одни лишь куски...
Хэррон бросил короткий взгляд на валявшиеся на улице обломки, затем нагнулся, чтобы рассмотреть их поближе. Стоило ему это сделать, как в его мозгу вспыхнуло объяснение всему случившемуся. Ибо то, что покоилось на мостовой, было останками автомобиля. Автомобиля, из которого исчезло все железное и стальное. Шины, обивка, деревянный обод рулевого колеса, даже крупицы олова и меди тут и там - все это осталось невредимым. А железо и сталь растворились без следа. Очевидно, машина превратилась в кучу обломков, когда её каркас, двигатель, оси и большая часть кузова просто исчезли.
Хэррон выпрямился и судорожно зашарил в карманах. Он извлёк наружу горсть различных мелочей и с удивлением уставился на них. Каждая крупица железа и стали, находившаяся до этого у него в карманах, тоже исчезла. Лезвия перочинного ножа, большая часть механизма часов, застёжка маленькой записной книжки - всё железное и стальное кануло в небытие, вплоть до мельчайших частичек. Хэррон оглянулся на скамейку, на которой сидел несколько минут назад. Вместо неё на траве лежала небольшая куча деревянных планок, а стальной каркас исчез.
- Сталь! - выпалил Хэррон единственное слово и повернулся к ошеломлённому мужчине рядом с ним. - Всё дело в стали! В железе и стали! - кричал он. - Понимаете? Железо и сталь в вашей машине полностью исчезли! Они исчезли повсюду!
Толстяк перевёл на Хэррона пустой, ничего не понимающий взгляд.
- Моя машина, - с дрожью в голосе проговорил он. - Она будто развалилась... Я ехал к парому... домой... - Он перевёл изумлённый взгляд на затянутые пылью развалины за рекой. - Домой. Мне нужно домой. Сейчас же.
Хэррон понял: разум бедняги слегка помутился из-за шока и раны на голове. Он схватил мужчину за плечи и встряхнул, пытаясь вернуть ему здравый взгляд на вещи.
- Вы не можете сейчас попасть домой, - вразумлял он толстяка. - Паром разрушен... Всё вокруг разрушено. Города больше нет... Ничего нет....
Взгляд мужчины устремился на колоссальные груды обломков к северу от них.
- Землетрясение? - тихо спросил он.
- Нет! - выкрикнул Хэррон. - Это всё сталь. Железо и сталь полностью исчезли. Вот почему рухнули все здания - они лишились стальных каркасов и опор. Одному богу известно, почему так вышло, но железа и стали больше нет!
- Сталь, - прошептал толстяк, таращась на север пустым обалделым взглядом.
Спустя секунду он повернулся обратно к Хэррону и с тупой настойчивостью повторил:
- Я должен попасть домой.
Снова обратив взор на север, толстяк вдруг зашагал в том направлении. Ноги плохо его слушались, когда он ковылял через парк.
Хэррон бросился следом и схватил мужчину за руку.
- Вам нельзя туда идти! - закричал он.
В приступе внезапной ярости толстяк вырвался из хватки Хэррона и заорал:
- Пусти меня!
Отпихнув молодого человека в сторону, он продолжил путь к развалинам.
Хэррон стоял в неподвижности и, глядя вслед толстяку, наблюдал, как тот ковыляет через парк. Достигнув грандиозных развалин на краю парка, толстяк несколько секунд растерянно их разглядывал, потом вскарабкался наверх и через мгновение скрылся из виду, спустившись на ту сторону завала. Хэррон обнаружил, что остался в маленьком парке совсем один... Едва ли не о один в целом мире, как ему казалось в ту минуту.
Повсюду вокруг Хэррона царили гробовая тишина и полная неподвижность. Над огромными кучами обломков на севере и горами развалин, что вырисовывались на западе на фоне желтеющего заката, висела страшная, удушливая тишина. В том месте, где на протяжении десятилетий все потоки земной жизни сливались в ревущий водоворот мегаполиса, теперь осталась только тишина - тишина да лёгкий ветерок, который украдкой нашёптывал о приближении ночи. Небо над головой теряло свои краски, темнело. Со стороны руин на парк наползали неясные тени.
